Дмитров Виктор Васильевич

Ну, скажем, Румыния. Там население по-разному встречало. Если скажем богатенькие и чувствуют свою вину за войну, то эти уходили в глубокий тыл вместе с немцами. Вот мы, скажем, зашли на территорию Румынии вечером. Прежде всего, окопались, потом стали разбираться, где же мы находимся. Двоих отправил разведать, приводят румына. Тот рассказывает, что мы находимся на территории крупного помещичьего имения, а сам помещик сбежал на запад. Ну, мы там небольшой шмон и устроили. А для солдата что главное? Чтобы портянки сменить, какой-то материал найти, выпить и закусить. А вина там у них навалом, тем более конец августа.

Помню, вечером вошли в какой-то город, а там проституток столько оказалось… Они сразу, значит, на заработок и пошли. Русские офицеры? Плати деньги, пожалуйста. Ну, наши мужики и пошли на это дело. А я не ходил, мне только 19 лет исполнилось. А те, которые постарше, те ходили. Ну и, естественно, некоторые с «наградой» возвращались… Тут офицеров стали собирать и профилактические беседы с нами проводить. Мораль всё читали-читали, в конце спрашивают: «Ну, все ясно?» - «Ясно!» - «Всё, разойдись!» А на следующий день опять триппер кто-то принесет. Надо же его в госпиталь направлять, а как его направишь? И вот, помню, собрал командир дивизии всех нас и стал мораль читать: «Вы что делаете?!» Читал-читал, а потом кто-то из наших офицеров возьми да и спроси его: «Ну что вы, товарищ генерал… Вы скажите лучше, как узнать - здоровая или нет?» - «Ну... - говорит, - откуда я знаю?» И сам спрашивает: «Может, кто из вас знает?» А у нас служил один капитан, начальник боепитания, и он вдруг говорит: «Я знаю, товарищ генерал!» - «Ну, выходи, рассказывай!» - «Так ж это очень просто, товарищи офицеры. Пальцем туда и на язык, если зашипит - не лазь!» Все, конечно, легли… Так потом через раз все друг друга спрашивали: «Ну как, Петька, отшипело или нет?»

Теперь - по поводу отношения к нам мирного населения в Польше. Я бы сказал, что в большинстве случаев они к нам нейтрально относилось. Надо сказать, Польша находилась на особом положении у немцев. Являлась вроде как вторым тылом. А первый - это сама Германия, и поэтому Польшу они особенно не трогали, и особенных проблем с поляками у них не наблюдалось. При немцах у них мало что поменялось, те им даже разрешили кабаки и бардаки свои держать. Поэтому, когда мы в Польшу вошли, относились спокойно. В нас не стреляли, как «лесные братья» на западной Украине, но и особых симпатий тоже не проявляли.

Запомнилось, что у них очень хорошо было развито производство самогона. Из чего они его только не делали!!! Из зерна, из свеклы, из кукурузы, да из чего угодно. Но чтобы показать, как всё это горит, добавляли карбид. Бывает, ложку нальет, посмотришь – «У-у-у как хорошо горит!» Ведь чем лучше горит, тем лучше самогон. А бывало, что наших травили им. Помню, поступил даже специальный приказ - не брать у местных спиртное. Ну и они еще торгашами оказались порядочными. Помню, когда выводили наши войска через Польшу, некоторые барахлишко кое-какое везли с собой. Особенно если у кого машина имелась. Но это официально разрешалось. Так вот, пока мы ехали через Польшу, только остановится где-нибудь эшелон - польские перекупщики-фарцовщики тут как тут: «Панове, панове... Чо буты?» Говоришь: «Буты обувка». Ну и у кого, значит, если что находилось, меняли на самогонку. А уже когда ближе к границе стали подходить, стали наши солдаты безобразничать. Помню, например, такие разговоры. Поляк спрашивает: «Что, пан, шо бишь што?» Кто-то из наших отвечает: «Залупу». «Нова, пан, нова?», он же не поймет, в чем дело. - «И потэртэ, чэ, не потэрте, ношено?» - «Нэ потэртэ, пан, нэ потэртэ!» - «Цывильно, чэ войсково?» - «Войсково, войсково!» - «Так цэ потэртэ, забачить. Высылайте свою панэмку, мы сейчас забачим»…

Л.Д. (жена В.В.Дмитрова) Увлекся анекдотами!

Зачем анекдотами? Это – жизнь! (смеется…) Теперь о чехах. Чехи прекрасно относились к нам. Вот они нам братья по духу, славяне, как говорится, и поэтому относились очень хорошо. С нашими офицерами с удовольствием знакомились. Знаю, что наши офицеры к ним и в гости ходили и с девчонками ихними встречались. Помнится, мы как-то стояли на квартире одного чеха. Он оказался бывшим коммунистом и рассказывал мне, как сидел в немецком концлагере, и как немцы их там «обрабатывали». Так что чехи хорошо к нам относились. И, кстати говоря, когда происходили события в Венгрии в 56-м, они тоже хорошо к нам отнеслись. И только после событий 1968 года их отношение к нам резко изменилось.




