Горис. Уездное местечко Зангезура

Но стоит прогуляться и по самому Горису - выросший из другого пещерного города, в царские времена он был центром Зангезурского уезда, охватывавшего весь нынешний Сюник; не еврейским, но армянским местечком. А потому в Армении среди десятков одинаковых советских городков с многоэтажками из розового туфа Горис выделяется самобытным архитектурным обликом и духом обжитого старого города.

Горис-река (или, реже, Варарак) образует долину, более всего похожу на лодку-плоскодонку. Её ереванский "борт" на вершине серпантина украшает советская стела "Зангезур", степанакерсткий - и вовсе новая реплика Каменного леса, и в прошлых частях мы любовались от них на город. Иранский выезд же самый простой - дорога здесь полого спускается по долине, а вместо стелы провожает путников многоэтажка, одиноко стоящая высоко на склоне зелёной горы. Скорее всего она строилась как пансионат для горняков из сурового Капана, а стала общежитием для беженцев:

Для туриста же основным приютом в Горисе становятся мини-отели, в большинстве своём принесённые сюда в 2010-х годах "Крыльями Татева". Самый известный из них - "У Хачика", как зовут колоритного и радушного хозяина, и открылся он ещё в те времена, когда это не было мейнстримом. Во всяком случае, упоминается "Хачик" в путеводителе 2005 года.

Но я это упоминание проглядел, а потому забронировал NNN Guest House у иранского выезда. И хотя с первого раза его оказалось довольно непросто найти, даром что искали мы его в компании японки и двух китаянок на джипе , о своём выборе мы не пожалели. Гостиница оказалась пристройкой к большому каменному дому, с кухней, диваном и удобствами "на этаже", но отзывы на букинге не случайно полнились восторгам от его хозяйки по имени Сирануш. Я почему-то решил, что это персидское имя, представил себе что-то очень восточное, а сопроводительный комментарий на букинге написал по-английски. При ближайшем рассмотрении стало ясно, что английским Сирануш владела едва-дева, а русским - свободно, и оказалась она, конечно, никакой не персиянкой, а совершенно европейского вида армянкой с чуть застенчивыми манерами и мягким голосом. Вместо напускного ориентального радушия мы встретили здесь какую-то очень интеллигентную чуткость к своим гостям. Большую часть времени, кроме последней ночи, мы жили здесь одни, а Сирануш угощала нас салатами из овощей и фруктами из своих огорода и сада и домашней сметаной. Когда поздно вечером хлынул дождь, а у нас на улице бельё сушилось - она сразу же позвонила мне, чтоб мы перенесли всё в сухое помещение. Когда мы поехали в Мегри, и конечно в тот же день не успели вернуться - за ночь, когда номер пустовал, она не взяла с нас денег. На самую последнюю ночь же, когда в гостинице ожидалась компания голландцев, забронировавших весь домик, Сирануш подготовила нам комнату в хозяйском доме... которая, впрочем, не понадобилось - шумные весёлые голландцы заняли только два номера из трёх. А совсем уж на прощание, перед отбытием в Карабах, хозяйка сделала нам пирожки на дорожку...

С крыльца гостиницы же открывался отличный вид Каменного леса, нависающего над многоэтажками и заводскими цехами:

"Пирамиды", как называют армяне эти частью естественные, частью искусственные сооружения - примета Арташенского плато, междуречья Гориса и Ахавны в уголке Армении перед Карабахом. Не секрет, что ландшафты Армянского нагорья - вулканические, хотя потухло большинство вулканов (кроме разве что Арарата) давным-давно. Но только большая часть Армении была построена вулканами из лавы, в которой реки вырезали столбчатые каньоны, а здесь, как в Кападокии, основным материалом оказался туф. Вода легко размывала в нём бесчисленные овраги и рытвины, в густой сети которых и оставались стоять одинокие острые скалы. Но ещё лучше туф поддавался железу, и вот где-то в 11-12 веках, когда прежде крепкое Сюникское царство умирало под ударами сельджуков, "пирамиды" всё чаще превращались в "каратаки" ("подкаменки") - крестьяне быстро смекнули, что пещерный дом после каждого набега кочевников не придётся отстраивать заново.

