Андерсен

Удивляюсь тебе: непричесанный перьев комок,

А какое усилие бьется в вибрации горла!

Словно бусины горстью в хрустальный летят потолок,

И слепой поводырь сямисэна их ловит аккордом.



А у нас – видел сам- жестяная игрушка скрипит,

Будто ногтем терзают резной кракелит балюстрады –

Заводной соловей!.. умереть и не встать от досады!

Старый даос, который у босса теперь фаворит,



Это он, вечно датый старик, притащил это зло, -

Неспроста он так дружен с носатым заморским бродягой.

Это варварство через границу едва поползло –

И теперь на базаре торгуют заморской бумагой!



У меня, если к слову сказать, тоже к даосу счет.

Я еще слово «мама» сказать не умел по-медвежьи,

Он поймал меня в сеть. И по-своему был даже вежлив –

Не убил. Да и мама, наверное, где-то живет.



Он твердил мне, что клетка – иллюзия клетки, пока закрывал,

Я ревел, а они все смеялись, козлы, до упада!

Я не знал, кто я есть – я о зеркало клык обломал:

Думал – вдруг, человек?- улыбнулся – нет, все-таки, панда.



Впрочем, что это я о себе, как невежа и хам.

Нас обоих великое дао по-своему вертит.

Кстати, даосу тоже на днях повернется инь-ян:

Императору что-то хреново с пилюли бессмертья...



Будешь петь для него, несмотря на обиды и грусть?

Милый друг, ты замешан и слеплен из странного теста.

Я хотел пестовать свою злость, но не лучше ли, вместо –

Вместо этого песню твою заучить наизусть?



Впрочем, горло не то. Не для песен. И не для картин

Мои лапы с когтями, что твердостью равны цирконам.

Мы вообще не для сказок – про нас не писал Пу Сун-Лин, -

Он все больше по оборотням, и слегка по драконам...



Что ж! Лечи императора! А монохромный свой рок

Я уж как-нибудь сам. Навещай неуклюжего мишку!

Торопись! Я четвертую ночь изучаю замок,

И теперь без труда отпираю двойную задвижку.



Так что... слышишь, мой даос?.. я знаю, где твой уголок,

На янтарном рассвете я тихо приду к изголовью.

А поймают... так что ж? всех когда-то поймают, дружок! –

Побегу в небеса за своею пернатой любовью..