Как решить проблему соседства с бомжами ?

Ранней весной двор бледно-желтой блочной четырехэтажки выглядит скорбно: непонятные бытовки, расположенные на бывшем детском стадионе, дряхлые дома, серость и какая-то безысходность. Еще более гнетущее впечатление производит подъезд: неработающий уже несколько лет кодовый замок (в свое время устройство пытались ремонтировать, но после нескольких «проб» убедились в тщетности таких действий), обшарпанные стены и удушливая вонь, которую ни с чем не спутать, — запах бомжей.

Чем выше поднимаемся мы по лестнице, тем острее становится смрад — не спасает даже приоткрытая форточка на одном из пролетов.
«Представляете, каково тут жить: перед тем как зайти в подъезд, набираешь в легкие побольше воздуха — и бегом на свой этаж, чтобы только не дышать этой гадостью, — рассказывает хозяйка одной из квартир. — Зато бомжам все нипочем — они тут есть, спать и жить готовы. Благо, что хоть днем уходят в поисках „хлеба насущного“, а то вообще не знаю, как выкручивались бы».
Как рассказывают жильцы, два года назад первым проложил дорогу в их подъезд бомж, который в своих скитаниях никогда не расстается с большой деревянной палкой. Вроде бы здесь жила его бывшая жена, и, растеряв все, мужчина пришел «на поклон» к ее детям, которым никем не приходится. Те, понятное дело, незваного гостя не приняли, а он все равно остался, правда, в подъезде: видимо, идти было совсем уже некуда.

Обжившись, «бородач» (так между собой называют его жильцы) начал приводить в свои «хоромы» друзей.
«Собирались тут по два-три мужика, а несколько раз с ними даже „дама“ приходила. Первую зиму еще пропадали куда-то всей компанией, давали нам передышку, а эту — переселились сюда и зажили, как будто так и надо. Смотришь на них — не понять, какого возраста: все такие опухшие, отекшие… Явно всем уже за сорок, а то и за пятьдесят. Сидят возле батареи, бубнят что-то, а в удачный день застолья устраивают — потом бутылки и бычки по всей лестнице валяются. Бедный наш дворник: столько грязи отсюда вымел», — рассказывают жильцы.
В подъезде, если не обращать внимания на вонь, действительно относительно чисто: окурков не больше, чем везде. Да и пыли на ступеньках особенно нет.
«Первое время они спали между вторым и третьим этажом, иногда забирались повыше. Причем укладывались именно на ступеньках: им так удобнее. А ты потом, поднимаясь домой, переступай через эти тела и думай: схватит он тебя за ногу или нет, перевернется во сне или спокойно будет лежать. Да и просто, когда глаза откроет и смотрит снизу на тебя, страшно. Коврики у всех поворовали — вы посмотрите, на площадке ни одного коврика у двери. Только резиновые им не нравятся, а если из ткани — обязательно утащат», — эмоционально рассказывает невольная соседка бомжей.

«Только у меня два коврика „увели“, — рассказывает Ирина. — Сначала не поверила: неужели кто-то таким еще занимается. А потом увидела синенький прямоугольник у одного из бомжей под головой. Все — не станешь уже забирать. И ведь сделать им ничего невозможно: только начинаешь ругаться, встают и уходят в 58 квартиру к Кольке. Побарабанят, покричат, чтобы его разбудить, и скрываются».
Личность «Кольки», единовластного хозяина «однушки» на третьем этаже, безусловно, заслуживает внимания. Если раньше он пил тихо у себя в комнате и в компании не нуждался, то со временем свел дружбу со всеми, кто отдыхал на лестничной клетке.

