«За голый зад держись, ори и матерись»

День 30 декабря, особенно если он выпадает на выходной, — очень странный день. Вроде бы подарки куплены, батарея алкоголя ждет своего часа, еду все равно готовить завтра. Поэтому те, кто что-то не успел, стараются это наверстать, приобретая в последнюю минуту никому не нужные недорогие гаджеты в магазинах электроники или незатейливые сувениры для внезапных гостей на завтрашнем торжестве. Те, у кого никаких дел в канун Нового года так и не обозначилось, могут провести этот день на каком-нибудь увеселительном мероприятии, например на праздничном концерте постоянных участников телепрограммы «Кривое зеркало» — передачи, основанной Евгением Петросяном и состоящей из кучи юмористических миниатюр, исполняемых эстрадными артистами, одетыми в нарочито дурацкие наряды.

Действо происходило на основной сцене Центрального дома художника в Москве. Судя по афишам, ничто не предвещало грядущего представления, однако прямо над входом висела растяжка, зазывавшая на выставку художника Васи Ложкина «Великая прекрасная Россия». Помимо этой экспозиции в ЦДХ были и другие, однако творчество Ложкина оказалось самым актуальным для посетителей концерта «Кривого зеркала», так как работы мастера разместили аккурат перед входом в концертный зал.

Зрителей, впрочем, такое соседство ничуть не смущало. Они с удовольствием ходили по помещению, смотрели на картины с котиками и фотографировались со статуей грустного котенка на табурете, меланхолично смолящего «Беломор». Подпись к одной из картин гласила: «Когда Иван Иваныч включает телевизор, тараканы в его голове надевают шапочки из фольги». «Куда катится этот мир?» — вопрошала другая, относящаяся к изображению отчаявшегося пропитого клоуна, обхватившего голову руками.

Публика подобралась вполне стандартная для такого мероприятия — пожилые мужчины и женщины, некоторые с взрослыми детьми и внуками. В отличие от концерта Евгения Петросяна, который «Лента.ру» посетила недавно, эти люди находились в приятно расслабленном состоянии, не пытались первыми пролезть в зал, не толкались и не считали мелочь у буфета. Впрочем, надо отметить, что от большинства мужчин уже порядочно попахивало алкоголем, но оно и понятно: кто праздничку рад — тот пьет накануне. Дойдя до кондиции, один из зрителей заказал в буфете кофе, отхлебнул, потом долго смотрел в глаза продавцу и, наконец, выдавил из себя полную трагизма фразу: «Сахару… не фонтан!», после чего махнул рукой и продолжил смотреть на картины Васи Ложкина.

Чтобы настроить публику на добродушный лад, перед началом представления в зале звучала всем известная музыка из советских комедий. Оформление сцены должно было создавать новогоднее настроение: несколько запорошенных искусственным снегом елочек, одна большая и нарядная, гирлянды, большие напольные часы и средних размеров разноцветный куб. Ожидая появления артистов, пожилые подруги, сидящие поблизости от корреспондента «Ленты.ру», показывали друг другу фотографии внуков на экранах смартфонов, а потом, видимо по традиции, обменялись мешочками с дежурными «театральными» конфетами.

Представление, судя по времени, уже должно было начаться, и зрители начали хлопать, вызывая артистов на сцену. Зазвучала бодренькая музыка, дверь в напольных часах на сцене открылась, и из нее выскочил мужичок в костюме, шляпе и с потертым кожаным портфелем — типичный советский «директор» из «Фитиля» или «Карнавальной ночи». «Я мысленно приветствую, можно так сказать, обнимаю тех двух человек, которые встретили мое появление бурными несмолкающими аплодисментами!» — громко произнес он. Действительно, бурными аплодисменты назвать было сложно, поэтому зал, поняв намек, на этот раз похлопал громче.

«Мы за кулисами, за чашечкой ароматного чая, с моими…» — артист выдержал паузу, во время которой из зала послышался мужской голос: «Собутыльниками!». «Да нет же, — возразил «директор», — теперь уже бывшими друзьями никак не могли решить, кому же из артистов выпадет почетная обязанность первым выйти на эту сцену». По его словам, человек этот должен быть узнаваемым, обладающим определенным набором талантов, а также скромным, и поэтому на сцену вышел именно он.

