Истории

Праздник и его канун. Быль.

Услышав этот рассказ, я не мог его не записать. Настолько лубочно-классическим он был, почти по Зощенко, что так и просился в качестве рекламы "вот так на Руси веселию быти..." Название праздника, имена героев и прочие матерные выражения заменены, как ни в чем ни повинные лингвистические объекты.

Накануне. Разминка.

День накануне Вовка решил посвятить тому, чтобы сходить налево от своей "официальной девушки". Пассию на день звали Ирина, собственно, это было их первая встреча. Итак, сначала Иринка заехала к Вовке, где они мило пообщались. Затем она же предложила поехать к ее родителям. Время позволяло, и они поехали. Надо сказать, что Ирина жила в большом частном доме на склоне Алтынной горы, на самой окраине Саратова. Когда приехали, все родственники девушки уже дружно разминались перед Праздником. Вовка познакомился с родителями Ирины, они остограмились – раз несколько: за знакомство, за праздник, за хорошего человека Вову, за дедушку – главу семьи, за мир во всем мире и так далее. В перерывах Вова с Ириной опять мило общались, попутно Вова вникал во все тонкости жизни Ирининой семьи. Главная тонкость состояла в том, что хозяином дома, где жила Ирина с многочисленными родственниками, был Дед, человек во всех смыслах положительный, ветеран и прочее – но пьющий. В смысле, сильно пьющий.
Впрочем, несмотря на дедовские 80 лет и регулярно прибегающую белочку, дед выглядел на редкость бодро, крепко, без всякого преувеличения, как богатырь на заслуженном отдыхе. Так вот, этот Дед означенную белочку видел регулярно – как кино. По сему поводу многочисленные родственники Деда, жившие у него на квартире, столь же регулярно вызывали скорую, та увозила его в психушку (благо, рядом!), через некоторое время дед возвращался, и снова продолжал радовать себя собственного изготовления самогоном. А родственники начинали играть в увлекательную спортивную игру "Поймай дедушку, пока он не закопал колодец и не срыл туалет". Правда, в тот день Вовка не увидел знаменитого прихода белой горячки, наоборот, он вполне мило беседовал с дедушкой, который жаловался на то, что "все эти балбесы сидят у меня на шее, и что я их всех выгоню, и только ты молодец, живи здесь". Словом, слушать про жизнь этой семьи было настолько увлекательно, что количество выпитого не поддалось контролю, и Вова вырубился, оставшись спать в гостях. Вырубился и его мобильник, обиженный неподключением к питанию, так что девушка Оля (та самая, "главная" подруга Вовы), не смогла дозвониться до молодого человека в этот вечер.

Праздник. Владимир

К полудню праздничного дня Вовка пришел в себя. Сначала он был полон желания не пить, и немедленно отправиться к Оле, где, как он надеялся, его будет ждать подарок и праздничное угощение. К его несчастью, все прочие обитатели этого дома проснулись раньше, успели опохмелиться, и вообще были значительно свежей Владимира. Поэтому им не составило большого труда убедить Вовку немного задержаться и попраздновать вместе с ними. Тем более они били по его человечности железным аргументом: Дед, как это часто бывало по пьяни, снова начал довольно серьезно угрожать выгнать всех из дома – и, мол, только присутствие гостя его останавливает. Вовка задержался. Через некоторое, довольно продолжительное время, после многочисленных тостов, родственники решили, что у Деда вот-вот случится очередное свидание с белочкой. И вызвали скорую. Когда санитары скорой вошли в дом (дверь была нараспашку), они долго не могли понять, кого им брать: по всему дому ползали в лабуду пьяные люди.
Потом кто-то все-таки к ним выполз, и попытался объяснить, что мол, забирайте Деда, у него началась белая горячка. Дед гордо восседал за праздничным столом (наиболее трезвый из всех присутствующих) и возвещал, что всех на фиг, ибо не фиг. Санитары сунулись к Деду, попытались его забрать, но Дед искренне был против – он не понимал, почему его хотят забрать, и о какой-такой белой горячке речь? Вовка, наблюдавший эту сцену из коридора, буйно веселился, глядя на то, как пытаются забрать деда в психушку, в этот раз совершенно понапрасну.
Санитары же, проделав с Дедом ряд положенных тестов, установили, что, действительно, пока "все в порядке". Списав на пьяных обитателей то, что им неправильно указали жертву белочки, люди в белых халатах обратили внимание на Вовку, который как раз катался в дикой истерике.
Продолжавшего умирать от смеха Вову укатали в смирительную рубашку и погрузили в скорую. К счастью, в машине несчастный несколько протрезвел, да и врач приемной знал уже очень хорошо Деда (которого должны были привезти вместо Вовки).
Так что поездка в Желтый дом для Вовки оказалась короткой – в праздник Вовку "помиловали", и на ближайшем автобусе Вовка вернулся к Ирине. Там народ радостно встретил его возвращение ("а где это ты пропадал?), и еще пару часов после этого продолжалось для Вовки отмечание праздника.

