Везение ...

... Едва ли кто станет оспаривать, что удача, счастливый случай, везение, наконец, могут иметь в жизни решающее значение. Для нас везение началось с того, что в то погожее утро, на какие природа не очень щедра на Севере, ветер дул с востока. Соответственно на восток был направлен нос выкатившего на старт аэродрома окрашенного в серебристый цвет с ярко-красным верхом самолета ИЛ-14. Командир Ю. Н. Гордиенко запрашивает у руководителя полетами разрешение на взлет, последние прикидки делает штурман Н. Ю. Павлов ...

На специально оборудованном столике деловито раскладывают свои карты и инструменты гидрологи В. П. Тарасенко и С. А. Спирин. Предстоит ледовая разведка. Штормовые ветры в предшествующие дни сместили огромные ледяные поля - остатки бывшего припая, перекрыв прежние пути судов. Надо отыскивать новые проходы. В самолете тесно. Помимо основных топливных баков, заполнен также дополнительный. установленный прямо с левого борта, на месте убранных пассажирских кресел. Он занимает много места, мешает. Но делать нечего, полет будет продолжаться десять часов. Машина загружена до предела. Получено разрешение на взлет. Пробежав положенное расстояние по полосе, самолёт отрывается от земли и, медленно набирая высоту, уходит от аэродрома. Сижу в торце столика гидрологов.

Много пришлось летать в Арктике, но ощущение новизны. особенно при взлете и посадке, не прошло. Это всегда интересно. И сейчас, прильнув к иллюминатору, смотрю, как мелькают знаки разметки на бетонке, фонари на краю полосы, аэродромные постройки. Вот самолет отрывается от земли. Предметы на ней делаются меньше и не так стремительно проносятся перед глазами. Прибор показывает около ста метров высоты, и в этот момент слышатся перебои в работе правого двигателя Раздается несколько хлопков. из него вырывается негустой. желто-голубого цвета клуб дыма - и он замолкает Привычная симметрия звуков нарушена. Справа тишина. слева натужный рев работающего на предельной мощности мотора. Самолет начинает сначала медленно, а затем все быстрее терять высоту. Мне видно, как его хвост резко опускается. Левый мотор уже не ревет, а издает звук, похожий на вой. Он вот-вот готов разлететься на куски от непомерной нагрузки. Это летчики, задрав нос машины и переведя в режим форсажа работающий двигатель, питаются уменьшить вертикальную скорость снижения нашего долго и верно служившего ИЛа. В какой-то мере это им удается, но остановить падение невозможно. В иллюминатор видно, как угрожающе быстро приближается земля. Начинаешь сознавать, что происходит нечто серьезное. Взгляд на приборную доску над рабочим местом штурмана: стрелка высотомера где-то около цифры пятьдесят. Несколько секунд назад она показывала высоту сто метров. Зрение, слух с неправдоподобной четкостью фиксируют все до мельчайших деталей, а сознание с необыкновенной быстротой воспринимает, систематизирует, перерабатывает получаемую информацию и вырабатывает решения.

Передо мной на уровне груди отделанный металлическим угольником торец столика гидрологов. Привязные ремни не пристегнуты -непростительное легкомыслие. Сейчас меня с силой бросит грудью на стол. Плохо. Пристегнуться уже не успею. Если раньше забортное пространство, видимое в иллюминатор, делилось на две части: светлую выше горизонта и темную ниже него, то теперь видно только темную. Надо немедленно выбираться из-за стола. Это почти удается, и - удар. Слышен противный треск и скрежет. Все смещается куда-то вверх. Вертикальные предметы и конструкции уходят из поля зрения, а пол самолета надвигается на лицо. На какое-то время наступает темнота, но это лишь мгновение. Когда возвращается способность воспринимать происходящее, все еще слышны звуки разрываемой обшивки фюзеляжа. Вижу себя лежащим на полу. Вскакиваю на ноги Из носового отсека бегут второй пилот В. Я. Горшенин и гидролог В. П. Тарасенко. Василий Павлович спрашивает: "Живы, ранены?". Нас в хвостовой части было двое - второй гидролог С. А. Спирин и я.
- Живы. Все нормально. Как остальные?
- Кажется, обошлось.
Тарасенко бросается к двери. На счастье, ее не заклинило. открывается без труда. Перед глазами волна, она вровень с порогом. От нее веет холодом. В дверной проем виден низкий песчаный берег. До него метров сто. При ледяной воде - расстояние немалое. Мелькнула мысль: "Вот незадача: не разбились, так можно утонуть". Второй пилот бросается к надувному спасательному плоту, тянет его к двери. Ему помогает Тарасенко. Прошу его найти какой-то шест, попытаться измерить глубину. Василий Павлович хватает попавшуюся металлическую трубку длиной метра три. опускает ее за борт. Трубка упирается в дно и сантиметров на тридцать выступает над водой. Сразу легче: самолет не утонет. Появляется бортмеханик Г. Г. Арчебасов. Старый авиатор, хорошо известный и уважаемый в среде полярников, многие годы летающий на ледовых разведках. Лицо бледное, из ран на голове струится кровь. За ним радист И. И. Горбань и штурман И. Ю. Павлов, оба без видимых повреждений. Последним из пилотской кабины появляется командир. Первый вопрос - кто пострадал? Теперь. раз самолет не тонет и не горит, можно не спешить его покидать. Появляется аптечка, перевязываем друг друга. У меня оказалась глубоко разрезанной об угол столика правая нога. Полностью выбраться из-за стола все-таки не успел. Тем временем плот надут. Пока переходим в него, на берег садится вертолет. Вскоре мы в нем.
Кто-то, кажется, штурман, произносит: - Сейчас в самый раз бы был стакан коньяка.
На это командир ответил: - Надо прежде пройти медкомиссию.
Сидевшая здесь же в вертолете врач, удивленная тем. что в таком состоянии люди уже думают о предстоящем расследовании, заверила, что никаких медкомиссий не будет. Она отчетливей нас сознает, какой опасности мы только что подвергались, питается то поправить наши повязки. то просит выпить какую-то микстуру, утверждает, что успокоительное. Все отказываются. Говорят отрывочно. Больше междометиями. главным образом спрашивая, кто как себя чувствует, что болит. Изредка переглядываются друг с другом, разводят руками, качают головами. Через несколько минут мы в аэропорту. На полосе ждет машина с красным крестом. Для. находившихся на борту ИЛ-14 все, в конце концов, обошлось благополучно. Можно и поразмышлять: что же произошло?

