"Нас финны избаловали..." Заметки историка на полях малоизвестной стенограммы Совещания в ЦК ВКП(б)

- До 47% красноармейского состава не знало материальной части положенного ему оружия. Это главным образом относилось к станковым пулеметчикам и ручным пулеметчикам. До 60% личного состава, призванного из запаса, не стреляло в течение трех последних лет. Командный состав не знал друг друга и бойцов, и наоборот.

[Сталин]

- Боевая подготовка называется.
Комбриг Пшенников, еще в годы Первой мировой воевавший прапорщиком на Западном фронте, сумел сделать все возможное, чтобы подготовить дивизию к Зимней войне. При том, что лишь 17% начальствующего состава знали компас, карту и умели ходить по азимуту, а бойцы не умели маскироваться и окапываться. Именно этим объяснялись те большие потери, которые понесло соединение. Однако поставленную задачу дивизия успешно выполнила, за что и была награждена орденом Красного Знамени. Командир дивизии лично поднимал в атаку красноармейцев, залегших под пулеметным огнем, и вел их в бой. Но с трибуны Совещания он говорил не о своей храбрости:

- Когда это было, чтобы командир отдавал один и тот же приказ два раза и, несмотря на это, приказ не выполнялся.

Пшенников решительно потребовал пересмотреть весьма либеральный Временный Дисциплинарный устав образца 1925 года и усилить права командиров. Сталин, судя по всему, обратил внимание на комбрига: Петру Степановичу присвоили очередное воинское звание комдива и уже в апреле 1940 года назначили командиром корпуса. В мае 1941 года генерал-лейтенант Пшенников стал командующим армией.

- В мирное время мы готовились воевать только летом, потому что зимой при 15-градусном морозе мы не выводили в поле нашего бойца.

[Сталин]

- Вот это позор.

[Кирпонос]

- При 15-градусном морозе у нас не разрешалось выводить бойцов на занятия в поле, затем бойцы также не выводились и в ненастную погоду. Мне кажется, что от этого мы должны решительным образом отказаться...Вот один из основных недостатков, за который мы и поплатились в этой войне.
Выступление Кирпоноса, отличившегося при взятии Выборга и заслужившего звание Героя Советского Союза, было коротким и предельно конкретным. После Совещания карьера Кирпоноса резко пошла в гору: в апреле 1940 года его назначили командиром корпуса, в июне присвоили звание генерал-лейтенанта и выдвинули на пост командующего Ленинградским военным округом. В феврале 1941-го Кирпонос получит звание генерал-полковника и станет командующим войсками Киевского Особого военного округа. Очевидно, что столь быстрым подъемом по служебной лестнице и этот герой Зимней войны был обязан лично Сталину.

[Комбриг Степан Ильич Оборин, начальник артиллерии 19-го корпуса]

- А у нас наоборот было, как только мороз, если организуешь учение, то на тебя начинают наседать. Я сам испытал это, особенно в 1938 г. Если начинаешь организовывать учение в морозы, то начинают выискивать обмороженных, если их нет, говорят, - не может быть, а если находят, то тебя начинают прорабатывать и в особом отделе, и в политотделе и командир чувствует, раз так, то чего же лезть на рожон, и он сидит себе и молчит, и все помалкивают. Нужно наоборот в 30 мороза организовывать учение, и чтобы при этом никаких обмороженных не было бы; как может обморозиться молодой человек 21 года. Вот я был в старое время в учебной команде в селе Спасске на Дальнем Востоке, 40 мороз, а на тебе фуражечка блином и шлепаешь и не смей обморозиться, а если отморозишь ухо, то на два часа под арест.

Оборин, еще в годы Первой мировой войны служивший в артиллерии и имевший звание младшего фейерверкера (унтер-офицера), стал первым, кто не побоялся напомнить участникам Совещания о богатом и незаслуженно забытом опыте боевой подготовки в Русской армии. Комбриг заявил, что красноармейцев надо чаще и больше выводить в поле и непременно проводить учения в морозные и дождливые дни.

[Сталин]

- Правильно.

[Выкрик из зала]

- В каждой роте нужно завести хорошего фельдфебеля.

[Оборин]

- У нас большая недоработка в части маскировки и инженерного оборудования, я считаю, что нас избаловал несерьезный противник. Если бы мы воевали с немцами, то у нас была бы хорошая маскировка.

[Сталин]

- Правильно.

[Оборин]

- У нас не было серьезного противника и со стороны авиации, и со стороны артиллерии.

[Сталин]

- Нас поляки избаловали, а потом финны.

[Оборин]

- Правильно. Вот в германскую войну, раньше, мы прекрасно маскировались.

В конце выступления комбрига Оборина вождь задал ему вопрос.

[Сталин]

- Надо ли восстановить звание генерала?

[Оборин]

- Для поддержания авторитета нашей Красной Армии и великой страны считаю, что нужно ввести генеральское звание. Чем мы хуже других?

