Как "Географ глобус пропил"

«Я часто слышу или читаю, что роман биографический. У меня уже есть дежурный ответ на этот вопрос: если бы „Географ“ был биографическим произведением, то я бы сейчас либо в тюрьме сидел, либо бутылки на мусорке собирал. „Географ“ — не биография. Хотя атмосфера и обстоятельства там — да, те самые, в каких я когда-то был…»

«Этим фильмом я очень доволен. Однако в его создании я никакого участия не принимал. Конечно, я общался с режиссёром Александром Велединским и продюсером Валерием Тодоровским, был на съёмках, но ничего не навязывал и не советовал. Например, авторы фильма сами решили снимать на той натуре, которую я описывал в романе: на том же затоне, возле которого жил мой герой, и в той школе, где сам я учился все десять лет. Разумеется, я был только за…»

«Сценарий я писал полностью с нуля сам. Плюс Валера Тодоровский помог и Рауф Кубаев — советом. А с Алексеем мы познакомились в Перми, когда ездили туда на выбор натуры. Он посмотрел мои картины, я читал его книги — нам было, о чём поговорить. После чего он сказал: «Конечно, я переживаю. Но в общем — это ваше дело. Кино и литература — это разная суть, разные направления. И вперёд — делайте, как хотите. Я вам доверяю, надеюсь, что совсем плохо вы не сделаете». Я сразу ему сказал, что мы переносим действие в наше время, что отказываемся от детской линии… Алексей со всем согласился: «Конечно, это же кино».


«Фильм-то не про поход, да и не про школу, да и не про учителя, да и не про пьяницу, да и не про географа, да и не про глобус. А что у вас в кино? О чем ваш фильм? Да ни о чем! На самом деле все просто: фильм про любовь. Давно не было кино про любовь. И про любовь в частном смысле, в гендерном, и про любовь в высшем понимании. Наверное, это слилось и заставило увидеть в кино себя, почувствовать, что это кино про них…»

«Двенадцать съемочных дней мы снимали зимнюю натуру, потом пять месяцев у нас был запланированный простой — мы распускали группу. И возобновили съемки 15 апреля в Москве в павильоне. Шесть дней снимали, потом опять вернулись в Пермь, где снимали школу. И с мая месяца мы снимали на реке поход — еще двенадцать дней. Крайний съемочный день мы снимали опять в Перми — две крайние сцены…»

«Это очень интересный персонаж. Человек, который, по-моему, одинок, ищет любви, пытается всеми способами не состариться раньше времени. Наверное, в этом общие точки соприкосновения. Но мне было бы очень приятно, если бы мой герой в некоторых моментах был неприятен зрителю…»


«Мы тоже не уважали учителей, когда учились. Ничего нового нет. Есть только новые гаджеты, а отношения отцов и детей, юношеский максимализм, первая любовь — это всё никуда не уходит».

«Мне за сорок. Я не могу, естественно, играть 25-летнего географа. Грим уже не работает. И поступки отличаются. Поэтому некоторые сцены из романа мы поменяли, переделали вместе с Ивановым. Перенесли на 10 — 15 лет вперед события. Да и современные дети не ведутся на те провокации, которые были в 90-х годах. У них разные взгляды… В романе, к примеру, учитель заставляет учеников „встать-сесть, встать-сесть“, сейчас этого не сделают дети. Просто пошлют учителя, и все. Или сорокалетний географ не мог приставать к школьнице, как мог это делать 25-летний герой. Другая кровь, все по-другому…»

«С детьми работать сложно. Как и с животными. Потому что им на все наплевать. Конечно, они делают вид, что им интересно, какие задачи им дает режиссер, о чем их просит более взрослый коллега, но они живут своей жизнью. У них какая-то своя прекрасная жизнь, в которую взрослым актерам нужно встраиваться. Другого варианта нет…»

«Когда мне сказали, что я буду играть с самим Хабенским, у меня коленки затряслись! Прежде чем приступить к съемкам, мы много общались и с Константином, и с режиссером картины Александром Велединским. Говорили обо всем: о дружбе, об отношении к жизни, обговаривали каждый шаг моей героини, каждое слово. Без их помощи у меня ничего бы не получилось. Я понимаю, что мне повезло, такой шанс, как мне, выпадает не каждому».


«По книжке Маша Большакова блондинка со светлыми глазами. То, что меня, такую смуглянку, взяли, — удивительно. Хотя когда мы эту Машу перелопатили, я поняла, что у нас много общего: какие-то сокровенные, хрупкие, тонкие качества. Все боялись меня показывать автору книги Алексею Иванову. Но все закончилось прекрасно, он видел картину, подошел ко мне и сказал: „Именно ты настоящая Маша Большакова, и я рад, что именно ты ее сыграла“. У меня внутри что-то взорвалось».

«В школьные годы я был хулиганом. Прогуливал уроки, ругался с учителями. Да и сейчас я волк-одиночка, бунтарь по натуре. Кстати, школа, та, что показана в книге Алексея Иванова, написанной в 90-ые годы, и современная, что была показана в фильме, не сильно-то и отличаются. Нутро школы то же самое. Поведение учителей и учеников то же самое. Хабенский отлично сыграл учителя. Кто-то считает, что это самая удачная его роль. Я как-то задал ему вопрос: какая роль у него была самая тяжелая. Он ответил: все».

«Мы уехали на сплав на 17 дней. Жили во время экспедиции в коттедже. На пятый-шестой день мы жили уже этими ролями. Не было Андрея, Наташи, Ильи и других, были Градусов, Митрофанова, Большакова, Овечкин… Мы от одного пункта до второго плыли, потом снова возвращались на машинах, и снова шли по Усьве. И так — раз 6−7. Было тяжело, уставали. Запомнился один очень жестокий съемочный день. Мы на катамаране, а нас обливают из шланга ледяной водой, после этого мы переодевались, шли на обед, потом снова одевали сырые вещи и съемки продолжались (это кадры, как мы бились о порог).
А порог 4 категории (съемки проходили в Свердловской области) проходили не мы, а другие люди».