Праздник. Ольга.

С Ольгой все было гораздо прозаичней. Не дождавшись милого к праздничному обеду, она затосковала. Мобильный Владимира не отвечал, дома у него никто к телефону не подходил. А тут как раз случился звонок ее старинного школьного знакомого Михаила, который пригласил ее в баню.
А что, баня в праздник вещь хорошая – заодно и помылась. Случилось так, что Михаилу надо было куда-то положить часы, и он положил их Ольге в сумочку. Естественно, про это было забыто. Также естественно, что Ольга, придя домой и обнаружив в сумочке мужские часы, решила подарить их своему дорогому другу, на праздник. Часы она положила на видно место, а сама отправилась к нему домой, через весь город, забрать какую-то часть музыкального центра, которой как раз не хватало в ее доме. Праздник. Владимир.

Наконец-то Вовка вспомнил, что пора ехать к Ольге. Все равно Ирина уже спала, и разбудить ее не было никакой возможности. А на дворе, к слову, была уже глубокая ночь. Как Вова доехал до Ольгиного дома, ни в кино снять, ни в романе описать.
Помнит только, что на светофорах всегда жал на газ. На желтый свет - с надеждой успеть, на красный – потому что мог жать только на педаль газа.
Ни на что иное он просто попасть не мог: на педали газа нога уже лежала а вот вторая нога где-то бесчувственно пропадала. Как он въезжал на стоянку и как от него шарахнулся сторож, он и вовсе не помнил. Зато прекрасно помнил, как он зашел в квартиру, прошел в комнату к Ольге, по пути шестым чувством определив, что той нет дома. На столе, на самой его середине красовались часы. Мужские, чужие. Собственно, что он кричал после этого, Вовка не помнил, хотя соседи говорят, что было страшно. Сначала он колотил часами о мебель, крича "Чьи эти часы!? Наташка – билядь такая", и "где этот яйцехлоп, который оставил эти часы", и что "этого яйцехлопа я сейчас прияйцехлопну".
Затем, выпустив пар, Владимир отправился домой. Снова на машине. И снова ему повезло – он целый и невредимый доехал до дома, что характерно, через весь город. Дома мать ему сообщила, что приходила Ольга и забрала что-то. Устроив по этому поводу скандал, он побежал в милицию писать заявление о краже детали от музыкального центра. Где его, конечно, попинали и затолкали в обезьянник – поскольку ничего членораздельного, кроме "я вас щас всех прияйцехлопну" Вовка сказать не мог.

После праздника.

На следующий день после праздника Ольга дозвонилась до матери Вовки. Та рассказала ей, что тот вроде бы собирался бежать в милицию, и что он всячески на Ольгу ругался. Действительно, предприняв ряд звонков, местонахождение Володи очень быстро установилось – благо в "нужном" отделении как раз работал ее друг. Вовка был освобожден ( с некоторыми минусами для бюджета Ольги), и доставлен домой. Произошла трогательная сцена примирения. Ольга рассказала, что собиралась подарить Вове часы на Праздник, а тот рассказал, что его по ошибке упекли в психушку. И то и другое, что удивительно, правда. И зажили они снова дружно и счастливо.

Ленгвар

Не измена

Иногда так случается, что накрывает грусть. Какая-то такая никчёмная, глупая, детская грусть, заставляющая утром в субботу жадно пить воду и таращиться в зеркало на помятое лицо красными глазами. Так уж устроен мир, если вчера было очень весело, то сегодня будет довольно грустно. Я обычно такую грусть рассеиваю прогулкой по бульварному кольцу - и приятно, и полезно, и людей понаблюдать можно много. Достаточно забавных.

Конечно, раз на раз не приходится. Вот, например, в эту конкретную субботу, а точная дата значения не имеет, потому что так могло случиться в любую субботу, было всё не очень весело. Погода не радовала, солнышка не было и люди, обычно добродушные и созерцающие в такие дни, выглядели расстроено, а иногда и злобно.

Первая пара, которую я встретил, сидела на разных концах лавочки и не разговаривала друг с другом. Ссора. Было видно, что она долго ждала, а он опоздал. А может, конечно, и не из-за этого они поссорились, может он её назвал как-нибудь не так, например, Олей, тогда как на самом деле её зовут Света. Или же того хуже зайкой, тогда как всегда звал деткой. Да какая мне разница? Я то вообще деткой никого не называю, это же полный идиотизм!

Чуть дальше сидела девушка на лавочке одна и плакала, сжимая в руках сотовый телефон. Не пришёл. Или бросил? Или назвал деткой по телефону. Я бы тоже заплакал, если бы мне по телефону сказали «детка». Хотя, почему сразу из-за того, что кто-то что-то сказал. Может быть она плачет, потому что у неё говённый телефон? Сидела она простенько и спокойно на бульваре, разглядывала троллейбусы, телефон в руках вертела, а проходящий мимо хулиган взял, да и сказал ей, что телефон то у неё говно. И разрыдалась она. А может она плачет от того, что толстая? Тоже может быть.

