Кяриз - отверстия в земле

Посмотри на эти странные отверстия в земле — как думаешь, что это такое? Начнем с того, что этому сооружению почти 3 000 лет и построено оно было еще до войны персов с греками, лет эдак на триста раньше…

Сооружение называется кяриз, или qanat, и находится оно в городе Гонабад, что в современном Иране.

Кяриз считается одним из величайших изобретений того времени! Эта водопроводная система способна собирать воду из подземных горизонтов и транспортировать ее в города и ирригационные каналы. Благодаря этому Персия смогла существовать и развиваться в условиях засушливого климата.

Гидротехническая система включает в себя основной колодец, который получает воду из подземного горизонта, систему туннелей, по которой вода транспортируется в определенное место, и вертикальные скважины для вентиляции вдоль всего маршрута, что также позволяет конденсировать влагу. Ко всему прочему, подземный водовод значительно снижает испарение драгоценной влаги.

Длина гонабадского кяриза составляет 33,113 метров, он содержит 427 углублений для воды. Сооружения построены с использованием знаний законов физики, геологии и гидравлики, что только подтверждает высокую степень развития персов. С 2007 года гонабадский кяриз включен в Список Всемирного наследия ЮНЕСКО.

Подобный метод получения воды был заимствован многими другими народами и встречается в Марокко, Алжире, Ливии и Афганистане. Кяриз есть также в Евпатории, в Крыму. Известно, что когда-то давно он был построен армянами.

Восемь тысяч лет назад на подгорной полосе Копетдага начали практиковать орошаемое земледелие, используя воду стекающих с гор речек и ручьев. Впоследствии развитие земледелия и неуклонный рост потребовали новых водоисточников, которыми стали кяризы.

По мнению исследователей, первые кяризы на территории Южного Туркменистана и в северных районах Ирана возникли в середине I тыс. до н.э. Туркменские легенды возводят строительство кяризов ко времени Александра Македонского. Еще античный историк Полибий сообщал о кяризах Южной Парфии, отмечая, что тому, кто проведет «ключевую воду в местность, до той поры неорошенную.», предоставляется вся область в пользование сроком на пять поколений. И это не случайно. Кяриз — сложное гидротехническое сооружение, представляющее собой систему колодцев, соединенных подземными галереями. Строительство кяризов, глубина которых доходила до нескольких сотен метров, а длина галерей — километров, являлось чрезвычайно трудоемким делом. Причем, мастера рыли колодцы снизу вверх, что было очень опасным занятием, ведь довольно часто случались обвалы. Строительство одного кяриза растягивалось на годы, порой даже десятилетия, но извлеченная из них вода орошала десятки гектаров плодородных земель.

Главный мастер — кяризген имел под своим руководством 4-5 человек помощников. При сооружении колодцев и подземной галереи использовались простейшие орудия: кирка, небольшая лопата, защитная доска, светильник, специальный головной убор, кожаный мешок, деревянный ворот, который применялся для спуска и подъема мастеров, мешков с землей, инструментов и т.д.

Глубину колодца определял главный мастер при помощи простого уровня (веревка с утяжелителем). Диаметр колодцев не превышал 1 м, высота галереи обычно варьировалась от 1 м 30 см до 1 м 50 см, ширина доходила до 80 см. При недостатке воздуха у колодца устанавливали кузнечный горн и при помощи камышовой трубки подавали воздух в галерею. Расстояние между колодцами было около 20-30 метров, оно определялось самим мастером.
И сооружение новых кяризов, и ремонтно-восстановительные работы требовали не только большого и длительного труда, но и чрезвычайного умения и упорства мастеров-кяризгенов. Мастера и их помощники обладали огромной силой. Это видно хотя бы по размерам камней, некоторые из которых имели размеры 120 х 70 х 50 см.
Для того, чтобы поднять и тем более аккуратно уложить такую глыбу в кладку, служащую для укрепления подземных галерей, нужен подъемный кран. Как это умудрялись делать наши далекие предки — до сих пор остается загадкой.

Как отмечает гидролог Г.Куртовезов, уникальность способа добычи подземных вод кяризными системами заключается в том, что эти сооружения добывают воду с большой глубины сложными цепочками подземных галерей и вертикальных смотровых колодцев, самотеком выводя воду на поверхность земли, не используя при этом традиционные источники энергии.

Действительно, в предгорных и пустынных местностях кяризы являлись фактически единственным источником питьевой воды. Туркмены тщательно укрывали колодцы кошмами, спасая их от пустынных наносов и маскируя от врагов. В средние века кяризы на территории Туркменистана были довольно многочисленны. Правитель Хорасана Абдуллах ибн Тахир (830-840 гг.) даже поручил знатокам религиозного права (факихам) составить специальное руководство по кяризам. Автор XI в. Гардизи пишет, что составленная книга «Китаб ал-Куний» («Книга о колодцах») продолжала служить и в его время, т.е, спустя 200 лет после ее написания. К сожалению, книга до наших дней не дошла.