«Понимаете, его в какой-то степени даже жалко. Мы знаем друг друга всю жизнь: в одном подъезде как-никак квартиры находятся. И спился он на наших глазах, но всегда был тихий: ни скандалов за ним, ни драк не водилось. Вежливый, в хорошем настроении, здоровался, даже дверь придерживал, если женщина шла. А этой зимой совсем допился — бомжей к себе начал пускать. Они стучат в дверь, а он открывает, и те всей толпой к нему идут, прячутся от нас. А еще: что с мусорки принесли, то к нему в хату и заволокли. Там, наверное, такое творится, что страшно представить. Даже запах от его двери идет убийственный. Особенно много друзей у него в день пенсии: вся округа собирается, тут такое движение идет», — жалуется жительница подъезда Наталья.
«Он вроде бы и вежливый, но тоже всякое бывает, — продолжает девушка Ирина. — Я ему один раз замечание сделала и даже не ожидала такой агрессивной реакции. Возвращаясь домой, увидела, как он к себе в квартиру бомжей запускает, говорю: что вы делаете, зачем вы им дверь открыли? А он как разозлился, схватил палку, которой, как засовом, дверь изнутри закрывает, и с криками „да ты, такая-сякая, пошла отсюда, сейчас получишь“ побежал за мной по лестнице. Еле от него увернулась и успела в квартиру заскочить. Сразу же вызвала милицию. Ну и что толку? Поговорили с ним, сказали, что так нельзя, и уехали. Колька им, правда, плел, что он бывший пограничник и так далее».

«Но самое ужасное, что я видела, — это его квартира, — вспоминает девушка. — Когда милиция приехала, мне удалось заглянуть в эту „обитель“. Заходить я, естественно, не стала: хватило первых впечатлений. Помню, как Коля открывает дверь, а позади него от света из подъезда, попавшего в квартиру, по когда-то белой межкомнатной двери врассыпную кинулись тараканы. Их целая туча была, тьма тьмущая! Да и весь дом от тараканов страдает: до этой зимы мы просто не знали, что это такое. А тут не успеешь ловушки повесить, как из вентиляции уже ползут. Честное слово, это так достало. Как только представлю, что эти заразные твари могут по моей посуде ползать, просто жутко становится! Кто слева и справа от Коли живет, вообще говорят, что от насекомых спасения нет — чуть ли не черные стены».

По словам одного из жильцов, бомжи, которые обрели покой у них в подъезде, не так уж и безобидны: помимо вони, «междоусобной» ругани и регулярного справления нужды на лестничной клетке, некоторые из них готовы вступить в «дискуссию»: «Из постоянных клиентов у нас два бомжа: бородач с палкой, дежурящий каждый день возле входа на станцию метро „Грушевка“, и мужик с огромной сумкой, которую носит через плечо. Так вот, если первый на замечания всегда отвечает: „А мы ничего не делаем и не мешаем“, — то второй угрожать начинает, оскорбляет. Я к ним выхожу, только вооружившись увесистой деревянной шваброй. Бить людей не могу, жалко, но чувствую себя более уверенно, да и они боятся. А то бы уже, может, и заехали по лицу».
«На самом деле жить бок о бок с такими людьми страшно, особенно зимой: возвращаешься темным вечером домой, чтобы открыть дверь, поворачиваешься к ним спиной, и получается, что два-три мужика сзади стоят, а ты вообще не знаешь, что там происходит. Они могут и по голове бутылкой стукнуть, и сумку отобрать, и в квартиру ввалиться — да что угодно, — переживают женщины со второго этажа. — Да и люди они не самые приятные: у того, что с палкой, все тело в татуировках, а руки в „перстнях“ — понятно, где он провел свою жизнь».

Гонять бомжей пытались почти всем подъездом: менее решительные пробовали воздействовать уговорами и взывать к совести, более смелые набирали ведро воды и окатывали бомжей с ног до головы. Правда, говорят, потом целый потоп в подъезде образовывался и стекало все долго, но хоть на какое-то время непрошенные жильцы исчезали. Правда, есть и особо «добренькие»: сосед с первого этажа, молодой человек, который бомжей почти не видит и не чувствует, как-то раз вынес им одежду: он верующий человек и захотел помочь.
«Я как это увидела, говорю: ты что делаешь, зачем их приучаешь? Им же только раз покажи, потом не отвяжешься. Если такой сочувствующий, то забирай их к себе домой: отмой, обогрей, накорми — и живите вместе. А то хорошо ему: на пять ступенек поднялся — и уже дома, не видит и не ощущает всего того, через что проходим мы», — возмущается Ирина.
Жители сетуют, что и от участкового нет никакой помощи. «У нашего Малиновского проблем на участке нет», — в шутку говорят люди. Пожалуй, самые активные переговоры с представителями правоохранительных органов вела соседка со второго этажа: «Зимой у меня была неделя отпуска, и в один из будних дней, когда постоянное хождение в Колину квартиру и обратно просто достало, я отправилась в РУВД, к начальнику нашего участкового. До этого на телефон сфотографировала, как на лестнице по двое-трое спят бомжи, сняла весь бардак, который после их ночевок остается, на видео записала, как они к Кольке в квартиру заходят. Со всем этим „богатством“ пришла в органы, передала материалы (жалею только, что сразу после этого удалила их с телефона), написала заявление. Объяснила, что жить так невозможно: бомжи спят под дверью, везде мусор, окурки, разбитые бутылки и вонь. Ну и что: через некоторое время пришла мне бумажка — официальное письмецо, что квартира стоит на учете как притон и что по ней будут проводиться проверки».