Настроение начинало таять. Вот почему чужие переживания и страдания так действуют на меня? Увидел плачущую девушку и расстроился. Увидел поссорившуюся пару и ещё больше расстроился. А если при мне расстреляют детей и стариков? Что тогда? Я что, разрыдаюсь?

Подгоняемый такими мыслями, я забежал в кабак. Надо было развеяться, да и похмелиться не мешало бы, потому как голова начинала потихоньку болеть. Кофе, коньяк, кола и смотреть в окно, размышляя над тем, какие всё-таки люди уроды, раз не могут ладить между собой. Неужели непонятно, что это приносит одни лишь страдания.

Не успел я притронуться к напиткам, как позвонила жена моего друга. Я, честно говоря, их вместе видеть не любил, они постоянно выясняли отношения. А потому как они относились к категории людей, которым надо, чтобы на них смотрели во время этого, то выяснения отношений всегда проходили по Станиславскому - достоверно. По одному я их прекрасно переносил и любил с ними общаться, а вместе - избегал. Поэтому, когда она спросила меня в трубку о том, чем я занимаюсь, то я сразу поинтересовался:

- А что?

- Я с Эдиком поссорилась, нужен друг. Мне нужно кому-то рассказать о том, какая он сволочь, чтобы вместе его осудить!

- Тань, а ты не можешь его осудить с подругой? - я понимал, чем это могло закончиться, и пытался избежать коварных сплетен.

- Нет, мне нужно осудить его с тобой, ты же его друг, ты постоянно ему морали читаешь. Где ты? С бабой какой-нибудь? - Таня стала прислушиваться через трубку. - А, бухаешь. На бульваре? Сейчас приеду.

Ну что за люди. Не могу понять этих современных женщин, да и вообще понять этих жертв цивилизации. А спросить меня куда ехать? Да и вообще, спросить меня хочу ли я, чтобы ко мне ехали? Что за эгоизм? А если я выключу трубку? Или у меня сядет батарея? Почему я вообще должен двадцать минут объяснять, как проехать? Кстати, как называется это кафе? Ну вот, звонит.

Таня разговаривает, флиртует с официантами, водит машину и живёт с моим другом примерно одинаково - нагло, дерзко, красиво и сексуально. Не всем это одинаково нравится, вернее не вся часть из этого набора. Всем нравится красиво и сексуально, но не всем нагло и дерзко. Из-за этого Таня часто скандалит со всеми из вышеперечисленных. Сегодня выглядело это примерно так: Таня припарковала машину и, выходя из неё, показала кому-то фак, одновременно по губам через стекло я прочитал «ошол на уй, уак!», затем она зашла в кафе, сказала, что накурено и «ну и пиздец рыгаловка», потом наорала на официанта за то, что у них нет администратора, который встречает, и уже в самом конце подошла ко мне:

- Здравствуй, дорогой. Что за в говно ты сел попить коньяк?

Таня умела поднять настроение. Хоть и шумно и стрёмно, но умела. Я не стал тратить время на всякие пустяки типа приветствий и как дела, а сразу перешёл к банальностям из их отношений:

- Ну, рассказывай, из-за чего вы снова расстались?

Нарушительница моего спокойствия хитро на меня посмотрела, мол, да, прикольно, сострил, можно подумать мы ничем другим и не занимаемся, только как расстаёмся, и передразнила. И тут же меня озадачила:

- Он меня достал своей ревностью.

Это было некоторой новостью. Обычно он её доставал своей ревностью, если бы не соврать, всю жизнь и всё время. У тут, смотрю, достал окончательно. Стало интересно:

- Так ты расскажи, в чём это выражается?

Таня любила наводящие вопросы и меня за то, что я задавал именно такие, потому что не надо было самой начинать повествование, а получалось так, что это действительно интересно. После того, как я задавал их, она благодарно улыбалась, притворно сморщившись, и обычно продолжала:

- Он мне не доверяет, это очевидно же. Постоянно контролирует, достаёт. «Ты с ним спишь? Кто он тебе? Спишь с этим столбом? Почему тогда стоишь около него?» Это уже паранойя какая-то. Получается, что он меня не любит.

- Это почему?

- Когда любишь, то доверяешь. Настоящие чувства не подразумевают того, что тебе не будут верить. А он постоянно меня контролирует. Просто всегда. Он скоро к своему члену начнёт ревновать. Будет орать во время секса «А-а-а-а! Ты с ним трахаешься!».

Я эту старенькую песню про доверие слышал много раз и, честно говоря, был удивлён, что Танечка только сейчас придумала себе такой повод для ссоры. Только я хотел было ей об это поведать, как в кафе вошёл Эдик.