Что же касается самих немцев и нашего к ним отношения... Вначале мы их и не видели никак. Потому что немецкое руководство до такой степени запугало самих немцев, все-таки немецкая пропаганда хорошо работала, мол, все гражданское население будет вывезено в Сибирь. И показывали такие кинокартины, какие там морозы у нас - минус сорок градусов, как мерзнут люди. Поэтому все гражданское население ушло на запад. Больше 10 миллионов человек! Бывает, заходим в какой-то город, на каждом окне вывешена или простыня, или наволочка белая, знак капитуляции, а людей никого нет. Так что как только вошли мы в Германию, я людей никого не видел. Это уже потом, постепенно, по большей части уже после войны они стали возвращаться из деревень. И все дрожали и боялись нас… Думали, что мы будем точно так же вести себя, как и они у нас. И возможно так бы и было, но Сталин выступил со специальной речью, в которой заявил, что немецкий народ и немецкое руководство - не одно и то же. Что Гитлеры приходят и уходят, а народ остается. И призвал относиться к немцам лояльно. Недаром все признают, что Сталин - очень мудрый и дальновидный человек. Так что вот такие дела!

А штрафников приходилось видеть?

В одном только месте встречал. Но первая встреча с ними была заочная. Когда в 44-м немцы стали массово сдаваться в плен, они сами спрашивали: «А что у вас за новый род войск появился?» Мы удивляемся: «Какой еще род войск?» - «Ну, пехота в атаку идет, «ура» кричит. Моряки - «полундра», а эти - «эбаный бог»...» А это значит - штрафники идут в атаку…

Два раза встречался. Первый раз получилось так. Мы четверо, молодые лейтенанты, 19-20-летние, только приехали из училища в часть. А там, где-то в лесочке, нас вдруг вызывает на беседу какой-то полковник. Представился: «Я - полковник Баранов, начальник СМЕРШа 46-й армии...» Ну и провел он с нами беседу соответствующую. Мол, мы о всех случаях, предположим, таких-то - таких-то и таких-то, будем его информировать. «Ясно!» - говорим. И подписали бумагу. Так прошла моя первая встреча с контрразведкой СМЕРШ. А вторая состоялась уже в Молдавии. Приходит как-то к нам особист и сообщает, что сегодня ночью через позиции нашей части к немцам может проходить немецкий шпион. Фамилия его такая-то. Как можно узнать его? Для этого существовало множество всяческих вещей. Вроде, кажется, мелочь, но мелочь принципиальная. Вот у наших офицеров имелись удостоверения личности, страницы в нем скреплялись скрепками, сделанными из обычной проволоки. Естественно, они все проржавели от пота. А немецкие скрепки делались из нержавейки. Об этом нам и сообщил контрразведчик. И предупредил: «Не стойте, не разговаривайте с ним, если обнаружите... С вами обязательно должен еще быть один человек. И смотрите, арестовывайте его без звука!»

И был еще и третий случай, но там видишь, какое дело приключилось? Командир нашего дивизиона был хороший мужик. (В конце войны 151-м ОИПТД командовал капитан Курной Николай Никифорович 1919 г.р. – прим.И.В.) А в конце войны стали освобождать не только пленных, но и угнанных на работу в Германию наших женщин и детей. И вот, война уже закончилась, и таких людей стали собирать, фильтровать и отправлять на Родину. И среди этих женщин ему приглянулась молодая женщина с ребенком. А тогда, в отдельных случаях разрешалось при некомплекте штата брать гражданских вольнонаемных. И наш командир взял ее в качестве машинистки. Ну а она кто такая? Кто ее знает, что она за человек? И особист его зацепил… Его сразу отстранили от должности до выяснения обстоятельств. А потом мы узнали, что из-за этой истории с него взяли подписку о невыезде и даже приставили к нему охрану. Вот такой неприятный случай…

И после войны, во время обучения в институте, я с этими ребятами тоже встречался. Ведь мы же там участвовали в парадах на Красной Площади, соответственно они нас просеивали. Представь, наш институт формировал коробку двадцать на двадцать человек, так они всех досконально проверяли. Я, кстати, шел в первом ряду вторым. Но у меня придраться было не к чему - нищета да голь... Но даже после таких проверок всякие истории случались. Вот поехал со мной на практику в Германию парень из соседней группы. Так знаешь, что он учудил? Сел на велосипед и укатил на запад… Другой окончил институт и получил назначение во французское посольство. Понятное дело радоваться нужно, но как? Просто порадуйся, а они с товарищем пошли обмыть окончание своей учебы. Да в не простой ресторан, а в самый лучший, который располагался около Красной площади и куда, между прочим, нам категорически запрещалось ходить. (Видимо имеется ввиду ресторан «Метрополь» - прим.И.В.) И вот он сидит со своим коллегой в ресторане, болтают там на иностранном языке. А в таких ресторанах среди иностранцев обычно «тангенсы» находились, которые состояли на учете и у СМЕРШа. И буквально на следующий день их отстранили от поездки. Ну, если сказано не ходить, значит и не нужно ходить. А третий наш коллега продал работнику какого-то посольства собаку какой-то особой породы, так его тоже от поездки отстранили. Так что бдительность соблюдали будь здоров. Меня, например, когда я вернулся из командировки, на параде поставили в той же шеренге уже не вторым, а восемнадцатым. Поскольку я два года как с вами общался с немецкими офицерами - бывшими военнопленными. Вот такая наша жизнь…