Терпение по-китайски

Не так давно в китайских СМИ прошла новость о молодой художнице по имени Ван Хуа, которая отказалась продавать свою картину за 200 000 юаней (примерно 1,8 млн рублей). «Я только начинаю рисовать и не хочу сразу попадать в рабство к легким деньгам. Мне нужно сосредоточиться на искусстве. Я собираюсь оттачивать мастерство 30 лет — только тогда я создам работу, которой буду гордиться, и смогу продать ее за такие деньги», — привела она далеко не всем понятный аргумент.

Ван Хуа родилась в малоимущей семье, в одежде и пище довольствовалась малым. Имея лишь школьное образование, она работала за крохи то официанткой, то уборщицей. Семь лет назад, случайно забредя в Шанхайскую галерею, Ван Хуа вспомнила детское хобби и вновь увлеклась рисованием. Ей удалось изобрести уникальную технику абстрактной живописи, которую одобряют даже специалисты. Ее заметили и сделали гордостью родной провинции, предлагая огромные гонорары, участие в телешоу, работу в лучших мастерских. Она же согласилась на вакансию продавщицы в скромном книжном магазине. Ван Хуа получает очень небольшую по китайским меркам зарплату — 3000 юаней (27 000 рублей), большую часть которых она отдает благотворительным обществам. Хотя главная мечта Ван Хуа — помочь родителям выбраться из бедности, она не спешит: «Я не говорю, что нельзя одновременно рисовать и зарабатывать деньги. Но именно сейчас мне нужно сосредоточиться. Мои произведения недостаточно хороши. Я должна совершенствоваться шаг за шагом, постепенно».

Ван Хуа и ее работа

Любовь к поступательности


Пример упорной художницы является отличной иллюстрацией черт национального характера китайцев — терпения и любви к поступательности. Китайцы уверены: ничто в Поднебесной не получится сделать сразу, с наскоку. Положительный результат, достигнутый посредством рывка, не закрепится. Необходимо маленькое усилие каждый день — в течение долгого времени.

За примерами далеко ходить не приходится — они всплывают в самом языке, в часто употребляемых пословицах и фразеологизмах: «Двигаться к цели шаг за шагом» («И бу и бу дэ дадао муди»), «Не требуй немедленного результата» («Бе цзи юй цю чэн»), «Большой успех есть сумма многих маленьких» («Цянь ли чжи син ши юй цзу ся»). И, пожалуй, знакомое всем, кто хоть раз вел разговор по душам с китайцем, — «Постепенно все придет» («Мань мань лай»). Не зря китайская поговорка предлагает «сидеть на берегу реки и ждать, пока мимо проплывет труп твоего врага». Не следует торопить события, когда знаешь, что они неминуемо произойдут. Следует положиться на судьбу и не тратить свои усилия там, где они не нужны.

Отказ от скачкообразного развития


Во времена Большого скачка (1958–1960) и Культурной революции (1966–1976) в Китае господствовали лозунги вроде: «Три года упорного труда — десять тысяч лет счастья», «Чтобы выпрямить, надо перегнуть». Нужен был быстрый экономический рост и безоговорочная верность народа партии, и ради этого рушили традиционные жизненные устои: младших призывали доносить на старших, ученикам велено было обличать косный образ мыслей учителей, историю Китайской империи преподносили как историю угнетения и позора. Но на самом деле подобные лозунги глубоко чужды китайской психологии.

Именно поэтому губительные последствия той эпохи продолжают сказываться до сих пор. Многие представители старшего поколения в Китае жалуются на молодежь: мол, начисто отсутствует у них то, что называется «традиционными добродетелями» («чуаньтун мэйдэ»): родителей не уважают, жена мужа не слушается, своего происхождения — национальности — стыдятся, забыли о морали и нравственности. Сейчас все это постепенно пытаются исправлять путем возврата уважения к традиции.

Гораздо более понятной и привычной китайскому менталитету является эпоха реформ и открытости, запущенная Дэн Сяопином в 1978 году. Лозунги здесь были следующие: «К 2021 году мы построим общество малой зажиточности» и «К 2049 году мы построим богатое, могущественное, демократическое, цивилизованное и гармоничное модернизированное социалистическое государство». Проявляется умение китайцев мыслить десятилетиями, а то и столетиями, ставить себе реальные цели и отводить на это разумный период времени. На мощный напор со стороны западных борцов за демократию они невозмутимо отвечают в том же духе: «Демократия — это замечательно, мы ее строим, лет через сто обязательно построим – постепенно».

Атмосфера спокойствия и покорности судьбе


В связи со своей любовью к поступательности китайцы — очень комфортные собеседники: терпимые, понимающие, умеющие приободрить и передать свой оптимистичный настрой. Получил плохую отметку? Нелегко справляться с работой? Понравившаяся девушка не отвечает на ухаживания? Ничего страшного, мань мань лай. Здесь не любят работать в авральном режиме, больше уважая долгий, упорный каждодневный труд, благодаря которому всегда остается время на то, чтобы отдохнуть, расслабиться, насладиться жизнью. Те, кто жил в Китае, отмечают, что возможный недостаток красоты и лицеприятности китайских городов (по сравнению с европейскими) компенсируется здесь ощущением уверенного спокойствия с ноткой расслабленности, в котором протекает жизнь населения.

Известный китаист В. В. Малявин некогда отметил: главным иероглифом и понятием в китайском языке является «хуа» — «изменение», «превращение», «переход». Согласно этому понятию, все в мире течет и меняется в русле естественного хода вещей, в котором человек — лишь песчинка. Нужно смириться с тем, что судьба будет постоянно вносить коррективы в наши планы. Рядовой китаец испытывает почти мистический трепет перед словом «судьба» (мин), и, что бы она ни вытворяла с ним, он скажет лишь: «Мне просто не повезло. Да ничего, все еще образуется».

В этом причина феноменального китайского терпения, а также их умения мыслить большими категориями. Отводя руководящую роль судьбе, будучи подготовленным к любого рода переменам, обнаруживаешь, что твои планы становятся очень гибкими, появляется стойкость перед лицом неожиданностей. А поскольку неожиданности могут возникнуть на каждом шагу и китаец знает об этом, он предпочитает двигаться постепенно, сверяясь на каждом шагу с окружающей его действительностью, как с компасом.