- Когда уже ты успела ему рассказать где мы? - удивился я.

- Я сразу, как с тобой по телефону договорила, эсэмэску ему послала. - А то так бы ты свалил.

- Бля! Не! Я пойду! - я начал было собираться, но недопитый коньяк и Эдуард попросили меня остаться. Особенно просил Эдик:

- Что она тут тебе трёт про доверие? - он сел за стол и повернулся к ней: - мы что, в тринадцатом веке живём? Где ты тут, блять, рыцарей увидела, а? Дак, и тогда ещё стали ошейник на пизду надевать!

- Пояс верности, - поправил я его.

- Да! Пиздуверности! Дорогая моя, на доверии сейчас далеко не уедешь. Доверие, как и чувства, воспитываются годами. И это уже не чувства, а скорее партнёрство между мужем и женой. Чувства притупляются и остаётся только. Э-э-э, сама придумай что.

- Судя по тебе, чувства тупятся нахер на следующий день знакомства. Ты же мне проходу не даёшь. Ты, как хвост. Огромный, злобный, глазастый хвост, который не только из задницы торчит, не давая проходу, так ещё и на голову сел. И командует. Так даже не ревнуют. Это называется доебываться!

Таня всё это быстро сказала, вытаращилась на Эдика и стала напряжённо сосать через трубочку коктейль. Повисла такая достаточно тяжёлая пауза, и я решил вставить свои пять копеек:

- Да!

Таня подхватила:

- А всё это из-за того, что ты не уверен в себе! У тебя куча комплексов, из-за которых ты себя считаешь хуже других, и от этого тебе кажется, что я стану спать с каждый вторым после тебя. Вот я, например, считаю себя идеальной! Нет ни одной тёлки круче меня и поэтому тебе и в голову не придёт потрахаться с кем-то ещё.

Я ухмыльнулся. Они оба вопросительно повернулись ко мне. Не очень хотелось, чтобы их агрессия выплеснулась на меня, и я снова сосредоточенно стал смотреть в рот Тане. Эдик возразил:

- Это всё пурга!

- Почему же? - возмутилась его жена.

- Да потому что это всего лишь предположение! Человек никогда не может быть на сто процентов уверенным в том, что партнёр ему не изменяет. И чтобы себя успокоить, придумывает вот такую хуету с комплексами!

- Ты что, мне изменяешь? Кто эта блядища? - Таня стала приподниматься из-за стола. Я решил вмешаться:

- Это он пытается объяснить тот факт, что от измен никто не застрахован. Что, если человек, которому ты предан, начинает тебе изменять и об этом факте становится известно тебе, но это говорит не о том, что ты несовершенна, а том, что твой супруг похотливая скотина!

Таня приподнялась ещё выше и наклонилась в сторону Эдика:

- Так всё-таки ты, ублюдок, ты мне изменяешь!

Тут уже мы с Эдиком хором выкрикнули:

- Нет!

И он продолжил:

- Ну ревную я, ну устраиваю сцены. Это же не из-за того, что меня прёт от этого. Просто я люблю тебя. И мне не насрать.

Таня заулыбалась:

- Правда?

Всё заканчивалось как обычно. Они снова меня провели, сделав свидетелем своей ссоры и выяснения отношений. Я прервал их идиллию, решив достать своими нравоучениями:

- Конечно, правда! И он прав, что пытается таким образом защититься от измен. Потому что это догмат. Если бы измена была нормой, то не было бы этой ваше ссоры. Защищаться от измен нужно по той же самой причине, по которой надо воспитывать детей. Это норма! Нужно понимать, что такое измена. И что она может за собой повлечь. И как вы с это для себя определили. Не зря же вы клялись в верности при венчании, чему меня призвали в свидетели. Не зря существует институт брака. И факт измены, конкретно в вашем случае несёт юридическую силу. Уж если у вас и в брачном договоре указан пункт о виртуальной измене, то какого хера вы вообще поднимаете тему ревности?!

Они меня уже не слышали. Они целовались, не обращая на меня внимания. Меня это одновременно раздражало и радовало. Раздражали все их «сюси-пуси» и идиотские нежности, а радовало, что эти люди любили друг друга.

И не только они. Гуляя дальше по бульвару я видел много целующихся пар. И радостных девушек, держащих в руках телефон, и счастливых молодых людей, в нетерпении тусующихся с букетом под часами.

http://goblin-gaga.livejournal.com/1409185.html

Записки контрабандиста

Раньше я всегда возмущался, почему к нам, русским, так относятся за границей.. Сейчас, вспоминая то, что я видел и делал сам, многое мне становится понятным.

