Вот видишь, ты же тоже страдал

- Знаешь, сынок, - я начал снова - у меня был футбольный мяч, бамбуковая удочка, велосипед, книги, фонарик, чёрно-белый Старт-3 с двумя каналами на семью из пяти человек и телефонная будка в двух кварталах от дома одна на весь район.



- А тебе тоже запрещали ими пользоваться, если ты приносил из школы плохие оценки?

Это он вспомнил арестованные мною вчера на месяц за двойку по физике ноутбук, планшеты и смартфон.

- Знаешь, сынок, - опять повторился я, пытаясь найти оправдание вчерашнему наказанию - мне в таких случаях запрещали смотреть телевизор и не разрешали выходить на улицу гулять.

- Вот видишь, ты же тоже страдал.

Он явно пытался перетащить меня на свою сторону. Напрасно, малыш, подумалось мне, я и так на твоей стороне. Я рассказал ему о том, как мне запрещали книги и фонарик. Книги? Да, сынок, книги. Я очень много читал и часто не мог остановиться - читал ночью под одеялом с фонариком.
Теперь наступила его очередь зависать и сыпаться. Тот, кто открыв по приказу книжку, тут же начинал пересчитывать оставшиеся страницы, реально не мог поверить в то, что это могло быть строгим наказанием.

Прошло часа два после разговора. Сашка должен был уже давно спать. Я заглянул в детскую. Под одеялом горел фонарик и шелестели страницы книжки. Он явно хотел изменения наказания.