Сама ты Шариков: ответ Романа Носикова на открытое письмо Собчак к Путину

Во-первых, письмо открытое. То есть налицо применение оружия неизбирательного поражения, что дает мне право на самозащиту. Во-вторых, Ксения Анатольевна опять потянула в рот Булгакова.
А это нельзя. Это «фу». Российская креативная прослойка не должна играться с тем, о чем понятия не имеет. Не вправе грызть это, трепать и уж тем более вить себе мировоззрение из вещей, смысла и назначения которых она совершенно не понимает.
А российская «интеллигенция» в Булгакове не понимает ничего. Ни в Булгакове, ни в Пушкине, ни в Лермонтове, ни в Достоевском — ни в чем, что составляет ядро русской классической культуры. Потому что человек, который читает и понимает Булгакова, Пушкина, Лермонтова и Достоевского, — не может украинствовать и бесноваться. Смердяковствовать и мазепствовать. Вышеуказанные не велят.
Так вот, наша интеллигентствующая прослойка таскает с собой Михаила Афанасьевича, ровно ничего в нем не понимая, потому же, почему дикарь мог бы таскать микроскоп, пенсне или ружье. Во-первых, красиво, во-вторых, непонятно, в-третьих, пугающе, а все вместе — символ превосходства и власти над лохматыми соплеменниками. Если это ружье или топор — то и не только духовной.
Словно обезьяна в басне «Мартышка и очки», наша интеллигенция всячески примеряет на себе очки профессора Преображенского. Зрелище это забавно только ограниченное время. Когда же бесконечная примерка наблюдается лет эдак двадцать пять, да еще не за решеткой зоопарка, — это начинает раздражать. А если вспомнить, что очки воспринимаются применяющими как источник своей власти над остальным обществом, то тут уж совсем не до смеха.

И вот Ксения Анатольевна пишет Владимиру Владимировичу:
«...Власть вполне сознательно перешла на другую сторону улицы — от элитарной автократии к популистской, от опоры на интеллигенцию к опоре на плебс. Власть сделала это очень наглядно и демонстративно, чтобы все немедленно это почувствовали. Разговоры про «норковую революцию», заигрывание с «Уралвагонзаводом» и знаменитая реплика Владимира Владимировича на «Прямой линии» — «Вы подвиньтесь, дайте с простыми людьми поговорить» — других целей и не преследовали… Оказалось, плебс не очень понял предложенную ему в этой истории роль. Из литературы мы знаем, что Шариковы, начав с 12 кв. м, склонны поглощать все пространство и выходить из-под контроля собственных создателей… Шариковы начали действовать самостоятельно и этим создают президенту бесконечный фейспалм».
Все-таки, Шариков остается для отечественной интеллигенции самым непостижимым персонажем во всей русской литературе. Может быть, проблема — в его кажущейся простоте? Может, ровно поэтому его все время и пытаются использовать как молоток, чтобы забить им оппонента по шляпку в собственную концепцию мироздания? Ведь Шариков неказист — и потому так удобно примерять его маску ко всем, кто тебе не нравится. Предварительно, конечно, опенснившись и благородно охалатившись.
Никак не хочет наша творческая и нетворческая интеллигенция на Шарикова посмотреть. Не видит она в нем никакой загадки. Не чувствует его трагедии. Не сопереживает.
Мой любимый момент в кинокартине Бортко — которую, к слову, все и обсуждают, потому что самого Булгакова не читали, — это сцена, в которой Шариков глядит на себя в зеркало. В этот момент он занимается тем, чем обязан время от времени заниматься каждый человек. Он спрашивает себя: «Кто я?»
Не глядит наша интеллигенция ни на себя, ни на Шарикова. Поэтому и выходят у нее открытые письма президенту такого вот содержания. А можно было бы и посмотреть. Внимательно. И тогда не было бы недоразумений вроде путаницы Шарикова с «Уралвагонзаводом» и «простым народом».
Если внимательно прочитать написанное Булгаковым, то станет ясно, что Шариков — никакой не рабочий и не крестьянин. Он — игрок на балалайке по трактирам. То есть самый что ни на есть творческий работник и креативный класс.
Пусть вас не обманывает иллюзорная пропасть между трактирами и корпоративами. Просто у вас балалайка — со стразами. А кражи — что кражи? У какого творческого человека рыло нынче не в бюджетном пуху?
Шариков — это ваш, Ксения Анатольевна, коллега. С соответствующими знакомствами и ритмом жизни.