Съездил недавно в Финляндию и понял - Финляндия изменилась за последние 10-15 лет неузнаваемо. Вернее не так, изменились мы, мы стали солиднее и респектабельнее и уже выезжаем туда отдыхать, а не зарабатывать. Я ездил в 90-е годы, когда для нас, «совков», только что открылись границы и мы, словно стадо варваров, ломанулись во все концы света. И старая добропорядочная Европа содрогнулась.
Финляндия, себе на беду, оказалась возле Питера, и питерский "бомонд" сразу же ринулся её осваивать. Цель была простой - отвести туда как можно больше водки и пива и там продать финским алкашам, которые точно также как и наши любят спать прямо на улицах, там набрать побольше всяческих ништяков и сбыть их в родных пенатах.
В силу своей паталогической жадности я остановился на самых дешёвых автобусных турах, где собирался народ не самый богатый, но разбитной и весёлый, никогда не брезговавший залить в себя пару стаканов алкоголя. Полсуток в автобусе туда и столько же обратно народ сплотили и перезнакомили, и на следующую поездку люди записывались целыми гопгруппами. Время в поездках проходило весело, и случались всяческие занимательные истории, которые я хочу рассказать.

Но давайте по порядку. Первое серьёзное испытание - граница. Границу нужно было пересечь с минимальными потерями. Наша граница туда была скучна, ибо ограничивала лишь провоз валюты, под которую нужно было представлять оправдательные документы, типа, где взял. А вот на финской границе начинались острые ощущения - нужно было провозить алкоголь и сигареты. Разрешено было 1 литр водки и от 3 до 20 литров пива и блок сигарет, но это разве бизнес? И в дело вступали русская смекалка и русский авось. То время славилось, тем, что основная масса водки в магазинах была палёной. На «Юноне» можно было свободно купить этикетки под водку, пробки к бутылкам и закаточную к ним машинку. И уж раз мы пили палёную водку сами, то поить чухонцев казёнкой было просто западло. И чухонцы радостно хлебали завезённый нами левак, принимая его за "настоящий русский вооотка". Ухищрений было много. Например, в разрешённый литр заливался чистый спирт, спирт развешивался на организме в разных маломерных ёмкостях, особенно были распространены презервативы, оттого что удобно. Водку, собранную в номере дешёвого отеля из этого спирта и водопроводной воды так и называли – «гандоновка». В автобусе при движении в сторону границы народ напряжённо бухал по возможности хорошую водку, по крайней мере с красивыми этикетками, пустые бутылки не выкидывались, а складывались на полочку над головой. Туда же складывались и взятые с собой пустые бутылки. В итоге на каждого приходилось по три-четыре пустых ёмкости, движущихся совместно с нами в сторону русско-чухонской границы. К счастью в автобусе присутствовали всяческие ботаники, едущие просто приодеться или полечить зубы. И всё равно чухонские таможенники всегда были изумлены - как может группа в 40 человек выпить 60 бутылок водки за четыре часа дороги и при этом держаться на ногах.

Наконец пропускной пункт Виллияма (ну или что-то вроде того, точно не помню – напротив нашей Торфяновки), очередь автобусов в 10-50. Фины, они хоть и чухонцы, но тоже люди и поэтому тоже иногда уставали. А потому было два варианта пересечения бордера - халявный и жёсткий. Халявный всегда встречался бурной овацией. Выглядело это так: пограничник собирал в автобусе паспорта и уходил думать. Думал он долго, так как был знаменитым финским тормозом. Автобус замирал. Затем заходил таможенник и говорил "хювя пяйве". Сказав, спрашивал, нет ли чего запрещённого к провозу. Автобус дружно выдыхал "нееееет", сзади доносилось "тока запасные трусы и прокладки", ободренный нашим враньём страж раздавал паспорта, и счастливые гонцы российского Бахуса устремлялись в страну непуганых идиотов с грузом сверхнормативного алкоголя .
Но бывало и иначе. Гордый финский пограничник подходил к автобусу и небрежно бросал что-то типа "гоу ту кустомс". Радостно улыбающийся таможенник выкатывал большую тележку (как в супермаркете) прямо к автобусу, и, ехидно улыбаясь, предлагал складывать туда лишний алкоголь, оружие и наркотики. А затем с чистой совестью проходить на досмотр. Тележка наполнялась с горкой, иногда места даже не хватало. На стоящего рядом таможенника жалко было смотреть – как бы слюной не захлебнулся, ведь он должен был это всё уничтожить. Уничтожалось это богатство или нет, я не знаю, но пару раз таможня была изрядно бухая. Возле тележки всегда стояли 2-3 наших человека с открытыми бутылками в руках, типа хоть маленько употребить перед сдачей – не съем, так покусаю. Да и таможню бухому легче пройти, ведь таможенник считает себя психологом, взглянул в глаза и сразу всё просёк. А бухому в глаза хоть засмотрись – ничего кроме глумливой улыбки не увидишь.
Ощипанные, но непобеждённые таможню мы всё-таки проходили и ехали расселяться в какой-нибудь дешёвый отель. В отеле спирт разводился водопроводной водой, пробки закатывались и шесть бутылок вожделенной жидкости были готовы для продажи нашим финским друзьям-алкоголикам.