А произошло то, что по-иному и не назовешь: нам сопутствовало сплошное везение. А может быть, точнее это назвать цепью везения, и не окажись в ней хоть одного звена, исход столь удачным бы не был. Везение началось с того, что ветер в это утро дул с востока и взлетали мы навстречу ему. В этом направлении на большое расстояние от аэродрома простиралась низменная равнина с многочисленными озерцами и лагунами. С запада же аэропорт Мыса Шмидта окаймлялся высокими крутыми горами, через которые наш самолет перетянуть бы не смог.
Во-вторых, когда двигатель отказал, под нами оказалась вода - среда куда более мягкая, чем суша. Она же предотвратила взрыв и пожар, без которых не обходится почти ни одна авиационная авария. Приводняясь, самолет вначале коснулся поверхности лагуны хвостом и, продолжая какое то время движение вперед, в немалой степени затормозил поступательную скорость и только после этого плюхнулся остальной частью фюзеляжа. Третьим звеном оказалась мель в лагуне. И именно на нее мы упали. В том, что приводнились на мелководье, помогла не только счастливая случайность, но и мастерство летчиков, которые сумели вытянуть самолет сюда. А то, что это мелководье оказалось в этом месте, - везение, так сказать, в чистом виде.
И, наконец, еще одна составляющая. То, что случилось с нами сразу после взлета, могло произойти несколькими часами позже за сотни километров от Шмидта над морем, покрытым сплошными полями с бесчисленными трещинами и торосами. И в этом случае на столь счастливый исход едва ли можно было рассчитывать. В общем, с какой стороны к нашему случаю ни подходи, вывод один - крупно повезло ...

( из фрагмента рукописи капитана Филиппа Харитоновича Полунина, заместителя начальника службы ледокольного флота АО "ДВМП". С 1976 года Ф.Х. Полунин через навигацию -начальник штаба морских операций Восточного района Арктики. Он лично принимал участие в ледовых проводках, неоднократно был членом экипажей самолетов ледовой разведки, налетал многие сотни километров над просторами арктических морей. Не раз со своими товарищами Филипп Харитонович попадал в рискованные, исполненные драматизма сверхмапряжеиные ситуации. "Дальневосточный моряк" № 24 (9429))

Из официальных отчетов:

Экипаж вылетел для проведения ледовой разведки над Чукотским морем. Через 4 минуты после взлета на высоте около 100 м произошел отказ левого, а затем и правого двигателя. Экипаж совершил вынужденную посадку на мелководную лагуну Акатан. Самолет остановился на отмели в 200 м от берега, где глубина составляла не более 0,5 м, и получил значительные повреждения. Экипаж отделался легкими травмами.

Тип происшествия: авария
Дата: 06 июля 1989 г.
Страна: СССР
Место происшествия: Чукотский АО, близ Мыса Шмидта
Тип ВС: Ил-14М
Регистрация ВС: CCCP-61788
Авиакомпания: Аэрофлот (СССР)
Подразделение: Якутское УГА, Колымо-Индигирский ОАО
КВС Ю.Н. Гордиенко
пассажиры:
Купецкий В.Н. - руководитель арктической научно-оперативной группы
Полунин Ф.Х. - начальник штаба морских операций
гидрологи: В.П. Тарасенко, С.А. Спирин.