Уже в мае 1940 года комбрига Оборина назначат командиром дивизии, в июне 1940 года присвоят звание генерал-майора, а в марте 1941-го выдвинут на пост командира 14-го механизированного корпуса. Скорее всего, эти служебные перемещения тоже были продиктованы волей Хозяина. Сталин понял, что в артиллерии хватает толковых и инициативных командиров, а вот в пехоте ощущается их явный недостаток: счет шел буквально на единицы.

- Следовательно, в мирное время мы должны заниматься штабами армии, причем, если взять дальше, то положение такое же со штабами корпусов, дивизий, полков. Они имели такие же недостатки, они были слабенькими, люди у них были плохо расставлены, тов. Щаденко.
Кулик откровенно признал: дело расстановки руководящих кадров в Красной армии организовано из рук вон плохо. Воевавшие в Финской кампании части, соединения и даже объединения не имели хорошо сколоченных и эффективно управлявших войсками штабов. Вину за некомпетентный подбор и расстановку кадров Кулик возложил на заместителя наркома обороны армейского комиссара 1-го ранга Ефима Афанасьевича Щаденко, возглавлявшего Управление по командному и начальствующему составу Наркомата обороны.

[Кулик]

- Нам пришлось перед операцией людей переставлять, людей не знали, и подчас мы, тов. Щаденко, решали этот вопрос заочно и формально.

[Щаденко]

- Мы с вами за 1,5 месяца 100 дивизий укомплектовали.

[Кулик]

- Я хочу быть правдивым... Вы формально это делали, конкретно не изучали людей. Это мы увидали на театре военных действий, когда нам пришлось впопыхах расставлять людей, причем ведь надо правильно расставить людей. Вот посмотрите, сколько пришлось заниматься перестановкой людей, пришлось перед организацией войны переставлять людей, организовывать Ставку, организовывать фронт. Все это не было продумано и, если честно сказать, здесь вмешался тов. Сталин и взялся по-настоящему нам всем вправлять умы, а мы могли бы над этим подзадуматься раньше (выделено мной. - Авт.).

Чтобы покончить с кадровой "вакханалией", будущий Верховный Главнокомандующий был вынужден применять "ручное управление". Рассчитывать на то, что с этой задачей справится нарком обороны маршал Ворошилов, Сталину не приходилось. 7 мая 1940 года "первый красный офицер" Ворошилов был освобожден с поста наркома обороны и получил почетное назначение - заместителем председателя СНК СССР и председателем Комитета Обороны при СНК СССР. Наркомом обороны стал Маршал Советского Союза Тимошенко, возглавлявший войска Красной армии в войне с Финляндией.

На этом перестановки в Наркомате обороны не закончились. На Совещании Сталин авторитетно изрек: "Начальник Генерального Штаба не понял сути современной войны".
И уже в августе 1940 года маршал Борис Михайлович Шапошников, пользовавшийся неизменным доверием и уважением Сталина (маршал был единственным из членов Ставки, к кому тот обращался по имени и отчеству), по состоянию здоровья был снят с поста начальника Генштаба и назначен заместителем наркома обороны СССР по сооружению укрепленных районов. Новым начальником Генштаба стал генерал армии Кирилл Афанасьевич Мерецков, чья 7я армия во время Зимней войны успешно прорвала главные укрепления линии Маннергейма (за это командарм Мерецков был удостоен звания Героя Советского Союза).

- На основе указаний тов. Сталина в питании армии буквально открывается новая эра, которая облегчит тылы армии и работу командного состава по обеспечению бойцов в бою.

Это не было лестью. Сталин не считал для себя зазорным вникать во все детали обеспечения полноценного питания красноармейцев в боевой обстановке. Оценив все преимущества пищевых концентратов, дал указание на их разработку. И лично опробовал: положил в горячую воду концентрат и уже через три минуты ел кашу. Но проблема армейского снабжения во время войны с Финляндией заключалась не только в отсутствии концентратов или сухарей. Проблемы носили системный характер.

Армейское начальство не сумело наладить учет личного состава и военного имущества, это не позволяло оперативно распоряжаться немалыми ресурсами, маневрировать ими, быстро перебрасывая из одного военного округа в другой. Расхождение между цифрами Хрулева и теми, на которых настаивал командующий фронтом, составило 200 000 (!) едоков. Хрулев потребовал, чтобы к нерадивым учетчикам были беспощадно применены железные меры. Хозяин его перебил.

[Сталин]

- Не железные, а человеческие.

[Хрулев]

- Тут, может быть, и ребра нужно кое-кому поломать.

[Сталин]

- Без этого не обойдешься.
Надо полагать, что с этой задачей "органы" успешно бы справились. Но одним "ломанием ребер" нельзя было исправить аховое положение дел. Крайне либеральный Временный Дисциплинарный устав 1925 года отнюдь не способствовал упрочению авторитета командира в Красной армии: еще до начала Большого террора армейская дисциплина оставляла желать лучшего и нуждалась в укреплении. Авторитет командира в годы Большого террора резко упал, что незамедлительно сказалось на воинской дисциплине. Даже в боевой обстановке приказы зачастую не выполнялись, а некоторые красноармейцы самовольно покидали поле боя. В Красной армии фактически не было Дисциплинарного устава, болезнь пустила глубокие корни, а лечить ее было некому: командиры чувствовали себя неуверенно, боялись попасть в число "врагов народа".