Но везли не только алкоголь, ибо какой смысл заводить всю эту канитель ради трёх литров палёной водки.
Неплохим успехом у финнов пользовались российские механические часы. Видимо осталась репутация от советского периода. За годы нашего туда нашествия она упала до нуля. Покупать дорогие часы в магазине не имело коммерческого смысла. Зато на «Юноне» можно было купить за гроши брак петродворцового часового завода «Ракета». Например, я скупал оптом штук по 40, покупал к ним дешёвые ремешки, продевал их друг в друга, а перед таможней обматывал это ожерелье раза три вокруг пояса. Прямо таким ожерельем я отдавал их перекупщику на блошином рынке. Одни из них мне даже понравились, они были сделаны по типу «командирских», но на циферблате нарисован американский флаг и надпись «буря в пустыне». Всем часы были хороши, но был у них один маленький недостаток – они спешили в сутки на полчаса. И вот как-то стоим мы с подругой на автобусной остановке в Хельсинки, о чем-то базарим. Я элегантным жестом поднял руку с часами и глянул время. Стоявший рядом финн обомлел и сразу начал до меня докапываться. Мой словарный запас финского был небогат, но подруга знала английский. Со своей стороны финн неплохо знал финский, но сильно тормозил в английском, но диалог следующего содержания хоть с трудом, но произошёл.
- У вас хорошие часы, они мне нравятся.
- Мне они тоже нравятся.
Финн перезагрузился, потом заявил:
- У меня часы картье, давайте с Вами меняться. Но мои часы дорогие, жена меня может за них убить, поэтому Вы должны мне отдать всю вашу водку и все ваши сигареты, чтобы я мог немножко этим утешиться.
Показывает на руке свои часы. Ничего необычного, тока металлический браслет очень классный. Но я непреклонен:
- Если хотите меняться, то давайте меняться по-честному, один в один. Мы, русские, любим только честный обмен. Водку и сигареты я вам не отдам, я их привёз специально, чтобы выпить и выкурить их в одно лицо в вашей замечательной стране.
Тут финн завис окончательно и начал очередную перезагрузку. Минуты через три подошёл ко мне снова и сказал, что он согласен на равноценный обмен. Мы обменялись часами и пожали друг другу руки. Я, немножко подумав, подарил ему в знак вечной дружбы банку пива «Амстердам», которое финны очень любили за десять процентов алкоголя. Часы эти я относил года три, пока не уронил с балкона третьего этажа. В ремонте мне сказали что нужно менять весь механизм, а стоить это будет 1200 баксов,а так как часы сняты с производства, то придётся ждать пока его откуда-то привезут. Я отказался и купил себе другие, тоже швейцарские, но сделанные в Китае и стоившие в 20 раз меньше. И только браслет до сих пор жив, он пережил уже несколько китайских часов, а всё как новый.
Блошиные рынки Финляндии поражали меня своей всеядностью, продать можно было абсолютно всё, порой даже совершенно ненужное. Завалялся в кармане перочинный ножик – купят, покажешь кружку – купят. На выезде из Финляндии стоит городок Хамина, там возле мини-мани возникал импровизированный рынок, где можно было продать всё, что тебе не пригодилось. Если у тебя осталась нетронутая буханка хлеба, пролежавшая в сумке четыре дня – купят, и скажут что у вас очень вкусный хлеб. Порой мы смотрели на них как на настоящих папуасов. Подозреваю что они иногда на нас так же.

Уличная торговля в Финляндии запрещена, если полиция застанет за этим делом, то сразу накладывает санкции вплоть до забоя визы на год-два. Но если ты успел всё убрать, то не трогает. Я удивлялся - почему, ведь они отлично знают, что мы русские, что мы тут что-то продаём, порой даже запрещённое. Почему бы не забрать в кутузку и не обыскать? Наши менты именно так бы и сделали. Объяснили – им нельзя нарушать закон, на обыск нужно решение префектуры и т.д. Вот полицай злится, машет резиновой палкой у тебя перед носом, а тронуть не смеет, даже если у тебя из куртки торчит бутылка водки, хоть незаконная торговля спиртным и приравнивалась у них к торговле наркотиками. Когда финн покупает у тебя водку, он шугается в десять раз больше тебя, норовит отойти куда-нибудь подальше – не дай бог полицай увидит.

