Неправильный гений

Больше о кончине адмирала, который не проиграл ни одного сражения и вознёс само понятие «русский моряк» на небывалую высоту, во всей могучей и славной Российской империи не было написано ни строчки. За исключением двух оскорбительно кратких, да к тому же и безнадёжно запоздавших газетных сообщений.

Не лучше было и потом. Скульптор Михаил Микешин, создавая памятник «Тысячелетие России», на ярус «Военные люди и герои» вполне ожидаемо заявил и Ушакова — наряду с Суворовым. Однако император Александр II собственноручно вычеркнул адмирала. Видимо, посчитав, что «победитель всех неприятелей России на морях» для такого монумента слабоват. Хотя на счету Ушакова было 44 года беспорочной службы, 43 морские баталии и все — в нашу пользу. Потери — 500 «морских служителей». И это при том, что под началом Ушакова во все те годы ходили десятки тысяч. Вот его строки из автобиографической «Записки о служении российскому флоту»: «Благодарение Богу, при всех означенных боях с неприятелем и во всю бытность флота под моим началом на море, ни одно судно из оного флота не потеряно и пленными ни один человек из наших служителей неприятелю не достался».

Такого соотношения побед и потерь нет ни у одного флотоводца мира. Это кажется невероятным. Но точно такой же невероятной, можно сказать, насквозь «неправильной», была и вся биография Фёдора Ушакова. Вот лишь несколько характерных этапов большого пути:

1761 г. Отрок из городка Романова Ярославской провинции поступает в Морской шляхетский корпус. Для будущей карьеры выбор откровенно провальный — флот во времена императрицы Елизаветы Петровны был в аховом состоянии.

1780 г. Капитан-лейтенант Фёдор Ушаков назначается командиром придворной яхты Екатерины II «Штандарт». Для сына мелкопоместного дворянина удача неслыханная. Служба непыльная, хлебная, богатая на чины и награды. Но Ушаков служит здесь рекордно короткий срок — два месяца. Он так строго соблюдает морской устав, что осмеливается одёргивать саму императрицу. Та, будучи женщиной умной, не обижается: «Этот слишком хорош для императорской яхты. Ему командовать боевым линейным кораблём».

1784 г. Первый орден. Правда, сугубо штатский — чиновничий «Владимир» IV степени. Хотя капитан второго ранга Ушаков получает его всё-таки за своего рода оборонительное сражение: «Поелику принял надлежащие меры по убережению города Херсона и окрестностей от чумы».

1788 г. Первое крупное сражение, остров Фидониси. «Ежели подойдёт к тебе капудан-паша, ты уж сожги его, батюшка, проклятого!» — такую разнарядку получает Ушаков от командующего Севастопольской эскадрой Марко Войновича. Пожелание, адресованное смертнику. Потому как капудан-паша (адмирал флота в турецкой системе) Гассан-паша Джезаирли был прозван «крокодилом морских сражений» не за красивые глаза. К тому же под его началом 17 линейных кораблей. А у русских всего лишь два корабля этого класса. На одном из них, «Святом Павле», командует бригадир Ушаков. И выигрывает бой всухую. Но дело до конца не доводит. Гассан-паша умудряется уйти.

А вот финал сражения у Керченского пролива: «Всю ночь, находясь в линии, гнал неприятеля... Поутру же оного нигде уже не видал». Вот славная победа у Тендры — турки разгромлены и бегут в Константинополь, но Ушаков приказывает прекратить погоню «за недосягаемостью неприятеля». Вот блестящий триумф у мыса Калиакрия: «При начале же ночной темноты флот неприятельский был совершенно разбит и бежал стеснённой кучей под ветер. Суда наши, сомкнув дистанцию, гнались за ним и били его из носовых пушек. Преследовали неприятеля всю ночь, однако ж на рассвете оный скрылся из виду».
Дело в том, что Фёдор Фёдорович воевал, имея в своём распоряжении заведомо негодный инструмент. Обидно, но правда — русский флот того времени сильно уступал не только почти любому из европейских, но и турецкому. А Турция уже тогда была цепным псом Франции, которая чужими руками пыталась обескровить Россию. Турецкие корабли строились французами и были гораздо более быстрыми и маневренными, чем наши. В общем, командующий турецким флотом при Калиакрии алжирец Сеит-паша, прозванный «грозой морей», похвалялся привезти султану «русского Ушака в железной клетке и ошейнике» не просто так. Он крепко надеялся на техническое превосходство.

Однако при реальной встрече с Ушаковым всего этого превосходства в маневренности и скорости хватало только лишь на то, чтобы успеть позорно смыться. Здесь уместно вспомнить древнюю воинскую мудрость: «Не меч рубит, а рука». Такой вот «рукой» был адмирал Фёдор Фёдорович Ушаков. Он не ныл по поводу «плохих, медленных» кораблей. И не жаловался на недостаток пушек. А просто сделал из своих подчинённых идеальную команду по уничтожению врагов России. «Моряк, как и монах, постоянно должен молиться и трудиться» — основной его принцип воспитания личного состава. А вот слова неаполитанского министра Антонио Мишеру, который видел, как воюет русская морская пехота, привезённая Ушаковым в Италию: «Какая храбрость! Какая дисциплина! Какие кроткие, любезные нравы! Здесь боготворят их, и память о русских останется в нашем отечестве на вечные времена».