Старый враль

Харчевня, в которую мы забрели, была самой обычной для этих мест (в такой дыре не встретишь новых лиц), и наше появление в этом убогом заведении вызвало бы настоящий переполох среди ее завсегдатаев, но молва о двух чудаках из города, коими мы и являлись, давно уже обогнала наши усталые ноги.
Хозяин, чье лицо мало отличалось от самодовольной морды огромного борова, возлежащего в грязной луже прямо у дверей харчевни, жестом пригласил нас к столу у окна. Справедливости ради нужно отметить, что старый, видавший виды дубовый стол у крохотного, поросшего плесенью и тщательно оплетенного тремя слоями паутины оконца был единственным свободным местом в небольшой комнатке. Стряхнув с себя дорожную пыль и усевшись на шаткую скамью в указанном нам месте, мы огляделись.
Все посетители заведения были местными. Кузнец с багровым лицом и огненной, как пламя, бородой, о чем-то оживленно споря с бондарем, потрясал в воздухе огромными, словно молот, ручищами, и этот жест, безусловно, придавал его словам весомость и убедительность. Бондарь, смеющийся без остановки и от полноты чувств расплескивающий пиво по всему столу… Четверо батраков, играющих в кости, спившийся землевладелец, привычно уснувший лицом в миске, господский конюх со своей веселой подружкой и пара самодовольных кошек, вальяжно прогуливающихся между столиками, - вот, пожалуй, и вся компания, собравшаяся в этот мрачный осенний вечер под одной крышей (конечно, если не считать толстенного хозяина за стойкой и хозяйку, которая была не в пример тоньше и миловиднее своего супруга).
Получив по кружке пива, увенчанной белоснежной шапкой пены, мы терпеливо принялись ждать жареных цыплят. Ожидание, к нашей радости, длилось недолго: расторопная хозяйка в мгновение ока уставила стол разной снедью, и мы, утопая в ароматах нехитрой, но очень аппетитной кухни, принялись набивать пустые желудки, забыв о манерах, громко чавкая и кряхтя от удовольствия. Когда же последняя косточка цыпленка была обглодана и каждый из нас осилил по три огромные кружки изумительно вкусного пива, окружающие нас унылые стены харчевни казались уже родными и весьма привлекательными. И даже жирный хозяин заведения представлялся теперь не безобразным, а, напротив, обаятельным и милым человеком, уморительно выглядывающим из-за стойки, словно филин из дупла.
Потрескивание дров в очаге, стук игральных костей, высыпанных на стол, хохот бондаря, пьяный ор кузнеца и кошка, трущаяся о ноги, - вся эта идиллия, словно колыбельная, клонила меня в сон. И только скрип двери и последовавшая за ним таинственная тишина заставили меня очнуться.
На пороге стоял сухонький старичок в широкополой зеленой шляпе на манер рыбацкой, в длиннющем, старого кроя камзоле с медными пуговицами и в огромных, с ботфортами сапогах. А если учесть, что хитрое бородатое лицо старичка украшал единственный, зыркающий по сторонам, словно у ловчего сокола, глаз, а широкая улыбка обнажала единственный зуб, - незнакомца вполне можно было бы принять за пирата.
Воцарившаяся на мгновение тишина взорвалась оживленным гулом и разного рода приветствиями в адрес нового посетителя.
- О! Да это же сам Господин Враль!
- Садись к нам, капитан!!!
- Эй, мельник, что нового на свете? Чертей-то гоняешь на своей мельнице?!!
Странного вида старичок был, без сомнения, хорошо знаком всем собравшимся, и столь бурная встреча его персоны предполагала нескучное продолжение вечера.
- Пива дедушке! – протрубил кузнец.
Но хозяин и без его напоминаний уже наливал вновь прибывшему кружку живительного напитка, щедро доливая ее до краев, не обращая ни малейшего внимания на белоснежные хлопья пены, сползающие вдоль кружки в три ручья.
Старичок, одобрительно кивнув хозяину, привычным движением ухватил свою порцию пива и тут же, не сходя с места, ополовинил ее.
- Капитан, сыграешь с нами? – игроки зазывающе затрясли кости в стакане.
- Что вы, ребята: я дал себе зарок в кости не играть ни с людьми, ни с прочими, - ответил старик, вытирая беззубый рот засаленным рукавом.
- Как же это тебя угораздило, дедушка? Небось сильно проигрался?! – подзадоривали его остальные завсегдатаи.
- Да уж случай-то со мной произошел и впрямь скверный, а все – тролли, бесовское отродье! Будь они неладны! Твари носатые!
Дружный смех собравшихся приветствовал ответ старика.
- Расскажи! Расскажи! – требовательно забурчали со всех сторон.