Реплики артиста зал встречал аплодисментами, однако практически никто не смеялся. Дальше, в лучших традициях детского утренника, он попросил присутствующих «зажечь» елочку, стоящую на сцене. «Елочка, гори!» — дружно закричали зрители. Одного раза, как всегда, оказалось недостаточно, поэтому фразу пришлось повторить еще раз. «Пусть все на елке веселятся, пусть за здоровье не боятся, пусть хорошеют с каждым днем, пусть все вокруг горит огнем!» — несколько апокалиптично завершил ритуал «директор» и сразу после этого пообещал «торжественную речь», соответствующую его статусу «официального лица». «Долго еще?» — послышался возглас из зала. «Минут 40-45, не больше», — успокоил артист зрителей.

— В праздники, дорогие друзья, нам особенно радостно, и я с огромной радостью хочу поделиться нашей гордостью по этому поводу — продолжил «директор». — Позвольте поздравить вас, дорогие друзья, с нашей общей радостью и пожелать нам и дальше идти к радостным победам, которые впредь позволят нам всем радоваться нашей гордостью и гордиться нашей радостью. Я кончил.

Под ритмичную «Шизгару» со словами «Кривое, мы зеркало кривое!» на сцену выкатились остальные участники концерта: клоун Александр Морозов, куплетист Михаил Вашуков, известный своим дуэтом с Николаем Бандуриным и эстрадный артист Виктор Разумовский. Незамысловатая и вроде бы банальная и несмешная миниатюра про роддом, разыгранная ими, внезапно рассмешила зал — или зрителям просто не понравилось ерничание «директора» относительно «радостных побед» и «горения всего огнем». Миниатюра про роддом сменилась еще более дурацкой сценкой, в которой Разумовский и Морозов представились «детьми "Кривого зеркала"», выйдя на сцену в детских шапочках набекрень и ковыряя в носу. Впрочем, на детей они похожи не были — скорее, на олигофренов.

Смысл номера заключался в том, что Разумовский зачитывал двустишие, а Морозов добавлял к нему часть, которая должна была быть смешной. «Наша Таня громко плачет / И не может встать с корячек — Шутка ли для тетки / Три бутылки водки!» — так выглядел один из стишков. Зал еще какое-то время раскачивался и, наконец, вошел во вкус — видно было, что именно такие номера ему больше всего по душе. «Наша Таня громко плачет / В магазине дали сдачу — Но не мелкими рублями / А большими пи…!» — тут Разумовский зажал Морозову рот, но все было и так понятно. Понимали и оценивали работу артистов громким смехом и зрители.

Вашуков продолжил развлекать зал частушками, зачастую с гомоэротическим подтекстом. Так, например, героиней одной из них была Верка Сердючка, на которую напал маньяк, сунул руку ей под юбку и стал заикой. Персонажем другой стал Николай Басков, с которым автор якобы мылся в бане и выяснил, что тот «блондин ненатуральный». Видно было, что Вашукова эта тема волнует не на шутку — под музыку из песни «В нашем доме поселился замечательный сосед» он пожаловался на то, что население России убывает, поскольку (следующая фраза произносится жеманным тоном) «свое дело позабыли мужики».

«Всю Россию растащили — не осталось ничего, — внезапно сменил тему куплетист. — Кой-кого все ж посадили, только это все смешно. Воровали кто как может, а суд решил проблему так: свистнул мало — ты преступник, свистнул много — олигарх». Зрители, судя по всему, не поняли столь резкого перехода на общественно-политическую тематику, поэтому хлопали тихонько и не смеялись. Вашуков крикнул в зал: мол, пойте «пам-пам-пам», но только те, кто олигархи. Видимо, шутка не зашла, и зал дружно грянул «пам-пам-пам». «Здесь что, все олигархи?» — растерянно спросил артист.

Неожиданно и следующий номер оказался посвящен коррупции. Согласно сюжету оказывалось, что чиновнику, разбогатевшему непонятно каким образом, достаточно дать взятку следователю и дело будет закрыто. Тема, опять же, оказалась слишком серьезной и не вызвала бурной реакции в зале. Разрядил обстановку пьяный гражданин, который в фойе жаловался на сладость кофе. Он стремился вступить в диалог с артистами, но изо рта у него вырывалось только неразборчивое мычание. Артисты, сжав зубы и демонстрируя вымученную улыбку, пытались как-то обыграть ситуацию и заткнуть дебошира. Впрочем, залу диалог нравился, и зрители воспринимали его как часть представления. «Давай другое, это мы по телевизору уже видели!» — орал мужчина. «Мне приятно, что вы смотрите телевизор», — внезапно мрачно отозвался Вашуков. Где-то на картине Васи Ложкина тараканы начали со вздохом надевать шапочки из фольги.

