Жесткий экран

Волна насилия захлестнула освободившуюся от тоталитарного ига Россию. Об этом открыто говорят сегодня и ученые, и просто обыватели – насилие так или иначе может, к несчастью, коснуться каждого из нас. Но что же произошло? Почему вместе со свободой, кроме упоительного ощущения собственной независимости, мы получили неприятное чувство реальной угрозы своей личной безопасности? Ответ на этот вопрос вряд ли может быть простым и тем более однозначным. Историки, философы, психологи и социологи еще немало поломают свои ученые головы над этой проблемой.

А мне сейчас хотелось бы попытаться понять, какую роль в эскалации насилия в нашей стране играют средства массовой информации, и прежде всего – самое мобильное из них, телевидение.

Телевидение всегда было самым мощным средством воздействия на аудиторию. Остается оно таким и сейчас. Могут изменяться социальные, идеологические, политические установки, но сила воздействия телевидения остается примерно той же, потому что это единственное средство массовой информации, содержание которого оставляет почти полную иллюзию реальности происходящего. Но дело, конечно, не только и не столько в особенностях телевидения. Оно как было, так и остается только средством распространения информации. Все дело в том, что к подобному повороту событий мы были, как это ни покажется странным, готовы давно.

Десятилетия жизни под постоянным идеологическим надзором выработали практически у любого из нас, вне зависимости от личного социального статуса, психологию уголовника, находящегося в лагере под конвоем. Страна как одна большая зона и идеологические вертухаи, регламентирующие все сферы нашей жизни, - вот глубинная метафора нашего бытия до так называемой перестройки. В зоне же отношения не могут строиться без насилия, и вооруженное начальство лишь регулирует в своих интересах его меру. Но стоит снять конвой и убрать со столбов колючую проволоку – и на свободу выплескивается масса людей, даже не сознающих уголовные корни своей психологии. С этой точки зрения известный фильм «Холодное лето пятьдесят третьего» может служить прекрасной метафорой не только послесталинской, но и вообще постсоветской ситуации. Именно поэтому уголовным менталитетом пропитаны сегодня все сферы нашей жизни – от малого бизнеса до большой политики.

С другой стороны, не следует обольщаться, что, обретя вместо свободы дикую российскую волю, мы окончательно освободились от прочно вбитых в нас идеологических стереотипов. Один из них, как оказалось, наиболее страшный – осуществлявшаяся десятилетиями советской пропагандой поэтизация насилия. Вспомните хотя бы большинство художественных фильмов о Великой Отечественной войне, многие из которых неоднократно показаны в последнее время по различным каналам телевидения. Воспевание жестокости, идеологическое оправдание убийства, полное игнорирование нравственной подоплеки необходимости убивать даже на войне – все это в итоге превращает в подсознании обывателя насилие в обыденный и часто единственный прием решения проблем, в том числе и в межличностных отношениях. Патетические по форме советские идеологические боевики и сегодня развращают подростков гораздо больше массовой голливудской кинопродукции или вызвавших панику у родителей компьютерных «стрелялок». Заметьте при этом, что в великих отечественных фильмах о войне – таких как «Летят журавли» Калатозова или «Баллада о солдате» и «Трясина» Чухрая – нет не только сцен жестокости и насилия, но даже и связанных с этим боевых действий, а смерть в этих фильмах страшна и трагична, как она и воспринимается нормальным сознанием.

Поэтизация жестокости и насилия, доставшаяся нам в качестве коммунистического наследия, соединилась сегодня на нашем телевизионном экране с примитивно и безответственно воспринятой многими коллегами-журналистами свободой творчества. Ни в коем случае не хочу подозревать никого из них в злокозненных умыслах, ибо, похоже, действительно не ведают, что творят. Но в том и беда, что вред от такого неведения еще больший. В начале девяностых годов, когда телевидение, и в первую очередь его информационные программы, будто бы действительно стали свободными и независимыми, эфир наш захлестнула еще одна волна – творческой и идеологической самореализации журналистов. Психологически это нетрудно понять: талантливым людям надоело работать под постоянным контролем. Но результаты этой обвальной самореализации оказались вовсе не безобидными. С одной стороны, примерно до 1996 года многие информационные программы казались больше не рупорами каналов, что соответствовало бы специфике телевидения, но скорее отражением личных позиций известных телеведущих, поднимавших в том числе и таким образом свой профессиональный рейтинг. С другой стороны, известные до того и ставшие известными в этот период телевизионные журналисты почувствовали необходимость сложившийся имидж постоянно поддерживать, тем более что телевизионная журналистика стала таким же бизнесом, как и многие другие виды деятельности, а телевизионная информация – обычным товаром, покупаемым и непокупаемым. Свобода в выборе материала подталкивает к отбору из потока событий в первую очередь того, что, с одной стороны, существует реально, с другой же – всегда остается актуальным и никогда не утратит в том числе и нездорового интереса публики. Потому что сенсация была и остается «двигателем прогресса» в журналистике. И здесь лучшим товаром было, есть и, очевидно, надолго останется насилие. Плюс аварии и природные катастрофы. Так уж устроено, видно, от века массовое сознание, что прикоснуться к тайне чужой боли и чужой смерти было и остается вожделенным желанием, ибо еще римляне удовлетворяли его гладиаторскими боями.

В итоге наш телеэфир основательно заполнен сегодня информацией об авариях, катастрофах, заказных убийствах, диверсиях, взрывах. Насилие и жестокость смакуются в изобразительных решениях материалов, и негативная информация обрушивается на зрителя практически по всем каналам восприятия. Теме насилия посвящено до половины объема информационных программ практически на всех каналах, этому же посвящено основное содержание специальных передач, прежде всего на НТВ и РТР. Я не считаю, что тему катастроф и насилия нужно специально замалчивать, как это делалось в советское время. Нет, это, к сожалению, часть окружающей нас реальности, и она имеет право на объективное отражение в телевизионном эфире. Но во всем прежде всего важна мера. Лучшей острой приправой всегда можно испортить самое прекрасное блюдо. По нашему телевидению часто создается впечатление, что ничего, кроме насилия, в нашей жизни не происходит и жестокость – единственная форма человеческих отношений. Усиливается это еще и тем, что телеведущие как минимум нейтральны в подаче такой информации. Нет часто в их интонациях ни боли, ни осуждения. А ведь не может быть ничего постыдного в эмоциях по такому поводу.

Лермонтов говорил, что зло порождает зло. Тиражируя зло и не давая ему нравственной оценки, мы способствуем только усилению и распространению зла. Задумаемся над этим, коллеги…

Михаил ЭЙДИНОВ