И когда старик так же залихватски опрокинул остаток пива и, одобрительно крякнув, заявил: «Извольте!», все, словно по команде, схватили свои столы и скамейки и в мгновение ока сгрудились около рассказчика, а хозяин привычным движением принялся наполнять все кружки разом.
Присев на коренастый табурет, любезно подставленный вездесущей хозяйкой, старик оправил бороду и, сняв с плеча видавшую виды сумку, принял из чьих-то заботливых рук полную кружку пива. В полнейшей тишине под жадными взглядами слушателей начал он свой неторопливый рассказ:
«Случилось это в те давние времена, когда деревья в лесу равнялись высотой с горами, горы задевали своими вершинами солнце, а солнце то и дело пряталось в тучи от прожорливых драконов. В море нельзя было выйти, чтобы не задеть веслом какую-нибудь русалочку, а в лесу – только смотри под ноги: не ровён час – растопчешь гнома».
Старик прервался, прищурив свой единственный глаз, отхлебнул порядочную порцию из кружки и, кряхтя от удовольствия, продолжил:
«Но что бы там ни говорили, времена эти были хорошими, веселыми, доложу я вам, были те времена. Я был молод, силен как бык и удачлив как дьявол. Оба глаза полыхали огнем - хоть костер разводи. Девки и бабы сохли по мне сотнями, и многие феечки не прочь были уединиться со мной в дремучем лесу. Но я знал себе цену и не спешил одевать на шею хомут семейной жизни. Больше всего стремился я тогда к разным приключениям, к морским походам, к поискам кладов, будь они неладны…
Моя дурная голова и неспокойный нрав привели меня в компанию таких же, как я, молодых повес, вообразивших себя государями мира. Не помню, как в нас вселилась эта дурная мысль, но одним осенним утром мы вышли из деревни в горы, чтобы завладеть сокровищами троллей.
Было нас тринадцать человек, и настроены мы были весьма решительно. Зайдя в лес у подножия золотоносных гор, устроили мы засаду. Разложив съестной припас, откупорив бочонок ароматного эля, мы спрятались в засаде с прочной сетью наготове. Ждать пришлось недолго: эти тролли, носатые твари, мигом учуяли жратву и выпивку и, позабыв об осторожности, сбежались, как муравьи, в нашу западню. Мгновение – и сеть прочно опутала пятерых из них. Бестии, они жутко орали и царапались, но мы связали их за хвосты и подвесили охапкой на высокий ветвистый дуб. Поначалу носатые никак не выдавали тайные тропы, ведущие в горные сокровищницы, но костер, разведенный под ними, сделал свое дело, и, слегка поджаренные, тролли повели нас к своему золоту.
Мы ликовали, не подозревая, что следуем в ловушку. Темные пещеры с низкими сводами заставили нас растянуться в цепочку. В неровном свете факелов мы не заметили, как хитрые бестии отвязались от веревки, на которой мы их вели.
А когда перед нами предстал огромный зал, скрытый в самом чреве пещеры, до верху набитый золотом и алмазами, мы и вовсе забыли об осторожности. В этот-то момент шельмы ускользнули от нас, и мы остались в сокровищнице, запертые, как мыши в мышеловке. Но как пойманные мыши не едят сыр, за которым пришли, так и мы с товарищами уже не радовались обольстительному блеску золота, понимая, что шансов на спасение у нас нет.
Вскоре появились и хозяева сокровищ - их было сотни. Вооруженные острыми копьями, они загнали нас в каменный мешок, в котором мы едва-едва уместились, встав на колени, чтобы не задевать головами низкий потолок. Мы уже попрощались с жизнью, когда в пещеру зашел он – главный горный тролль, и все его сородичи расступились, согнувшись в поклоне, пропуская вперед уродца. Коротконогий король троллей был и впрямь ужаснее всех своих соплеменников: огромный нос его волочился по полу, уши, как у старого осла, огромные и мохнатые, свисали до плеч, а хвост, словно бычий, только длиннее, опоясывал его толстенное пузо дважды. Швыркая своим мерзким носом и хихикая, словно умалишенный, горный тролль обратился к нам».
Старик глубоко вздохнул и, не торопясь, допил пиво. Тут же перед ним на столе выросли еще три полнехонькие кружки, заботливо выставленные хозяйкой харчевни. Слушатели затаили дыхание, ожидая продолжения истории. Но рассказчик не торопился. Вынув из дорожной сумки табак и трубочку, он тщательно набил ее и, прикурив от свечи, все так же заботливо подставленной ему хозяйкой, выпустил пару клубов ароматного дыма, прокашлялся и, отпив из кружечки, продолжил.
