Алексей Пажитнов — человек, который придумал Тетрис

Кто он, какой он — создатель самой популярной игры всех времён и народов?

Я за рулем Теслы с номерным знаком, на котором написано просто ТЕТРИС, Алексей Пажитнов, создатель той самой легендарной видеоигры, сидит на пассажирском сиденье.

«Прибавьте газу, прибавьте газу!» — кричит Пажитнов, бородач в джинсовой куртке. «Быстрее!»
Ранее в тот день, после ланча в доме общего друга, Пажитнов, 58 лет, попросил сменить его за рулём его Теслы, пока мы ехали через спокойный пригород Белльвью, Вашингтон, где он живёт, постоянно заставляя ускоряться, что оставляло мгновенное чувство невесомости в моей груди каждый раз, когда дорога уходила под гору.
За ланчем мы обсудили борьбу России с нацистами во время Второй мировой войны, давнюю любовь Пажитнова к классической игре Lode Runner, его время, развитие искусственного интеллекта и платформы распознавания речи во время холодной войны, и о многих других играх, над которыми он работал.
Быстрый поиск в сети «Алексея Пажитнова» выдаёт огромное количество страниц со статьями и интервью, которые акцентируют внимание только на создании Тетриса, наиболее продаваемой видеоигре всех времён — работе, которая осталась далеко в прошлом. Встреча самого Пажитнова заставила меня задаться вопросом о, ну, в общем, обо всём остальном. Какова жизнь Алексея Пажитнова без Тетриса?
Шейла Ботен, президент ​Tozai G​ames, дала мне некоторое понимание относительно психологии эксплуатации машины Пажитнова. Ботен попала в промышленность видеоигр через, теперь уже не существующую, Bullet-Pro​of Software, где её первая задача состояла в том, чтобы скоординировать американскую и российскую иммиграцию в начале 90-х так, чтобы Пажитнов смог переехать в США и присоединиться к команде Bullet-Proof, которая спонсировал его рабочую визу.

Все в России ездили как ненормальные», — сказала мне Ботен о своём опыте езды на клоне Фиата советской эры в то время в Москве. «И Алексей не был исключением. Он ездил как сумасшедший. Я боялась. Я сказала: «Алексей, я не хочу умирать в России. Будьте осторожны.'»
«Шейла», — сказал он, смеясь, — «Я могу гарантировать Вам, что Вы предпочли бы смерть, потому что Вы точно не захотите оказаться в российской больнице.»
Всё тогда казалось мрачным и грязным, особенно жителям Запада, посещающим Россию впервые. Когда Ботен и её коллега по Bullet-Proof, Скотт Тсумура, должны были отправиться на московский Ленинградский вокзал для поездки в Санкт-Петербург, Пажитнов настаивал на том, чтобы проводить их на перрон и посадить в поезд, несмотря на их протесты.
Ботен помнит людей, пытающихся вырвать их багаж из рук, пока она, Тсумура и Пажитнов шли по перрону. «Вокруг царил хаос», — сказала она. «Они видели американцев с чемоданами и знали, что внутри было то, что они хотят. Алексей был словно ледокол на пути к поезду, буквально прорезая толпы людей и закидывая наш багаж в вагон.»
«Вам не понять», — сказал он.

Спустя несколько дней после нашего приключения в Тесле я спросил Пажитнова о его текущей рабочей нагрузке.
«Я не перегружен», — ответил он.
Сравните это с его распорядком дня в эпоху прежнего Советского Союза. Работая в управляемой государством Академии Наук в Москве, Пажитнов просыпался между 7:30 и 8:00. «Возможно позже», — объяснил он, — «потому что я работал до полуночи каждый день».
На завтрак он съедал колбасу, яйца и творог. Затем он выполнял поручения жены или делал работу по дому перед появлением на работе где-то около 10:00. Крошечное пространство, в котором ему поручили работать, «было чрезвычайно переполнено». Это был кабинет для четырёх или пяти человек, сидящих за столами. Большую часть дней в ней вынуждены были умещаться 15 исследователей.
«У нас не было личного кабинета», — говорит он, смеясь. «Я делил свой стол с тремя другими людьми. Таким образом, я оставлял свою работу на более позднее время, когда мой стол освобождался.» Затем, в относительной тишине, он должен был работать над развитием искусственного интеллекта и автоматического распознавания речи, область, которая по его словам, до некоторой степени «все ещё очень примитивна».
Одним словом, он счёл работу «эвристической». Но он соглашался с действительностью, что его эксперименты были прежде всего интересны вооружёнными силами. Хотя учёные Академии не всегда знали точно, как результаты их работы будут позже применены, ходили разные слухи. «Легенды», как выражается Пажитнов.
По одной такой легенде, которая ходила среди учёных Академии, автоматическая технология распознавания речи, он уподобил её Siri в iPhone, применялась в реактивных истребителях. Пилоты могли управлять самолётом с помощью голоса, если вручную сделать это было невозможно.
Пажитнов объяснил, что в то время КГБ хотело подслушивать людей для получения информации, но было трудно, учитывая технологии того времени, непрерывно делать запись. КГБ тогда в большой степени интересовалось применением экспериментов распознавания речи Пажитнова к аудиосистеме, которая начнет делать запись автоматически, когда произносятся определённые ключевые слова, которые считаются опасными для государства или инкриминируют говорящего.
Это было работой, которую, по словам Пажитнова, его коллеги по Академии пытались избежать.