«А на следующий день наконец соизволил придти участковый, побеседовал с Колей, прошелся по соседям и ко мне заглянул. На все претензии и рассказы поучительно заявил: они же тоже люди и тоже мерзнут. Но мое предложение забрать их всех к себе и согревать зимой проигнорировал. Дал стандартный совет поставить домофон, как будто не знает подъезд и не понимает, что уже на следующие сутки он будет выломан. Вот и все действия, помогли нам так помогли. Нет чтобы в ЛТП или дом ночного пребывания пристроить, ты же участковый, у тебя все полномочия», — возмущена девушка.
Когда-то люди вызывали санстанцию, чтобы она проверила состояние квартиры №58. Так сами же проверяющие, по словам соседей, потом ходили по квартирам и просили подписать бумагу, что у Николая с санитарным состоянием в жилье все в порядке. «Какой там может быть порядок, вы мне объясните? Там помойка и тараканы, неужели это теперь норма? — задается вопросом Наталья. — Я даже не представляю, как под ним живет семья, причем с маленьким ребенком. Он же летом любит нужду справлять с балкона».

Мы решили поставить точку в затянувшемся споре, поговорив с Николаем. После продолжительного стука в дверь и нескольких минут ожидания, когда надежды на общение с «человеком — ужасом подъезда» почти не осталось, ветхая дверь наконец распахнулась, и в узком проеме показался человек с разбитой головой. Удивительно, но внешне столичный Николай как две капли воды похож на смолевичского Эдика (который, кстати, уже перестал изводить соседей своим присутствием и живет в спецучреждении). Приветливый и бодрый Николай, не сразу разобрав, что с ним хотят просто поговорить, начинает беседу с извинений.

«Извините, я немножко в неглиже. Только штаны надел, — говорит мужчина так, будто обычно встречает гостей во фраке. На вопрос, знает ли, что на него за сомнительную дружбу жалуются соседи, раздраженно отвечает: — А чего они на меня? С тех, кто приходит, пускай и спрашивают. Они не ко мне приходят, ко мне только сестра и племяшка, нормальные люди. Все, больше никто. Все друзья вот эти вот, которые в подъезде, они, извините за выражение, просто з…цу погреть сюда приходят. При чем здесь я к ним? Их мне еще не хватало. Откуда я знаю, кто сюда ходит? Ну, бывает, выгоняю их из своего соображения. Тут же и запах, и все…»

«Я сам вот чуть живой после реанимации, — продолжает рассказ Николай, держась за лоб. — Это я пол мыл дома, поскользнулся и головой об дверь. В больницу сам приполз. Повязку снял сегодня утром».
Правда, в версию с мытьем пола верится с трудом: из квартиры под номером 58 валит удушающий помойный запах, а пол в коридоре выглядит давно немытым. Куда более, чем «исповедь», проливает свет на обстоятельства «ранения в голову» зловещее пятно крови на ступенях подъезда: нетрудно догадаться, как связаны разбитая голова Николая и бурые пятна на лестнице.

«Я на пенсии больше десяти лет, в пятьдесят пошел. Кварцедувом работал на „Интеграле“, это особо вредное производство. Сейчас вот — доработался. Подкармливает меня сестра. На Сурганова живет, я к ней пешком хожу. А че тут идти — к универсаму „Рига“», — сославшись на плохое самочувствие, мужчина уходит домой.

А в ЖЭС нам объясняют, что долгов за коммуналку по этой квартире нет. Знают об этом и жильцы подъезда, которые и не мечтают выселить Николая из его жилья. Единственное, на что они еще надеются, так это на то, что «вменяемых» родственников мужчины обяжут привести квартиру-притон в нормальное состояние и регулярно поддерживать его.