В 1995 году писатель Борис Стругацкий написал статью о признаках фашизма

Хотя традиционализм сам по себе – явление древнее и вполне может существовать без всякого фашизма, все известные фашистские движения опирались на идеи традиционалистов, которые искали смысл в наследии прошлого: в древних символах, народных ритуалах, легендах и мифологии. Как пример можно вспомнить систематическое использование нацистами языческих символов, включая свастику, ритуалов и символики Священной римской империи. Восхваление мудрости и традиций предков до уровня народного культа закрепляет традиционные взгляды, порядки и устои как неоспоримо праведные. Соответственно, любое развитие знаний и убеждений, любая эволюция менталитета и системы ценностей a priori рассматриваются как ошибочные и вредные явления. Для традиционалистов правда уже давно обозначена, и любое отклонение от неё может быть только в сторону неправды и зла.

Традиционалисты враждебно воспринимают новые технологии и веяния, видя в них вызов традиционным духовным ценностям. И хотя и итальянские фашисты, и немецкие нацисты, гордились своими индустриальными достижениями, вся их идеология строилась на отрицании современного мира как плода западной капиталистической плутократии и нравственного разложения эпохи возрождения, противопоставившей традиционным ценностям такую мерзкую вещь, как здравый смысл.

Фашисты 1930-х с презрением относились к интеллектуалам, ибо интеллектуальное мышление ставит под вопрос «зачем» и «почему» любое действие. Фашисты упорно не хотят находить обоснования своим действиям, ибо видят прелесть в самом действии, даже если ему нет рационального объяснения. Марши, погромы, смены символики, чёрные рубашки, гитлеровские приветствия, помпезные сооружения без практического применения – всё это сложно обосновать рационально в ответе на вопрос «зачем?», постановкой которого интеллигенция всегда вызывала к себе лютую ненависть фашистов, за что обвинялась последними в предательстве традиционных ценностей.

Фашизм не допускает плюрализма мнений. Поскольку правда у традиционалистов – одна, все, кто пытается поставить её под вопрос, – враги и предатели.

Этот древний звериный инстинкт – неприязнь ко всему чужеродному, иностранному, непонятному, непривычному, ненормальному – является благодатной почвой для зарождения фашизма. Это важнейший признак фашистской идеологии – деление людей на «наших и не наших».

Неслучайно фашистские движения всегда набирали особую популярность во время переживания широкими слоями общества трудных времён, катаклизмов, экономической стагнации, национального унижения (как, например, в Германии после поражения в Первой мировой). Обида и злоба среди широких масс делает их восприимчивыми к агрессивным призывам. Раздражённый человек менее склонен мыслить рационально. Ему хочется выплеснуть свою агрессию.

В обществе, страдающем от комплекса неполноценности, фашизм представляется своего рода лекарством, ибо он делает основным поводом для гордости то, что свойственно почти всем – родиться в этой стране. Идея патриотизма эффективно работает только при наличии внешних врагов, без которых патриотизм теряет всяческий смысл.
Люди должны чувствовать, что они находятся во вражеском кольце.

Враг должен выглядеть одновременно сильным и слабым. Он может быть более богатым, развитым, хорошо вооружённым, но при этом глуповатым и трусливым. Таким образом, в сам образ врага изначально закладывается вдохновляющий патриотов сценарий, когда более слабый, но более хитрый и смелый в итоге обязательно победит. Поверив в этот образ, люди будут не понимать серьёзность угрозы, ибо они верят в неизбежную победу.

Пацифизм равносилен братанию с врагом. Сражение – это смысл жизни. Мирный фашизм – немыслим. Милитаризм наблюдался во всех сферах жизни фашистских режимов – проходили праздничные военные парады, строились памятники солдатам-героям, процветала военная промышленность, детей с ранних лет готовили к войне.

Идея народного элитизма – принадлежности к самому великому народу в мире – сама по себе подразумевает превосходство одних над другими, лучших над худшими, сильных над слабыми. Если наш народ – самый сильный, героический, духовно-праведный, значит, есть народы, которые в этом отношении, наоборот, – самые слабые, жалкие, гадкие. При таком подходе один народ должен вызывать восхищение, а другой, соответственно, презрение. Если общество допускает такую логику, то и внутри самого общества также формируется элитарная иерархия, культивирующая силу и презирающая слабость. Вышестоящих возносят до небес, прославляют силу и храбрость вождей, при этом вытирая ноги о нижестоящих.

В фашистском обществе героизм – это норма. Каждый человек должен быть героем, совершать подвиги и, если придётся, отдать жизнь за родину. Причём, именно героическая смерть является основным вдохновляющим образом, который фашистские идеологи транслируют своим последователям, восхваляя павших героев и распространяя рассказы об их смертельных подвигах. Эта тема очень популярна в текстах современных песен жанра «Белой силы».

У фашизма – мужское лицо. И не только лицо. Фашизм – это жёсткая, агрессивная идеология с лицом брутального мачо, альфа-самца. Именно такой образ фашисты обычно придают своим вождям и героям. Джентльмены в него не вписываются , они как проявление женственности презираются. Этот образ имеет высокую силу притяжения , ибо опирается на базовые звериные инстинкты размножения и стайного поведения.

С одной стороны, фашизм – в корне популистская идеология, мобилизующая большинство с помощью простых ответов на волнующие всех проблемы (предварительно создав эти проблемы для населения). Раздражают мигранты? Выгнать мигрантов! Раздражают геи ? Запретить геев? Надоели коррупционеры ?Начать борьбу с коррупционерами (или сделать вид борьбы) .

При этом фашисты всегда оправдывают свои действия «волей народа». Понятно, что у целого народа не может быть одной общей воли. Может быть в лучшем случае воля большинства. И поскольку с другой стороны фашисты не намерены считаться с мнением большинства в вопросах, которые не вписываются в фашистскую парадигму, они берут на себя роль «голоса народа».

Человек должен верить, что за действиями фашистской власти всегда стоит воля народа, и если он сам сомневается, значит, он один такой. Взяв на себя роль голоса народа, фашисты стараются дискредитировать любых противников как предателей и антинародных наёмников внешних врагов.

Именно с помощью такой риторики фашистам удаётся убедить массы в том, что демократические институты, парламент, не в состоянии выполнять волю народа, и поэтому основную власть нужно доверить «голосу народа». Примерно так это происходило в Германии и Италии, когда с согласия широких масс парламентскую демократию заменил фашизм.

Фашизм может вернуться под видом борьбы с фашизмом. «Фашисты будущего будут называть себя антифашистами», – говорил Уинстон Черчилль.
коренной фашизм до сих пор живёт среди нас и он может возрождаться под самым невинным обликом. Таким обликом может стать даже облик борцов с фашизмом. Поскольку слово «фашист» уже давно стало нарицательным, современные фашисты уж точно не будут применять это понятие к себе. Зато они могут в лучших традициях новояза и подмены понятий налепить клеймо «фашиста» на своих врагов. А чтобы стать врагом фашисту, достаточно, как мы уже знаем, просто быть несогласным с его политикой, которую сам фашист вполне может увенчать «антифашистской». Ведь противоречивость и иррациональность – естественные черты фашизма.