«Это вы – смельчаки, посягнувшие на мои сокровища? – прохрипел тролль. – Жалкие людишки! Вы и понятия не имеете о смелости. Жадность – вот что владеет вами. Я бы мог предать вас страшной пытке за вашу дерзость: надеть на ваши дурные головы по гнезду диких пчел, посадить на муравейник, живьем сварить из вас суп! Но я не сделаю этого. Более того, я обещаю отпустить каждого из вас, кто действительно докажет нам свою смелость.
Мы слушали тролля, затаив дыхание, ожидая своей участи, предвкушая коварные козни носатых тварей. И мы не ошиблись.
Хихикая, главный тролль вынул из-за пазухи игральные кости и, тряся их перед нами, объявил: «Хочу сыграть с вами, смельчаки. Или у вас не хватит духу померяться силами с троллем в честном состязании? Докажите свою смелость: выиграйте у меня и – будете свободны».
Мы знали, что здесь кроется какой-то подвох, но все-таки спросили его, каковы же будут условия игры.
Тролль ехидно улыбнулся, оголяя свои кривые желтые зубы: «Условия! Условия мои просты – бросаем кости по очереди. Кто больше выкинул, тот и выиграл. Правда, играть мы будем не на деньги. Сами видели – золота у меня хватает. Если я выиграю, то в первый раз выколю проигравшему глаз, выиграю второй – выколю глаз другой, а выиграю в третий раз – забираю в рабство вас, и будете вы до смерти работать в моей шахте и искать для меня алмазы. А то, что глаз у вас не будет, так это ничего: в шахте все равно темно».
Главный тролль и все его уродливые сородичи залились таким ужасным смехом, что кровь в наших жилах похолодела.
Словно стадо быков, гонимых на бойню, стали мои товарищи выходить к троллю и играть с ним в кости. Первый же из нас проигрался вчистую и, ослепленный, под дикий хохот, был закован в цепи и уведен в черную дыру шахты. Как завороженные, смотрели мы на диковинную игру тролля с нашими товарищами. По всему было видно, что игральные кости не простые, а заговоренные. Каждый раз, когда бросал их тролль, выпадали две шестерки, и все новых и новых пленников ослепляли и уводили в шахту в вечное рабство.
Не знаю, сколько времени прошло, сколько длилась эта дьявольская игра, но в конце концов из всех моих товарищей по несчастью остался я один, и костлявая рука тролля уже издевательски протягивала мне кости».
В этот момент трубка рассказчика потухла, прогорев до последней крошки табака, и он, не торопясь, принялся ее вытряхать, то и дело прикладываясь к свежей порции пива. Напряжение слушателей росло, и старик, чувствуя на себе нетерпеливые взгляды собравшихся, продолжил:
«Я понимал, что обречен и мне никогда не выиграть у этого ужасного тролля. В голове у меня созрел план. Если уж суждено погибнуть в этих пещерах, то совсем необязательно в угоду этой нечисти лишаться зрения и остаток своих дней, словно крот, искать алмазы в этой полузатопленной шахте. «Вырву копье у одного из приближенных тролля и избавлю белый свет от этого чудовища, а там – будь что будет», - так рассуждал я.
Но тролли, хитрые бестии, умеют читать мысли людей. И прежде чем я двинулся с места, к моему горлу приставили с десяток острых, как иглы, копий, так что я даже не мог пошевелить головой, не то что осуществить свой смелый план.
«О! Да в этом стаде глупых людишек все-таки нашелся один смельчак», - прошипел главный тролль и протянул мне кости.
Делать мне было нечего, и я кинул их, обуреваемый отчаянием и страхом. Кости упали, вынося мне приговор: два очка… Всего лишь два очка подарили мне эти заговоренные кости.
«А ты вовсе и не смельчак», - засмеялся мне в лицо тролль и кинул кости. Кости с грохотом покатились мне под ноги и остановились. В ту же секунду, как я разглядел на них две шестерки, одно из копий ударило мне в левый глаз. Я взвыл от боли, проклиная тот миг, когда я решил идти за этими злосчастными сокровищами. Сквозь нестерпимую боль и звон в ушах я вновь услышал голос тролля: «О, эти людишки! Ищут подвох во всем, кроме себя - жалкие, трусливые существа!» И вся эта троллевская братия одобрительно вторила своему вожаку.
Стараясь оттянуть время, я обратился к самодовольному уродцу. «Послушай, король троллей, - польстил я ему столь громким титулом. – А отчего ты играешь с людьми до трех раз, прежде чем заберешь их в рабство, а даруешь свободу после первого же выигрыша у своей милости?»
В ответ тролль лишь расхохотался: «Что же ты хочешь, одноглазый храбрец? Золота?! Алмазов?! Изволь!»
«Отчего же такая несправедливость? - продолжал я. – Ты выкалываешь нам глаза, а сам пытаешься откупиться своими сокровищами».
«А ты дерзок, - рассвирепел тролль. – Что же ты хочешь?»
