Владимир Этуш: «Орден Красной Звезды мне вручали на бегу, во время атаки»

- Вырос я в Москве, в переулках района Воронцово Поле. Что чаще всего вспоминается из детства? Навсегда врезался в память арест отца. Вечером пришли двое в штатском, один сказал: «Ну, сейчас я вас обрадую». Сел на стул и достал ордер на арест. Папа спросил: «За что?» «Вам объяснят». Сделали обыск и забрали его с собой. Потом уже мы узнали, что его взяли как «социально вредный элемент». Отец в прошлом был нэпманом, по-нынешнему - предпринимателем…

Мне было 12 или 13 лет, когда на уроке литературы учитель попросил меня описать образ Обломова. Выслушав мой ответ, он спокойно сказал: «Вы сейчас высказали точку зрения Бухарина». Я извинился и сел на место. Меня тут же вызвали к директору, и тот стал запугивать тем, что сдаст меня в НКВД. До сих пор помню, как у меня пронеслось в голове: «Только что отца арестовали, а тут ещё и меня посадят. Этого мама не перенесёт!» К счастью, всё обошлось. Отец отсидел года полтора, затем его выпустили и даже выплатили зарплату, которую он не получил из-за отсидки. Признали ошибку! Но из-за этого ареста я долго чувствовал себя изгоем.

Ещё в школе, занимаясь в драмкружке, я принял решение идти в актёры. И в итоге поступил в знаменитое Щукинское училище. Страшно подумать - было это 75 (!!!) лет назад.

Меня часто спрашивают: почему на Великую Отечественную я ушёл добровольцем, хотя у меня, как и у всех студентов Щукинского театрального, была бронь. Попробую объяснить.

Понимаете, когда видишь аэростатные ограждения, заклеенные крест-накрест окна, светомаскировку и хмурые, озабоченные лица, как-то меняется психология. И это не ура-патриотизм - всё гораздо сложнее... Как только началась война, мы дежурили в училище, ловили бомбы-зажигалки, которые разбрасывали немецкие самолёты. Потом через две недели нас отправили на три месяца под Вязьму - копать противотанковые рвы, а по возвращении мы продолжили учёбу. Но вернулся я оттуда совсем другим человеком. И в конце концов не выдержал. Увидел, что во время чрезвычайно популярного тогда спектакля «Фельдмаршал Кутузов» в зале сидят всего 13 зрителей, и был потрясён. Я понял: стране не до театра. Утром пошёл в военкомат и попросился добровольцем на фронт. Юношеский порыв, о котором я ни разу не пожалел... Даже дату запомнил - 16 октября 1941 года.

Воспоминаний, связанных с войной, много, они сильные, яркие. Чаще всего вспоминаются бои за Ростов, Азов, Ставрополь, Грозный. Наверное, потому что там я пережил самые страшные дни. Никакой спектакль или фильм не способен передать весь ужас войны. Мы голодали, тащили на себе раненых, ночами без сна выслеживали врага. Сколько раз я должен был на фронте погибнуть, не поддаётся исчислению. Особо запомнились два случая. Однажды мы, помню, шли цепью в атаку, и вдруг рядом старший сержант захрипел - осколком пробило лёгкое. Воздух в лёгком не держался, пенилась кровь, и нужно было заткнуть дырку, чтобы он мог дышать. Я это сделал. Он сразу задышал, глубоко, жадно, я подтянул его к себе, приподнял повыше… и в этот момент он вдруг дёрнулся и обмяк - пуля, которая предназначалась мне, попала ему в голову. Он, выходит, меня собой заслонил...

В другой раз на каком-то военном совете помощник командира полка по политической части вдруг заявил: «Этуша надо было бы расстрелять». Уже не помню за что. Полк - хозяйство большое, неполадок случалось много. И добавил, обращаясь ко мне: «Верно, Этуш?» Я встал и ответил: «Никак нет, товарищ подполковник. Врёте». - «Садитесь». Я сел. И никто меня не расстрелял. А запросто могли. Это же были обычные фронтовые будни. Чего тогда стоила жизнь бойца?

Кстати, я был случайным свидетелем того, как под Таганрогом комдив наказал солдата, потому что тот позволил себе взять в каком-то доме гитару и пару раз тренькнуть, хотя все силы тогда следовало отдавать наступлению. И за это командир его расстрелял!

Какого-то конкретного большого подвига я не совершил, но был ряд поступков, после которых командование меня оценило орденом Красной Звезды. Самое интересное, как я его получал. Орден мне мой подполковник вручал на бегу, во время атаки. Бежит рядом и кричит: «Этуш, вот тебе твой орден, держи, пока меня не убило или тебя».

Для меня военные баталии завершились в 1944-м, когда я демобилизовался в связи с тяжёлым ранением.

