Нет, пацаны, вы не поняли. Шура там остался

А идти им не хочется, я же вижу. Кому ж хочется помирать в двадцать лет. И все прекрасно знают, что спуститься означает смерть. Второй раз не выскользнем. Фактор внезапности потерян, духи нас уже увидели, посчитали и ждут. Да и боекомплект мы подыстратили. Обойдут с флангов и заколпашат.
Ладно, говорю, хорош сачковать. Я, между прочим, тоже с вами иду. Разворачиваю карту. Сюда, говорю, смотрите, есть у нас один шанс. Если мы вот по этим отрогам просочимся, то и господствующую высоту за собой сохраним. Нас-то на горке не будет, но и духи на нее не заберутся, мы их с отрогов не пустим. Атаковать им придется снизу. А в горах кто выше сел, тот и прав. Как сказал, так и сделали. Вклинились по отрогам. А когда человек жизнь свою позади оставил и сознательно идет умирать, это, знаешь ли, серьезный психологический аргумент. По силе приравнивается к минометной батарее. Духи-то нас, конечно, ждали, но, когда мы вернулись, они были сильно удивлены. И настрой у нас был серьезный. Это они по плотности огня поняли. И очень скоро боевики дрогнули. Стали разбегаться. Они, конечно, знали, что всех мы не перевалим, но никто не хотел оказаться в числе избранных. Рай с гуриями — место заманчивое, но и кабак с девками терять жалко.
Коридор пограничникам мы сделали отменный. Отжали духов так, что этот коридор даже не простреливался. Погранцы отходят, мы долбимся. Перепрыгнули через реку, там человек десять сидели, схлестнулись, размочили. Потом на хребет поднялись, высотка 2771,8, там еще 6 человек достали, потом чуть дальше, у развалин села Кент, — восьмерых и четверых — на перевале Лекачкорт. В общей сложности только за первые трое суток наколотили человек сорок, двоих взяли в плен, остальных гнали до самой границы. Боеприпасы со жмуров собирали, убили всех, ну, может, кто из них через границу и перемахнул, не знаю. С задачи вернулись через две недели. Все живые, только двое легкораненых — Сыр и Сметана. Разведчик Михаил Сыренков и радист Дмитрий Сметанин.
А что с Шурой-то получилось. Пулеметчик Шуринов, оказывается, так увлекся боем, что ракету на отход не увидел. Когда мы за ним вернулись, поливал из пулемета, даже не пригибаясь. Полтора года его учил прятаться, окапываться, перебегать, использовать складки местности, создавать искусственные укрытия. А он лезет в толпу и фигачит из ПКМ от пояса. Кричит мне, довольный: “Командир, нет, ну ты видел…” — “Паша, я видел, дома поговорим, если вернемся…”
На базу пришли, я ему копчик-то помассировал. Потому что команды надо выполнять. Хорошо мы вписались в один шанс из тысячи.
Всю мою группу наградили. Шуринов-обезьяна получил орден Мужества. Мне и командиру пограничников как старшим по званию дали Героев. По идее, надо бы всем Героев дать, но у командующего своя логика. Герою куча льгот полагается, наверное, лимит какой-нибудь есть. Вот с тех пор и хожу Героем. Ни напиться прилюдно, ни морду набить.