Нашествие русских туристов заставило финнов пересмотреть свои взгляды на жизнь, они научились приковывать цепью свои велосипеды при входе в магазин, они удвоили в торговых центрах службу безопасности, они даже сменили свои монеты в одну и пять марок. Дело в том, что наши монеты в пять и двадцать рублей по размеру были один в один как одна марка. Но марка стоила в то время рублей сто. Набираешь дома два кармана монет и играешь ими в Финляндии в игральные автоматы. И пусть выигрыш запрограммирован на 70% и каждая четвёртая монета рублёвая, но всё равно выгодно. Финны залупались по телевизору, шипели злобно вслед, но ничего поделать не могли – русские туристы в Финляндии вышли на первое место по объёму покупок, а бизнес прежде всего.
Теперь маленько о нашем «бизнесе» у них. Самыми экстремальным из того, что я видел, были «мусорщики». В каждой автобусной группе была группа мусорщиков из 4-5 человек, причём всегда поровну мужчины и женщины любого возраста, от 20-и до 50-и лет. При любой остановке автобуса в любом населённом пункте они выскакивали и бежали бомбить мусорные контейнеры. Мусорный контейнер, это деревянный ящик полтора на полтора метра с крышкой сверху. А внутрь для удобства вложен большой чёрный пластиковый пакет. Мусорщики этот пакет вытаскивали и высыпали всё на землю. Отбирали там что-то подходящее и складывали в пакет, а то, что не нужно оставалось лежать возле. Потом пакет хватался и быстро тащился в багажник автобуса. Иногда чухонцы успевали вызвать полицию, но обычно она опаздывала, а обыскивать автобус права не имела, ибо он являлся территорией России. В мусорке можно было найти вполне приличные вещи, например, прожжёт чухонец сигаретой дублёнку, куда её девать, конечно в мусорку. А наш её вытащит, на месте прожига вышьет или пришьёт цветочек или лейблочку и успешно продаст. Вполне хорошие детские игрушки тоже были не редкостью. Если ящик был жёлтым, то там финны собирали гуманитарную помощь для России, складывали туда немного ношенную, но вполне приличную выстиранную одежду. Содержимое этих ящиков обычно забирали целиком.

Несколько раз встречал «сидельцев». Один из них ехал вместе с нами в автобусе, ну и рассказал о своём бизнесе. Как-то раз спьяну он пописал в Котке прямо возле полицейской машины. Ему быстро скрутили руки, затолкали в автозак и увезли к себе в участок. Там ему по-быстрому вкатали двадцать суток. Ну, дык от тех суток он был в восторге – отдельная камера с телевизором и кроватью с белоснежными простынями, четырёхразовым питанием и пачкой сигарет на день. Днём общественно полезный труд по благоустройству города и уборке всякого мусора. По выходу со срока он получил деньги за свою работу. Его восторгам не было конца – камера ничуть не хуже средней гостиницы того времени, питание как в санатории, а денег дали в три раза больше, чем он зарабатывал в месяц на работе в Питере. Второй раз он загремел в Хельсинки, и опять всё было великолепно. Не помню, почему у него не было проблем с визами, да впрочем, и не в этом дело. Сейчас он собирался сесть в Коувола, где у нас была часовая стоянка. На стоянке мы покурили и пожелали ему удачи, он пожал нам руки и пошёл садиться, предупредив старшую группы, чтобы его не ждали.

Мы расселились в Хельсинки в Еврохостеле. Вечером последнего дня перед отъездом к нам зашёл полицейский и предупредил старшую, чтобы на обратном пути забрали нашего героя. Когда мы его подобрали на обратном пути, он поведал нам свою историю. Сначала, когда его тока привезли, всё шло хорошо. Но потом, когда его занесли в компьютер(у чухонцев тогда уже были компьютеры) и увидели что он уже «рецидивист», то отношение к нему резко изменилось. Его загрузили в камеру по типу нашей – умывальник, параша и шконка. Он чтобы отметить прописку вылил в кружку содержимое одного презерватива, развёл водичкой из крана и, перекрестясь, залудил. Когда к нему вошли менты, он уже был на рогах. Ему дали в пятак и оставили спать до утра. Утром он развёл ещё один презерватив и к приходу тюремщиков вновь был на рогах. Ему вновь дали в пятак, но уже значительно больнее, раздели догола и отняли оставшиеся презервативы. Оставшиеся дни до выезда он смачивал свой сушняк водой из крана. И наконец-то ему забили визу.
Наши в финских магазинах. В основном наши не динамили чухонцев, но отдельные любители встречались. Уже тогда фрукты/овощи у них в магазинах взвешивали весы-автоматы как сейчас у нас. Положил пакет с яблоками, нажал кнопку и приклеил вышедший чек. Но тока наши после взвешивания докладывали ещё два-три яблока – ведь грех же не нагреть этих раззяв чухонцев. Всякие носки, шапочки и трусы имели защитную маркировку на этикетке, не заплатил – на выходе завоет сигнализация. Ну же и тупые эти чухонцы – наши просто отрывали этикетку и спокойно себе выходили. Как-то в одном отеле у нас был шведский стол. Все восприняли это как тупость финнов и обыкновенную халяву, собирали с тарелок нарезанный сыр, ветчину и т.д., заворачивали в салфетки и уносили с собой. На выпученные финские глаза смешно было смотреть. Но финны заставили себя уважать и сказали, что шведский стол у нас окончился – мы сожрали всё на неделю вперёд.