Прекрасно помню, как весной 44-го я, фронтовик-орденоносец, появился в Щукинском училище в пробитой осколками шинели - мне просто нечего больше было надеть. Я ходил в той шинели, в которой меня ранило, даже спал в ней... Свой день рождения в мае 1945 г. я не отмечал. Зато на всю жизнь запомнил, как отмечал День Победы в сквере у Большого театра, где собралось множество фронтовиков. Все мы чувствовали себя настоящими героями-победителями. У меня в памяти осталось ощущение удивительно светлого дня, и, наверное, это был единственный раз в жизни, когда я видел настоящее счастье. Счастье - это же нематериальная категория, его не ухватишь руками.
Моей первой работой в театре Вахтангова была бессловесная роль в спектакле «Мадемуазель Нитуш». Свой первый выход на сцену никогда не забуду. По ходу спектакля должны были звучать выстрелы. В театре они тогда имитировались так: за кулисами стоял пиротехнический ящик со «снарядами», которые в нужный момент под воздействием тока взрывались… Мы с партнёрами идём на сцену мимо этого ящика, и вдруг заряды начинают взрываться. И я, на радость своим товарищам, сразу… залёг - бессознательно, по фронтовой привычке. Коллеги потом долго надо мной подтрунивали: «Ты не забыл, что ты в театре? Здесь тебя «убьют» другим способом!»

А вот киноролей у меня за столько лет едва ли наберётся 30. Каждая - это часть меня. Но это не значит, что люблю их все. Это как женщины: их может быть много, но не все они любимые. Были удачные и не очень. Например, роль Карабаса-Барабаса в «Приключениях Буратино» мне не очень нравилась. От сопливой детворы проходу на улице не было, мамаши мной вместо Бабы-яги неслухов пугали - ну что тут хорошего? А вот стоматолог Шпак из «Ивана Васильевича» - это да!

Фильм «Кавказская пленница» подарил мне и дружбу «грустного клоуна» Юрия Никулина. Кстати, в «Кавказской пленнице» я поначалу вообще не хотел сниматься. Когда Гайдай предложил мне сыграть Саахова, я спросил: «Неужели у вас нет для столь омерзительной роли другой кандидатуры?» В ответ услышал, что лучше всего для неё подхожу я. Я подумал-подумал - и… хорошо, что не отказался.

Моя киношная жизнь была полна приключений. Вы не поверите, но однажды я выступил в роли «террориста». Начало 70-х. Часть фильма «Миссия в Кабуле», куда меня пригласил режиссёр Леонид Квинихидзе, снимали в Афганистане и в Индии. А в театре Вахтангова довольно активно шёл спектакль «Мещанин во дворянстве», где я играл главную роль. Играл без дублёра, поэтому меня отпускали от спектакля до спектакля. И вот - Индия, пора возвращаться, но билетов на «Аэрофлот» на нужное число нет, а есть на сутки позже. То есть спектакль срывается. Вариант один: взять багаж с собой, чтобы по прилёте в Москву не терять ни секунды. Короче, сажусь в этот самолёт, разъясняю ситуацию командиру корабля. Он выслушал меня и вдруг говорит: «Чемодан-то мы возьмём, да только в Москве самолёт не сядет. Мы летим в Киев!» Я, весь заведённый, и так и этак их уговариваю. «Всё понимаю, но самолёт в Москве не садится». Раздосадованный, я сел на своё место и заснул. Просыпаюсь - мы уже над Воронежем. Открываю чемодан, а там у меня лежал палаш декоративный - купил в Индии в качестве сувенира. И так, дурака валяя, иду к пилотам в кабину. А тогда только начались угоны самолётов, и они были настороже. Я поднял палаш над головой, как кавалерист перед атакой, вхожу в кабину и громко говорю: «Принуждаю сесть в Москве!» Они сначала оторопели, а потом, оценив мой юмор, стали соображать. Пилот говорит радисту: «Слушай, Вась, запроси-ка Москву, может, она всё-таки нас примет». И случилось почти невероятное: Москва приняла.

...Как и всякий мужчина, я встречал на своём пути женщин, которых любил и которые любили меня. И я благодарен им за это. Как бы ни складывались в дальнейшем наши отношения, каждая из них дала мне возможность испытать чувства, без которых жизнь кажется пресной, неполноценной. По прошествии стольких лет твёрдо могу сказать одно: в моей жизни была любовь. Всегда. Ни одной из своих жён я не предлагал: «Хочешь за меня замуж?» Вообще таких слов не говорил! Мы сходились, а потом становилось понятно, стоит ли продолжать отношения, как-то их зафиксировав... Нынешняя моя супруга Елена была моей поклонницей, очень долго приходила ко мне на спектакли. И когда случилась трагедия, умерла моя вторая жена Нина, с которой мы прожили 48 лет, Лена поддержала меня в трудный час. Она замечательный человек, умница. Моё счастье. Без неё я не мог бы сейчас существовать. Я совершенно не приспособлен к холостой жизни. Сам не смогу поджарить даже котлеты!

Никакого секрета долголетия у меня нет. Просто живу себе, работаю - и всё! Видимо, я так устроен. Гимнастиками или пробежками не занимался, всегда ленился. Правда, от курения пришлось отказаться, хотя я курил с детства. Сейчас много гуляю, слежу за правильным питанием. Вернее, не я слежу, а моя жена. И потом, артист должен работать. Для меня самое лучшее лекарство - это поддержка и любовь зрителей. Зрители - вот смысл моего существования. Когда меня спрашивают: «А сейчас кого хотите сыграть?», я отвечаю: «Да кого дадут - того и хочу сыграть». Пусть молодёжь грезит Гамлетами, Офелиями, Ромео и Джульеттами… А старики играют то, что дают, - и тому рады. Сегодня на сцене родного театра я играю в трёх спектаклях, но по-прежнему мечтаю о новых ролях. А без этого как жить? Невозможно.