Темуджин. Портрет бензопилой

Привет, Фишки! Сегодня - почти детективная история о раритетном шлеме и подставке для него.

В общем, сначала было слово, и слово было «Шлем». Вот этот. Владелец заявил, что это 17-век. Ну, мне как-то не поверилось – про 17-й. Уж больно свежо смотрится. Но я в шлемах не соображаю ровно настолько, насколько это возможно по 20-тибальной шкале. И потому я, стараясь не дышать на эту реликвию, убрал ее на полочку.

Ну, как «не дышать»… Померил пару раз. А кто б не померил?

Дело мое было маленьким. По образу и подобию головы центуриона (пару недель назад я размещал здесь отчет о ней Марк Крысобой сделать подставку под шлем. Только там шлем был римский, и новодел, а здесь – тюркский и, вроде как, подлинник.

Всегда проще работать, имея в голове конкретный образ. Четко представлять настроение, которое хочется передать. И потому эта голова еще на стадии дубовой чурки получила имя Темуджина. Покорителя степей… (фильм «Монгол» Бодрова-старшего смотрел трижды – очень рекомендую).

Работал - три часа на пиле, 8 часов на «доводке» - шлифовал, полировал. Про инструменты все сказал в видео.

В прошлой теме про голову центуриона мне все в один голос сказали, что красил морилкой я его зря. Как говорится, «по вашим просьбам» Тэмуджина я оставил нетронутым. Ни морилок. Ни лака. Только льняное масло (на фото – сразу после нанесения, потом масло впитывается и перестает блестеть).

Масла этого было 5-6 слоев. Каждый из них впитывается и сохнет сутки. После каждого слоя полировал щеткой (насадка в дрель). Через неделю получилось как-то так.

Особо подчеркну – нигде ничего не тонировал. Все темные вещи (около век, вдоль вен на висках) образовались сами, как реакция дуба на время, масло, полировку. Короче, сделал все, как вы просили.

И не потому, что я такой терпеливый и исполнительный. А потому что почку было жалко. В двух словах: на зиму меня пригрели столяры-ЧПУ-ники. Я у них в цеху пилы храню, шлифую свои поделки, малярничаю.

Главный в этой конторе – Петрович.
Петровичу идет 6-ой десяток. Однако, энергия бьет ключом. Если Петрович не «уехал в командировку» (за этой мягкой формулировкой скрывается жесткий запой) и не отлучился по жениховским делам (за первые 50 лет он перепортил половину воронежских девок, и сейчас, похоже, взялся за вторую), значит, Петрович что-то обязательно оптимизирует в производстве. Словом, прикольный дядька. С ним не скучно.

В общем, пока я на улице запиливал Чингисхана, Петрович в цеху ремонтировал пескоструйку. Если кто не знает – это такой агрегат, который подает под большим давлением струю из воздуха и песка. Этой струей можно старить древесину, убирать ржавчину, словом, дохрена чего можно сделать.

Как бы это странно ни звучало в контексте с Петровичем, но он ее ОТРЕМОНТИРОВАЛ.

Тут же на радостях Петрович отпескоструил все, что попалось ему на глаза. Включая эмалированные кружки и… шлем 17-го века…

От пошлой многовековой ржавчины не осталось и следа! Шлем заблестел, как свеженачищенный бабушкин тазик для варенья. Как Золотое яичко, снесенное Курочкой Рябой. Заблестел, как кошачьи… Словом, заблестел во всех смыслах радостно и жизнеутверждающе.

Но когда я вернулся с улицы и увидел этот жизнерадостный блеск….

Я не большой фанат ржавчины. Но именно по ЭТОЙ утраченной ржавчине я надрывно затосковал. А чей-то бездушный голос в голове прошипел: «У тебя есть две почти новые почки. При нужде можно вполне обойтись одной...»

Тем временем Петрович одумался (что в контексте с Петровичем, опять же являет некую антиномию). И развернул вектор приложения своих усилий в диаметрально противоположную сторону: он начал старить шлем… Соляными растворами, влажными тряпками, медным купоросом.

А я тянул время. Ждал, пока шлем снова поржавеет. Каждый вечер после основной работы я по пути домой забегал в мастерскую и с надеждой смотрел на шлем. Но он не ржавел.

Я говорил своей почке самые приятные прощальные слова, и, никуда не спеша, пропитывал Тэмуджина маслом. Слоями….

В общем, о том, как орал хозяин шлема по итогам всех наших трудов, я писать не буду. Напишу лучше, как удалось спасти почку.

Предчувствуя бурю, фотку шлема я накануне переслал знакомому археологу. Археолог закинул на профильный форум. Далее форумчане (как один - подкованные землекопы) написали про этот шлем все от и до. Разобрали его буквально по колечкам.

Ровно в тот момент, когда Шлемовладелец взял ля пятой октавы, я поделился с ним сомнениями археологов в подлинности девайса. Доводы мои звучали убедительно.

Шлемовладелец кричать не перестал. Но кричал уже в сторону неведомых мне людей, которые продали ему этот шлем за немалые деньги. И, мол, если б не Петрович с пескоструем, то хрен их выведешь на чистую воду… В общем, резюмируя: «в чем-то вы даже и молодцы, хотя руки бы вам пообрывать для профилактики».

Я качал головой, хмурился и соглашался. Ибо Шлемовладелец прав на все 100:
1) брать чужое без спросу нехорошо,
2) шлемы 17-го века надо хранить под стеклом, а не в пескоструйке.

Но на самом деле все мое существо было переполнено лишь одним ощущением – ощущением того, что где-то в моем темном и теплом чреве радостно плещутся почки. Обе.