Ботен сказала мне, что во время поездки они с Пажитновым пошли в Кремль, чтобы посмотреть на тело Владимира Ленина.
«Алексею пришлось нелегко, когда он шел мимо тела Ленина», — сказала мне Боден. Она спросила у своего русского друга и коллеги, когда они ждали своей очереди, ходил ли он смотреть на Ленина в юном возрасте.
Десятилетия назад российские дети отправлялись в обязательный поход в Мавзолей, чтобы созерцать облагороженный труп вождя. Но Пажитнов нашёл способ избежать этого. «Я всегда болел в тот день», — сказал он Ботен.
«Он не мог говорить об этом открыто», — сказала она о неприязни Пажитнова к Ленину, — «ему пришлось нелегко в тот день.»
В конечном счёте в Академии Наук Алексею предоставили доступ к собственному персональному компьютеру, который он мог использовать «без заглядывающих через плечо». Так как он должен был запустить тесты искусственного интеллекта и программное обеспечение распознавания речи, над которыми он продолжал работать так или иначе, Пажитнов сделал это, играя в видеоигры. Он экспериментировал и тестировал новый компьютер, разрабатывая игры на языке программирования Pascal.
Некоторые из эти самых ранних экспериментальных видеоигр, которые он написал на этом персональном компьютере, были позже изданы как «Microsoft Entertainment Pack: The Puzzle Collection». После их выпуска не было ни одного упоминания о том, что игры были созданы в результате долгих часов работы в самом центре Советского Союза.
Но не без помощи друга, Владимира Похилько, российского клинического психолога, заинтересованного взаимодействием человека и компьютера, Пажитнов ​создал самую успешную видеоигру в истории.

Тетрис был формально выпущен в июне 1984 Академией наук после первоначального распространения среди академиков и компьютерных изданий на дискетах. Тетрис очаровал интеллигенцию. В конце концов, это была игра, состоящая из форм платонического идеализма.
Игру позже представили на Международной потребительской выставке электроники 1988 года в Лас-Вегасе основатель Bullet-Proof Software Хэнк Роджерс, который сделал всё, чтобы Тетрис захватил весь мир. Bullet-Proof выпустили игру в Америке в 1989. Было продано более 70 миллионов копий плюс приблизительно 100 миллионов скачиваний игры во всём мире.
Поскольку игра была создана в течение нескольких часов работы на правительственном компьютере, советское правительство ​предъявило требования на права на Тетрис и все доходы от него, которые в конечном счёте не были удовлетворены. Так, несмотря на своё внезапное международное признание в качестве разработчика, Пажитнов оставался по существу простым работником, когда он присоединился к Роджерсу и Bullet-Proof и иммигрировал в Америку в 1990 по рабочей визе, которую они спонсировали. Шесть месяцев спустя Пажитнов перевёз свою жену Нину и сыновей Петра и Дмитрия в Белльвью, Вашингтон.
В то же самое время Владимир Похилько, с которым Пажитнов создал московскую компанию по разработке программного обеспечения под названием AnimaTek, тоже иммигрировал в США. Похилько иногда называют соавтором Тетриса, и он поощрял Пажитнова далее развивать Тетрис как рыночный продукт.
Эти двое встретились в 1990 CES в Чикаго, где Ботен была на выставке с Пажитновым, на который Тетрис получил первое большое признание за пределами России. Она помнит Алексея и Владимира, пьющих и танцующих каждый вечер после выставки.
«Это многое говорило о Пажитнове», — сказала мне Ботен, и это было что-то, что приличествует человеку, создавшему то, во что возможно играть хорошо только в состоянии полной внимательности. «Он был настоящим. Он настоящий.»