Это кажется сегодня невероятным: после 1937 года они ходили... без личного оружия: согласно совместному приказу наркома обороны и наркома внутренних дел оно было изъято, хранилось на складах и предназначалось только для стрельбы в тире.

Пустая командирская кобура не могла внушить бойцам подобающего повиновения, а словам командира - надлежащей весомости.

[Комдив Павел Иванович Батов, командовавший во время Зимней войны 3-м стрелковым корпусом]

- У нас с дисциплиной неблагополучно на сегодняшний день. Это не только в звене рядового, младшего командующего состава, а это есть в любом звене и категории начальствующего состава.

Армия без должной воинской дисциплины не может называться современной. Командиры не только не умели пользоваться картой и компасом, но были не в состоянии грамотно управлять подчиненными, предпочитая действовать силой собственного примера. Лично вели войска в атаку, часто погибали в первые же минуты боя от прицельного огня финских снайперов.

[Комбриг Юрий Владимирович Новосельский, командир 86й стрелковой дивизии]

- Командиры дают беспредметную команду: "За мной вперед!" вместо того, чтобы сказать: "Иванов, двигайтесь, ползите туда-то, сделайте то-то". Если людям хорошо подавать команду, они все сделают.

[Сталин]

- Командный состав должен работать головой... Вот почему у нас командный состав, средний командный состав оказался в таком положении. Он не приучен думать, он приучен читать приказы и преклоняться перед ними. Но разве можно в приказах все уместить.

Подводя итоги Совещания, вождь сделал неутешительный вывод: в Красной армии единицы культурных, квалифицированных и образованных командных кадров. И это неминуемо сказывалось на подчиненных.

[Сталин]

- У нашего бойца не хватает инициативы. Он индивидуально мало развит. Он плохо обучен, а когда человек не знает дела, откуда он может проявить инициативу, и поэтому он плохо дисциплинирован. Таких бойцов новых надо создать, не тех митюх, которые шли в гражданскую войну. Нам нужен новый боец. Его нужно и можно создать: инициативного, индивидуально развитого, дисциплинированного.

- Нечего греха таить, товарищи, начинали мы с вами в этой войне не блестяще. И то, что мы добились относительно быстрой, в труднейших условиях, исторической победы над финнами, этим мы обязаны прежде всего тому, что тов. Сталин сам непосредственно взялся за дело руководства войной, поставил все в стране на службу победе. И "штатский человек", как часто называет себя тов. Сталин, стал нас учить и порядку прежде всего, и ведению операций, и использованию пехоты, артиллерии, авиации, и работе тыла, и организации войск.

Выступающий не просчитал ситуацию. Хозяин почтил своим присутствием Совещание начальствующего состава Красной армии, а не слет пропагандистов. Вот почему приторные славословия адрес вызвали ироническую реплику вождя.

[Сталин]

- Прямо чудесный, счастливый человек! Как это мог бы сделать один я? И авиация, и артиллерия...

[Штерн]

- Тов. Сталин, только Вы, при Вашем авторитете в стране, могли так необыкновенно быстро поставить все на службу победе и поставили, и нас подтянули всех и послали лучшие силы, чтобы скорее одержать эту победу. Это же факт, что мы использовали артиллерию, как Вы нам говорили, за авиацию Вы нас били очень крепко, и авиация резко подняла свою работу, начав действовать, как Вы указали, и все прочее, ведь все здесь это знают, было именно так, как я сейчас сказал.
Это были последние дифирамбы на Совещании в адрес вождя. И сам Сталин вел себя предельно вежливо и обходительно. Казалось, он всеми силами стремился к одному: как можно скорее поднять боеготовность Красной армии, а не отыскивать виноватых в больших потерях Зимней войны.

[Сталин (командарму 2-го ранга Михаилу Прокофьевичу Ковалеву)]

- Тов. Ковалев, вы человек замечательный, один из редких командиров гражданской войны, но вы не перестроились по-современному... Вы способный человек, храбрый, дело знаете, но воюете по-старому, когда артиллерии не было, авиации не было, танков не было, тогда людей пускали и они брали. Это старый метод. Вы человек способный, но у вас какое-то скрытое самолюбие, которое мешает вам перестроиться. Признайте свои недостатки и перестройтесь, тогда дело пойдет.

Сверхзадача сталинских нравоучений очевидна: будущий Верховный Главнокомандующий дал понять собравшимся, что время поиска "врагов народа" миновало, ломать ребра никому из них не будут, он, Сталин, безраздельно верит в преданность каждого. Говорил ли Сталин искренне? Пройдет чуть более года, и каждый пятый из числа участников Совещания в полной мере испытает на себе сталинский гнев и заплатит за это самую высокую цену.