Вырваться из клещей: везение и храбрость полковника Есина

На четвёртый день войны стало очевидно, что она будет тяжёлой и кровавой. Особенно ясно это было 46-му танковому полку 84-й дивизии, расположенной в Литве, и лично полковнику Петру Есину, командовавшему этим полком.

Дивизия действовала как полагалось. Аккуратно, по-тихому развернулась и прикрыла город Каунас. Тихо — значит, тихо. Когда немецкая артиллерия начала работать по только что оставленным позициям, полковник хотел перекреститься, но вспомнил, что в бога не верит.

Школа жизни у Есина была хорошая. В восемнадцать лет попал в Красную армию и прошёл Гражданскую до конца. С тех пор и служил, став командиром танкового полка.

Пётр предпочёл списать успех на везение. Да что там на везение — на продуманный план руководства, который не мог дать огреха.

Бог, видимо, обиделся на полковника Есина, и везение закончилось.

Штаб корпуса перестал отвечать. Комдив Фоменко выехал в расположение 11-й армии и прибыл как раз к военному совещанию. Попросился к ним: мол, остались без связи, не знаем, что делать. Одиннадцатой армии, уже разорванной на куски, дивизия пригодилась: как раз в этот день пришёл приказ наркома обороны наступать на Каунас.

Как только дивизия начала движение к Каунасу, её местоположение тут же обнаружили. Впрочем, задача по обороне Каунаса была выполнена — что не помешало немецким частям обойти дивизию и занять город Ионаву.

Приказ штурмовать Ионаву без поддержки танков, одним мотострелковым полком, мягко говоря, «удивил» Есина.

— Как они себе это представляют? — злился он, возвращаясь с совещания. — Ничего, может, когда прижмёт, и нас бросят в ход.

Не бросили. Ионаву пытались штурмовать три раза, и атакующие раз за разом падали под артиллерийским огнём противника. Командир мотострелков Ивановский был отчаянным парнем — и в атаки каждый раз вёл лично, и везло ему, как заговорённому, а тех, кто испугался и попытался бежать, сам останавливал. Но результата не было. Мотострелки полегли под Ионавой, танки так и не бросили в ход.

Явился бледный начштаба дивизии полковник Терещенко.

— Всем отходить! — кричал он. — Отход за реку Вилия, иначе попадём в окружение. Противник заходит справа, не прорвёмся — нам хана.

— Без моих танков не прорвёмся, — сказал Есин.

— Чёрт с тобой, бери танки, прикрывай стрелков. Тут уже нечего беречь, выходить надо.

Проклятая река текла как раз через Ионаву. Есину предстояло добраться до моста и обеспечить выход танков и оставшейся пехоты.

(Часть плана немецкого наступления на Литовскую ССР)

— К вечеру начнем, — решил Пётр, глядя на чистое солнечное небо. — Не к ночи, а к вечеру. Часов в девять чтобы к мосту прорваться… Если повезёт.

Есин моргнул — он не спал уже несколько дней. Перед глазами тут же возникла давно помершая бабка, ехидно покрутившая дули внучку́, невзирая на его должность, а потом посерьёзневшая и перекрестившаяся.

— Зараза, — пробормотал Есин.

— Где? — встрепенулся адъютант.

— Это я так. Вот что, парень, запомни: мы сегодня-завтра или поляжем, или станем героями.

Есин подумал, что говорит книжными штампами. Но кроме штампов ничего не оставалось.

(Пётр Николаевич Есин)

А Пётр был попросту зол на себя. Рванул вперёд, как мальчишка, растянул танковую колонну, других не подождал — вот и получай возвращение на исходные с потерями…

Мелькнула, правда, мысль… Мелькнула — и хотела убежать, как крыса, но Есин поймал её за хвост.

— Разведчика мне, — приказал он адъютанту. — Хорошего. Лучше нескольких.

Трое разведчиков нашлись как раз к тому времени, когда Есин забирался в танк.

— Поищите другие переправы, — хмуро приказал он. — Чувствую я, мы здесь можем и застрять.

Повезло, что он тогда об этом подумал. Вторая атака кончилась, как и первая — ничем. Зато из трёх разведчиков вернулся один, чтобы сообщить: ниже по течению есть другой мост через Ионаву.

Есин тут же обругал себя идиотом, что не вспомнил об этом раньше.

(Немцы осматривают брошенный в районе Каунаса КВ-1, 1941 год)

Долго, тяжело. Но — переправились.

Бой длился двенадцать часов — это Есин запомнил надолго. В девять вечера они двинулись к берегу проклятой Вилии, и в девять утра наконец закончили переправу.

— Повезло, — сказал Есин. И недовольно поморщился: оказалось, он это сказал вслух. Нет никакого везения — есть удачное планирование и командование.

Не видно было ни Фоменко, ни Терещенко. Зато остались танкисты Есина, и стрелки — теперь уже, видимо, тоже его. По крайней мере вот эти, из 126-й дивизии, кто выжил, теперь смотрели не так перепуганно, а вроде бы даже уверенно.

— А дальше, — сказал полковник, — будем выходить из окружения…

Дорога к своим оказалась долгой и трудной. Лесами, болотами — почти вслепую, наугад, лишь с примерным представлением, где могут быть свои.

К июлю удалось выйти с минимальными потерями среди личного состава полка.

(Фото: ЦА МО РФ)

Когда полковнику Есину вручили орден Красного Знамени за этот прорыв, ему снова показалось, что мёртвая бабка смеётся над ним.

«Нет, — подумал Есин. — Всё-таки это не везение».

АННА ДОЛГАРЕВА