Дальше в письме к Путину Собчак выражает сочувствие Владимиру Владимировичу и обрисовывает в общих чертах выходы из ситуации:
«…Он ощущает серьезный дискомфорт, оставшись наедине с этими Шариковыми, которые становятся все глупее и наглее… Если сделать демонстративные шаги навстречу интеллигенции — к примеру, уволить злополучного Мединского, — «Уралвагонзавод» может решить, что его кинули: у них там сейчас, как и везде, не очень хорошо с деньгами, и кто знает, с чего им вздумается взяться за вилы… Все-таки удивительно, как почти сто лет назад Булгаков предсказал эту коллизию в истории профессора Преображенского: жил себе человек в Калабуховском доме среди близких людей и любимых книг, да вдруг обнаружил в своей квартире персонажа, которого раньше и на порог бы не пустил. И что самое жуткое, он же сам своими руками сделал его из собаки. Булгаковскому герою удалось, если помните, отыграть назад, вовремя дав заведующему подотделом очистки наркоз. Но в жизни, в отличие от книг, такие истории не всегда заканчиваются хорошо».
Нетрудно заметить, что Ксения Анатольевна пытается применить на деле принципы профессора Преображенского и действует по отношению к Владимиру Владимировичу «исключительно лаской». Она сочувствует ему. Самую малость угрожает. Но все же выход есть — вернуться в родной Калабуховский дом, к книгам, к среде. Надо только дать кое-кому наркоз.
И вот тут надо разъяснить еще кое-что.
Наша интеллигенция, которая ни пса не понимает в Булгакове, а вместе с ней и Ксения Анатольевна, держит Преображенского и его среду за «нормальных людей». За «нормальную человеческую Россию» — страну сахарозаводчиков, которые не ходят по мраморным лестницам без калош. Наша интеллигенция отказывается видеть в Преображенском то же, что отказывается видеть в себе. Она не понимает, что Преображенский — не интеллигент.
Интеллигент — это носитель национальной культуры, находящийся на служении народу. А Преображенский у Булгакова — это человеческое воплощение дьявола. Он обслуживает разврат и разложенцев. И из гордыни, соревнуясь с Богом, создает из пса человека. Но поскольку Преображенский, как и дьявол, не способен на любовь, в отличие от Бога, он в итоге не освобождает своего человека и не преображает его, а убивает.
Квартира Преображенского в Калабуховском доме — это, собственно, никакая не «исконная Россия». Это разложившаяся Россия.
Заметим, что во всем булгаковском произведении интеллигентов всего двое: голос из трубки, управляющий новой Россией, и несчастный Швондер, который пытается заставить Шарикова учиться и устраивает хоровой кружок. Швондер, конечно, смешон, поскольку берется своими ничтожными силами делать работу, которую надлежит делать людям с другим образованием и масштабами.
Но зато голос в трубке уравновешивает комичность Швондера.

И вот еще важный момент. В письме Владимиру Владимировичу следует указание на то, как милы Парфенов и Собчак по сравнению с Хирургом и Викой Цыгановой:
«Им [власти] гораздо интереснее общаться со Звягинцевым, Парфеновым и Акуниным, чем с Хирургом или Викой Цыгановой».
Ох, лукавите, Ксения Анатольевна. Ох, недоговариваете. Почему же из выбора вдруг исключены Гергиев, Цискаридзе, Нетребко, Кобзон, Чичерина?
Читайте также: Российская нация по-путински и «по-колчаковски»: колонка Романа Носикова

Да и кроме того, природа этого выбора вполне ведь понятна. Целевой аудиторией Цыгановой, Хирурга, Гергиева, Нетребко являются солдаты, рабочие и подлинная российская интеллигенция — та, которая в НИИ, вузах, ВПК и прочем рогозинском хозяйстве. Это кадры, на которые можно и нужно опираться в достижении современных государственных целей.
А аудитория Звягинцева и Парфенова — это успешные воры, которым нужны балалаечники, способные обосновать, почему ворье имеет право на воровство. Им нужна творческая прислуга, умеющая петь «жальные» песни, показывать роскошь и внушать чувство превосходства. На таких — опираться нельзя. Вы предлагаете себя для опоры? Ваше время ушло.
«Вот, ты думаешь опереться на Египет, на эту трость надломленную, которая, если кто опрется на нее, войдет ему в руку и проколет ее. Таков фараон, царь Египетский, для всех уповающих на него». (Четвертая книга Царств 18:21)
Это все, что я хотел ответить на попытку Ксении Анатольевны создать новый тренд — действовать по отношению к российскому президенту «лаской».