Множество кяризов имелось в этрапах Алтын асыр, Ак бугдай, Рухабатском, Геоктепинском, Бахарлынском этрапах нашей страны. Крупные кяризы действовали в этрапе Бахарлы, которые снабжали население водой вплоть до недавнего времени. К ним относятся кяризы самого Бахарлы, а также Дуруна, Мурча, Сунча, Келята.

Как отмечается в «Обзоре Закаспийской области с 1882 по 1890 год», в начале 1890 г. только в Асхабадском уезде насчитывалось 17 кяризов и 140 колодцев. Да и в самом Ашхабаде вплоть до 40-х годов XX в. действовали четыре крупные кяризные системы. Интересно, что инженер Я.Таиров указывает, что в 1892 г. в Асхабадском уезде работало 42 кяриза. Скорее всего, часть старых кяризов была расчищена и восстановлена.
Мощная кяризная система существовала на городище Акдепе в местечке Бикрова (ныне Чандыбилский этрап города Ашхабада). При раскопках этого памятника автор этих строк насчитал 38 заваленных колодцев, тянувшихся по дуге юго-запад-юг и далее на юг до современного автобана. Видимо, колодцев было намного больше, и они тянулись от предгорья к древнему городищу.

Кяризы поражают своей основательностью и грандиозностью. Например, подземная галерея кяриза Коне Мурча имеет высоту до 4-х метров при ширине 2 метра! Дурунские же кяризы поражают своей протяженностью. Они питали в древности водовод из жженого кирпича, который тянулся на десятки километров от предгорий до города Шехрислам, расположенного на границе с пустыней.

Воды кяризов приводили в движение многочисленные водяные мельницы и водоподъемные приспособления (чигири). Один такой чигирь упоминается в X в. на кяризе в области рабата Ферава (Парау). Как считают исследователи, речь идет о кяризе Джанахыр на юго-западе г. Сердар. Согласно ал-Хорезми, в средние века в Хорасане существовали различные виды чигирей (дулаб, далия, гарраф, зурнук, наура, манджанун), приводимые в движение тягловыми животными.
Источники свидетельствуют, что только на Амударье в 20-х гг. XX в. действовало до 15 тысяч чигирей, с помощью которых орошалось около тридцати тысяч гектаров земли.

Примечательно, что у туркмен существовал культ Шахызенны — покровителя мастеров колодезного дела, в честь которого устраивались жертвоприношения. После снятия верхнего грунта земли мастера-кяризгены созывали людей на садака в честь Шахызенны, дабы рытье не сопровождалось несчастьями. Начиная от поиска благоприятного места для колодца и до самого окончания работ мастер молил Шахызенну послать ему удачу. Труд кяризных мастеров оплачивал каждый пайщик в зависимости от своей доли суточной нормы воды.

Интересно, что один кяриз мог служить большому количеству людей. Например, более 120 лет назад дурунские кяризы Хунтуш и Айнабат обеспечивали водой соответственно 95 и 143 домовладельцев, а кяриз Коне Мурча снабжал водой 53 домовладельца. В отдельных местах люди помнят даже имена мастеров кяризных дел. Так, кяриз Джанабат был сооружен более 160 лет назад Эрназаром кяризгеном и его помощниками.

Действительно, самобытная народная гидротехника совершенствовалась тысячелетиями. И сейчас, когда на службу человеку поставлена мощная техника и современные технологии этот бесценный опыт прошлого заслуживает внимания и изучения.