«Желание мое весьма справедливо, - заявил я. – Я хочу в случае выигрыша лишить Вашу милость тоже какой-нибудь части Вашей великолепной и величественной внешности. Если бы я выиграл у Вас хотя бы один раз, я отрезал бы Ваше королевское ухо. Если бы удача улыбнулась мне дважды – второе. Но а если я и в третий раз оказался бы победителем, я попросил бы отрезать у Вашего величества великолепный хвостик».
«Мой хвост!» - заорал тролль.
«Конечно, - отвечал я. – Ведь шахты у меня нет, и я не могу отправить Вас в нее работать, хоть и без ушей».
В эти минуты, борясь с болью, произнося высокопарные, полные дерзости речи, я так живо представил себе, с каким величайшим наслаждением я обрезал бы мерзкие уши и хвост у этого урода, что на лице главного тролля повисла гримаса ужаса и страха. Бедняга прочел мои мысли, и ему стало не по себе. Вы не поверите, он даже предложил мне свободу, не продолжая игры. Когда я не согласился, стал сулить мне несметные богатства. Но я стоял на своем, и мы продолжили игру».
Старик замолчал, и по его лицу расползлась блаженная улыбка, обнажающая беззубый рот.
- Что было дальше?
- Капитан, рассказывай!
- Не тяни! – заголосили возмущенные слушатели.
- Эй, успокойтесь, - стал призывать их к порядку и благоразумию старик. – Неужели вам неясно, что я выиграл: ведь я же перед вами. Кости подчинялись только смелому игроку - они и впрямь были заговоренные.
- - О! О-о-о! – гудела возмущенная толпа слушателей, разбредаясь по своим местам.
- Вот враль!
- Как всегда, наврал нам с три короба, а мы и уши развесили!
Старик обиженно поднял с пола свою дорожную сумку и, тыча в нее пальцем, пытался оправдаться.
- Смотрите, к моей сумке пришиты уши того самого тролля, а ремень на ней – из его хвоста.
- Вот умора! Пришил ослиные уши и хвост к сумке и думает, что мы поверим, - не унималась в своем гневе разочарованная толпа.
Обиженный недоверием старик перекинул свою необычную дорожную сумку через плечо и, глубоко вздохнув, встал из-за стола, направившись к выходу. Никто не попрощался с ним, не пожелал ему доброго пути и здоровья. И только сердобольная хозяйка заведения, стараясь приободрить старика, с назиданием произнесла в сторону ворчащих посетителей:
- Что бы там ни случилось на самом деле, а капитан действительно никогда не берется за ваши грязные кости.
- Должен вас огорчить, хозяюшка, - вдруг отозвался старик. – Один раз я все-таки нарушил свой зарок не играть в кости.
- И на что же ты сыграл, старик? На копыта сатаны? – под дружный хохот поддел его горластый кузнец.
- Я сыграл с эльфами на бессмертие, - тихо произнес старик и вышел, не дожидаясь нового взрыва хохота.
Уже через минуту жизнь в харчевне потекла своим чередом. Посетители заказывали пиво, курили, ругались, играли в кости, нимало не вспоминая о чудесной истории, которую столь виртуозно рассказал им старик.
Мы собрались рассчитаться за ужин с хозяином и, отсчитывая монеты, как бы между прочим поинтересовались, откуда взялся этот одноглазый сказочник. Хозяин принял деньги и не без удовольствия ответил нам:
- Капитан? Вам понравилась его история? Приходите ко мне еще, он бывает тут через день. Я ставлю пиво старику, а он забавляет посетителей своими рассказами. Его здесь все знают, он живет на мельнице у своих родственников.
- Он мельник? – спросил я. – Больше похож на пирата.
- Так и есть, - продолжал хозяин. – Вроде бы он был капитаном и проплыл полмира: что-то он нам об этом рассказывал. А на мельницу он пришел, когда внук его помер. Пришел на похороны да так и остался в наших краях. Народ его любит и не обижается на его враки про всякую там нечисть да русалок.
Уже у порога я поинтересовался, что же случилось с пареньком - внуком капитана.
- С каким пареньком? – удивился хозяин.
- Покойный внук капитана был мельником, - подхватила разговор жена хозяина.
- Он был моим крестным отцом, - прогорланил из угла кузнец.
- Мельник-то пожил свое: когда он преставился, ему шел сто десятый год, - вступил в разговор бондарь.
- Позвольте! – растерянно произнес я. – А сколько же лет самому капитану?
Мой вопрос повис в воздухе без ответа.
«Жаль, что старый капитан ушел, - подумал я. – Ведь он с удовольствием бы выпил еще пару кружечек пива и рассказал бы нам об эльфах и о бессмертии. Жаль, что старик ушел».