Однако, привыкание к жизни на Западе занимало время. Ботен помнит, как растерялся Пажитнов, когда она привела его в американский продуктовый магазин впервые. «Он был так поражён», — сказала она. «Он был действительно впечатлён тем, сколько всего он мог купить.»
Ботен помогла Пажитнову акклиматизироваться к его новой жизни. Она записывала его на приём к дантисту. Она помогла ему разобраться с огромным штрафом, который он нашёл под своим дворником после того, как оставил арендованный Кадиллак припаркованным у пожарного насоса на три дня. Она помогла ему понять быстро говорящих бизнесменов, привлечённых заинтересованностью к его игре.
Однажды, когда Пажитнов работал в офисе Bullet-Proof Software, появился агент из Федерального бюро расследований и пожелал поговорить с ним «о любом преследовании КГБ».
«Душевный разговор с ФБР» произвёл впечатление на Пажитнова. Агент даже устроил встречу, на которой его жена Нина, учительница английского языка, была так же допрошена о тайных связях с советской разведкой.
Но Федеральное правительство быстро поняли, что они тратят впустую ресурсы, исследуя беспечного разработчика, который проводил всё своё время, думая о головоломках, и никто не предавал их тайны КГБ. А Скотт Тсумура вспоминает, что «российское объятие-приветствие Алексея было очень неловким». Он целовал женщин и мужчин в губы.
В 1996 права на Тетрис после сложного судебного процесса, после распада Советского Союза, окончательно были переданы Пажитнову, и он начал проектировать игры для pre-Xbox Microsoft.
Его распорядок в Microsoft остался «в основном тем же самым», как и в Советском Союзе. Он приезжал в офис каждое утро между 9:00 и 10:00, работал приблизительно до 13:30 и уходил на обед. Около 22:00 или 23:00 он заканчивал работу.
«Так я привык работать», — сказал он мне, — «и я продолжал в таком темпе всё время. Это — образ жизни.»
Я выражал некоторое изумление по поводу работы 12-14 часов день за днём, даже в Америке, но тогда Пажитнов сказал, что действительно делал перерывы в течение дня. Чтобы поиграть в видеоигры, естественно.
«Иногда я уставал», — признал он. «Я переставал работать и немного играл. Тогда я понимал, что должен закончить свою работу. Я возвращался к ней и продолжал.»
Пажитнов отвечал за собственные проекты в Microsoft, был генератором идей. «В основном я больше не должен был писать», — сказал он.

Тогда Microsoft начала разрабатывать Xbox. «Это было большим провалом для меня. Я интересуюсь головоломками. А Xbox был не для загадок», — сказал он. «Я попытался найти максимально мирные идеи, чтобы продолжать работать. Мне не нравится стрелять в играх.»
Но, по словам Алексея, Microsoft была далека от того, чтобы быть умелым производителем консоли, которым она в итоге стала.
«Microsoft не была хороша в играх», — говорит он относительно первых лет. «Они не понимали их сущности. У них не было достаточного количества специалистов. Так или иначе, они нанимали не тех людей. Поэтому я чувствовал себя немного чужим. Первые два года [эры разработки Xbox] были полным бедствием. Они начали и отменили столько хороших и плохих проектов. Это походило на нахождение в блендере.»
Он боролся с группами, в которых он работал. «Никто не хотел видеть меня в своих проектах. И я не хотел видеть никого в своих проектах тоже», — сказал он.
Головоломки для PC были заброшены, поскольку Microsoft вооружилась для войны консолей. «Все мои проекты имели теперь низкий приоритет. ‘Мы должны работать над Xbox!'» — сказал он, подражание боевому кличу кампуса Microsoft. К тому времени, когда Halo увидела свет в конце 2001, Пажитнов сказал, что Microsoft «поймала волну».
«Я был там в самом начале», — продолжал он, — «когда было много ошибок и плохих шагов».
В то время как Пажитнов обосновался в Microsoft, жизнь его старого друга и делового партнёра Владимира Похилько закончилась трагично. В 1998 Похилько и его семья были обнаружены убитыми в своём доме. То, что произошло той ночью в южном Пало-Альто потрясло самых близких друзей Похилько. Жестокость убийств сделала всё это ещё более ужасным.
Газеты сообщали, что «Похилько забил Федотову, преподавателя йоги, и Петра, семиклассника, молотком и нанёс им несколько ударов охотничьим ножом, очевидно, пока они спали. После он перерезал себе горло этим же самым ножом.»
«Это непостижимо, чтобы кто-то поступил так с собой и ребёнком», — сказал представитель полиции Пало-Альто.
Пажитнов позже написал мне по электронной почте: «Я могу сказать, что мы всегда были друзьями, коллегами и партнёрами с хорошими и тёплыми отношениями.»