Кяризники следят за действием подземных водоводов, восстанавливают разрушенные линии. Работа эта требует выносливости, недюжинной силы, сноровки. Мастеру-кяризнику Дурды Хиллиеву за пятьдесят. На первый взгляд не скажешь, что он способен по четыре-пять часов орудовать в тесной галерее киркой и отбойным молотком. Худой, угловатый, мелкие морщинки разбегаются по лбу и впалым щекам. Зато руки — жилистые, узловатые, а взгляд голубых глаз — цепкий. В кяриз Дурды попал еще мальчишкой. Тяжелое тогда было время. С первыми залпами войны опустело село. Мужчины ушли защищать Родину от фашистов, их жены и сыновья остались выращивать хлопок. Тогда и приглянулся старому мастеру-кяризнику Ата Нурмухамедову шустрый, востроглазый паренек. Поначалу Дурды вместе с женщинами таскал с гор арчу для укрепления стен колодцев, крутил тяжелый и громоздкий ворот-чарх. А потом настал день, когда он впервые опустился в кяриз. С тех пор прошло уже более сорока лет. Дурды стал отцом десятерых детей, с ним уважительно здороваются аксакалы, и все в округе величают его усса Дурды.
Среди мастеров-кяризников нет равных Дурды Хиллиеву. Вот только ноги у него стало прихватывать перед непогодой. Но такова участь не одного поколения кяризников. Ведь замой и летом под землей приходится работать по колено, а то и по пояс в воде.
…Привычно упираясь локтем в бок, мастер держит в руке светильник и легко, плавно движется по темному коридору. Мне никак не удается развернуться в узком проходе — мелкими, гусиными шажками отхожу назад. Вода бьет по ногам, течение заметно усиливается. Наверное, в этом месте случился обвал и глинистая порода сузила проход. Наконец я боком протискиваюсь между бетонными плитками-паланами, которыми крепятся стены галереи. Дурды подбадривает меня:
— Еще немного, сейчас до развилки дойдем, там передохнем.
За спиной слышу покряхтывание Реджеба. И ему нелегко. Кяризником он стал совсем недавно. До этого, правда, тоже имел дело с водой — работал в колхозе поливальщиком.
На развилке просторнее. Можно распрямиться, перевести дыхание. Я зачерпываю воду, ополаскиваю лицо. Дурды пристраивает свой светильник в нише, выдолбленной в глинистой стене, и достает из-под шапочки, прикрывающей бритую голову, сигареты. Прикуривает от светильника. Слышно, как плещется вода.
— Дурды,— спрашиваю я,— наверное, всякое случалось под землей?
— Было, было, много было,— кивает головой мастер.— Потом расскажу. Наверху…
— Светильники здесь оставим или с собой заберем? — спрашивает Реджеб.
— Якши, якши,— отвечает Дурды. Ясно — оставим в кяризах, завтра сюда опять спускаться.
Подходим к колодцу. «Давай»,— хлопает меня по плечу Дурды и кивает на веревочную петлю, свисающую над водой. Я кладу на нее клубок тряпок и усаживаюсь поудобнее на «ишака», как кяризники шутливо называют это нехитрое приспособление. Трос натягивается, и мои ноги отрываются от воды. Медленно плыву вверх. Стараюсь держаться свободнее и прямее — шахта колодца узкая, и из стен, укрепленных ветками арчи, кое-где торчат гвозди. Все ближе солнечный глазок кяриза, который снизу казался размером в пятак. Наконец я наверху. Упираюсь руками в горловину колодца, стараясь освободиться от петли, но меня тут же подхватывает подмышки, буквально выдергивает из дикана бригадир Я зим Шихмухамедов. Через несколько минут рядом со мной валится на выгоревшую траву Реджеб, а вскоре над колодцем появляется голова Дурды. В зубах крепко зажат мундштук с дымящейся сигаретой…
Кяризники стали складывать инструмент. Над долиной — томительный полуденный зной. Еще только конец апреля, но уже сникли, пожухли травы, осыпались, почернели маки. Высокая гора Тагарев занавешена пыльной дымкой. Над морщинистым бурым предгорьем лениво парят орлы.
— Теперь можно и вспомнить,— растягивает слова Дурды и опускается на траву.— В пятидесятом, да, точно через два года после ашхабадского землетрясения, расчищали мы завал в кяризе. Дело привычное — киркой тюкай и тюкай. Вдруг вода как хлынет! Меня сбило с ног, потащило. До потолка залило галерею. Потом ничего не помню… Очнулся — в какой стороне колодец, едва соображаю. Спасло то, что вода тут же схлынула…
— А помнишь, как после сильного дождя селевой поток прорвался в галерею? — хмурит брови Язим. Он молодой бригадир, и ему хочется выглядеть перед мастерами солидным и опытным. Язим то и дело поправляет щегольскую черную шляпу, держится важно.
— Да, было дело,— отозвался Дурды.— День и ночь рыли тогда новую кяризную линию, чтобы выйти к старой трассе.
— Кстати,— бригадир поднимает палец,— у нас каждый кяриз имеет свое название. Мы были сейчас в Букыри-кяризе. А есть еще Келета-кяриз, Токли-кяриз, Дяли-кяриз, Хан-кяриз. Обычно линии названы в честь мастера, строившего или восстанавливавшего их.
— Наверное, не каждый может стать кяризником? — спрашиваю я бригадира.
— Приходят, уходят. И так бывает. Сам видел, какая работа. Но я не об этом хочу сказать.— Язим осторожно тронул меня за плечо.— Вон, видишь паренька в джинсах, который затаскивает ворот на машину? Это мой брат Хабиб. Сын Дурды тоже у нас в бригаде работает. Теперь сам решай, кто и как становится кяризником.