Как-то раз мы отмечали покупку автомобилей, нас было человек шесть, и жили мы в маленькой частной гостинице, которую хозяин держал специально для русских, ибо дёшево и сердито. Обслуживающего персонала после шести вечера не было никого, у каждого из нас был ключ от номера, который подходил и ко входной двери. Номеров было штук двадцать и везде жили русские. В холле гостиницы стояли автоматы по продаже жвачки и пепсиколы. Посередине холла стоял большой стол, куда мы и уселись бухать. И вот водки и закуски до хуя, а запивки нет. Рядом стоит автомат в виде холодильника со стеклянной дверью, за которой торчат горлышки бутылок пепси. Открыл дверцу, бросил монетку в дырочку возле бутылки и автомат бутылку отдаёт. Ну, вот бухаем мы, запивки нет, типа жаба душит десять марок бросить. Один из нас говорит: - Мужики, это же халява. Открывает дверцу, свинчивает пробку, мы наклоняем автомат и разливаем пепси в кружки. Пьянка прошла нормально. Утром приходит хозяин, видит это всё и начинает ругаться, но никто ничего не видел, естественно. Потом обходит всех и расспрашивает, куда девался смеситель из душа. Ситуация такова – смесителя нет(у нас тогда не было таких смесителей), в дырки забиты деревянные чопики, а на полу абсолютно сухо. Вентили перекрыть воду находились в подвале, где на двери крепкий замок исправный и на месте, ключ только у хозяина. Хозяин упрашивал: скажите, как вы это сделали, никому ничего не будет, но как это можно… это непостижимо.

И, наконец, курьёзная история о том как мы поехали в Финляндию на убитой шестёрке. Как-то мы с корешем бухали, и я забавлял его финскими рассказами. Ему очень нравилось, и он загорелся поехать. Договорились так: я у него гидом, гринкарта и визы поровну, а проезд его. Ну и поехали. До границы доехали без приключений, я пью пиво, он рулит. Наших прошли без приключений, а вот финнам наша машина сразу не понравилась. Таможенник вытащил из машины коврики, на полу в ногах водителя лежит кусок фанеры.
- Что это? Тайник?
- Да что Вы, это пол.
Таможенник её вынимает, а там асфальт виден. Он созывает своих корешей, и они начинают кто ржать кто возмущаться. На заднем колесе вылезло «Яйцо»(резина лысая и изношенная на нет)
- Это тайник?
Снимают колесо и разбортируют. В общем они разобрали нам полмашины, а потом отняли гринкарту и отправили нас назад. Полдня мы собирали машину, в процессе почти подрались – я объяснял корешу что за машиной надобно следить, а он махал руками и говорил что финнам не один ли хрен на чём мы едем – раз нам дали страховку, значит машина исправная.
Чуть не забыл. О любви. Когда мы жили в мотелях на трассе, то пару раз с нами были продажные женщины. Вот мы сидим вечером у мотеля, продаём водку, пиво и сигареты, а она продаёт себя. Подъезжает машина и все к ней – водка!.. табакко! Олут!, а она секси! Двести марок в час (40$). И её покупают гораздо чаще, чем наше пиво. Она усаживается в машину, уезжает, через час возвращается, моется, пьёт кофе и снова на скамеечку. И так четверо суток подряд. Мы уезжаем-приезжаем, а она никуда, она бабло рубит. И ведь что самое обидное - она такая страшная, что я бы её не стал, даже если бы мне денег дали, а чухонцам нравится.
Однажды я снял финку. Мы приехали 21 июня, а 22-го у них какой-то праздник. Двадцать первого после обеда всё закрылось, делать нехрен, никуда не пускают кроме кабаков и пивбаров. Ну и пошёл я в пивбар – хоть и дорого, а хрен-ли делать. Взял одну кружку, вторую, третью….за мой столик никто не подсаживается, издалека видно, что русский. Тут заходит она. Ничего особенного, обычная чухонская мымра, но в глазах тоска смертельная. Что-то лопочет по-своему. Я ей – садись. Она села опять лопочет. Я ей объясняю: Санкт-Петербург, типа ихь бин нихть бум-бум феерштейн. Она понимающе кивает. А что тут непонятного, я знал 50 слов на финском, 100 на английском, кое как объяснились и поехали на такси к ней. Она даже за такси заплатила. Ну, в общем, ничего необычного. Я рассчитывал у неё праздник провести, а она мне в восемь часов утра показывает на часы и говорит ауфвидерзеен. И вроде бы не облажался и всё очень было мило, но утром даже не покормила. Неее, наши женщины стопудово лучше.
В июле выйду в отпуск, надо будет снова на недельку съездить.

© Радиоактивный