Для того чтобы немного разрядить обстановку «безудержного веселья», на сцену пригласили оперного певца Вячеслава Войнаровского, который вышел, опираясь на трость и в сопровождении поддерживающего его артиста. Оказалось, недавно он получил травму, что, из-за возраста певца и немалого веса грозило серьезными последствиями. Первым делом он спел «Очи черные», а потом начал травить театральные байки, персонажами которых чаще всего были пьяные работники сцены. В одной из них, во время постановки «Лебединого озера» в советские времена, артиста, играющего роль демона, должны были спустить на тросе на небольшую площадку, на «скале», где тот должен был танцевать. Но лебедку заклинило, и демон до скалы не долетел. Работники сцены безуспешно пытались раскачать его при помощи палки, но постоянно промахивались. В результате на представлении, где присутствовали члены правительства, раздался зычный голос прораба, руководившего работами: «Куда ж ты тычешь?! В жопу его пихай!» Подобные анекдоты Войнаровский перемежал вокальными номерами. Так, он спел «О, соле мио!» и «Без женщин жить нельзя на свете».

После пары юмористических номеров на сцену вновь вышел Вашуков и предложил залу исполнить «производственную гимнастику». «По телеку отстой, цензуры никакой, в прямом эфире делай все, что хошь. За голый зад держись, ори и матерись, но линию правительства не трожь — дадут по барабану!» — начал он, но зал не смеялся. Люди пытались делать «гимнастику», следуя примеру артиста. Видимо, показанное было слишком сложно повторить, и потому было непонятно — то ли шутка оказалась слишком сложной, то ли публика была слишком сосредоточена на движении своих рук.

«Бензин растет в цене, как будто наша нефть не из земли по трубам льет сейчас. А просто А и Б сидят на той трубе, давно сидят, серьезно — мы им по барабану!» — «У нас сатиры нет, так что гасите свет, нет недостатков — нечего скрывать. Уже не первый год нам закрывают рот, осталось только петь и танцевать — и бить по барабану», — завершил Вашуков номер, практически не улыбаясь. Зрители продолжали прихлопывать, хотя, казалось, юморист прямым текстом говорил им: как же нам все это опротивело — кривляться и говорить глупости, но ничего не поделаешь.

Последней миниатюрой стала зарисовка, в которой олигарх, отдыхающий в сауне с девушкой, приглашает туда выступить артиста, играющего роль Гамлета. Артист начинает свой монолог, а богач и его недалекая спутница просят его петь песни Натали и изображать фигуриста Плющенко без льда и коньков — и, разумеется, за дополнительные деньги. Наконец, к концу представления наличных у них не остается, и они просят артиста: мол, дай сотку, на такси. Тот вытаскивает банкноту и тут же убирает. «А сейчас мне бы хотелось услышать стихотворение поэта Александра Блока, из его раннего цикла — «Миры летят, года летят»», — произносит артист печальным голосом. И тут «олигарх» начинает декламировать:

— Миры летят. Года летят. Пустая
Вселенная глядит в нас мраком глаз.
А ты, душа, усталая, глухая,
О счастии твердишь, — который раз?


Что счастие? Вечерние прохлады
В темнеющем саду, в лесной глуши?
Иль мрачные, порочные услады
Вина, страстей, погибели души?


Что счастие? Короткий миг и тесный,
Забвенье, сон и отдых от забот...
Очнешься — вновь безумный, неизвестный
И за сердце хватающий полет...

Грустно глядя в зал, артисты ждут секунд пять. Тут до публики доходит, что пора аплодировать, и она начинает хлопать. Как награда ей звучит песня Натали «О боже, какой мужчина». Артисты грустно улыбаются.


На помощь артистам «Кривого зеркала» никто уже не придет. Они до конца жизни будут изображать детей-олигофренов, ковыряющих в носу, будут шутить про жопу и лишь иногда в конце представления позволят себе прочесть Блока. Скорее для себя, ведь публика ждет от них совсем другого.


Зрители расходятся чинно и мирно. В фойе женщина ругает пожилую мать, которую привезла на концерт: «Да ты что, совсем что ли? Зачем ты сумку в полиэтиленовый пакет кладешь?!» — «Мне так удобно», — насупившись отвечает мать. Дочь идет к выходу и ждет старушку, которая надолго останавливается возле информационного табло и немигающим взглядом смотрит сквозь него.


Завтра Новый Год.

Михаил Карпов. Фото автора.