И вот так, зарывшись в землю, армяне на этом плато пережили и чехарду чужих империй, и даже Великий Сургун, когда в 1604 году шах Аббас I после очередной персо-турецкой войны выселил всю Восточную Армению в Исфахан. Пещерных городов на Арташенском плато множество - Хндзореск, Хнацах, Тех, Горис, - и даже под Россией многовековая фора перед селениями репатриантов давала о себе знать: из каратак состояли крупнейшие сёла Восточной Армении. Хндзореск я показывал в прошлой части вблизи, изнутри и подробно, Тех - издалека, а Каменный лес Гориса, увы, так и остался для нас задним планом, хотя судя по чужим фотографиям, сами скалы его даже вычурнее. Но разве может не быть колоритным город, у которого есть такой задний план?!

Первые каратаки, дупла каменных лесов, вырубались в "пирамидах" не на уровне земли, а метрах в 20 повыше, чтобы забраться туда можно было лишь по верёвке, и по верёвкам лазать "пещерные люди" учились, наверное, раньше, чем ходить. Одна семья чабана или крестьянина явно была не той добычей, ради которой враг полез бы по скользкой стене, тем более если из соседних "нор" в него летят камни и стрелы. Зато со скотиной укрывшиеся в каратке могли попрощаться - понятно, что загоны устраивались на уровне земли. И когда грозного кочевника сменил трусливый разбойник, жизнь в каратаках стала спускаться к основаниям "пирамид", а иные просто рыли себе в склонах "хоббичьи норы". Расцвет пещерных городов выпал на 17-й век: иранский дом Сефевидов был тогда стабилен и силён, вражьи орды больше не ходили по долинам, и вдобавок в пещерных городах нашли приют многие армяне из "наземных" сёл, сумевшие уклониться от Сургуна. Неизменная примета Каменных лесов - почти одинаковые базилики 17 века:

Здесь это, как в Хндзореске, церковь Сурб-Рипсиме, отреставрированная в 2010 году, а свою родословную возводящая ещё к часовне 4 века, построенной на месте капища. В окрестных пещерах, помимо жилых домов, известны остатки маслобоен и мельниц, а пару гротов планируется благоустроить под библиотеку и музей.

Но надо сказать, что Горис, что Хндзореск ныне выглядят примерно так, как выглядели в Средние века, если бы шаху Аббасу всё-таки удалось выковырять отсюда население. К началу ХХ века пещеры по большей части превратились в погреба и подвалы, над которыми выросли вполне себе наземные дома. Пещерные города тех лет напоминали скорее иранскую Масуле или азербайджанский Хыналыг из сотен домиков, лепившихся по склону. Или - латиноамериканские фавеллы: задолго до появления последних эти пещерные города частенько именовались в русских текстах "трущобами".

История селения в долине, похожей на плоскодонную лодку, тянется откуда-то из глубины веков, чуть ли не из царства Урарту, один из правителей которого покорил страну Гористи. К нависавшей над Горисом крепости Дзагадзор восходит Зангезур - персидское название Сюника, однако в целом даже среди пещерных городов Горис оставался в тени Хндзореска, Теха или Хнацаха. В Каштагском меликстве, образовавшемся вокруг пещерных городов, Горис был едва ли не самым маленьким, и даже апаранака (дворца) мелики Айкавазяны здесь не построили. Местные называли его кто во что горазд - Кёрес, Горис, Корус, ну а в России, присоединившей Зангезур в 1803 году вместе с Карабахским ханством - и вовсе Герюсы. Россия первым делом устроила здесь заставу, в 1826 году вырезанную персидской армией - даже герюсские пушки были возвращены лишь после Туркманчая. Однако после Туркманчая в Закавказье вернулась и мирная жизнь, с которой в пещерных городах начало расправлять плечи купечество. Сюник оставался горной глушью без городов и крупных селений, "медвежьими углами" Ордубадского и Шушинского уездов, но в новых реалиях Герюсы оказались узлом дорог на губернскую Эривань, процветавшую Шушу и ворота Персии Тебриз. И когда в 1867 году у царских чиновников возникла идея в новоиспечённой Елизаветпольской губернии учредить ещё и Зангезурский уезд, местный купец Манучер-бек Хусеинян (тюркские и персидские имена у армян стали вполне привычны в годы мусульманского господства) поймал за пуговицу генерала Павла Сторацкого да показал ему долину-плоскодонку. Пещерными людьми царские чиновники и офицеры бы вряд ли захотели стать, но напротив Каменного леса за Горисчаем (как называли реку тогда на тюркский манер), под сенокосами и пашнями, лежало совершенно ровное место несколько километров шириной. Манучер-бек вызвался вложиться в строительство, сулившее ему новыех клиентов в магазины и рабочих в мастерские, и вот в 1870 году 4 города в границах будущей Армении (Эривань, Александрополь, Вагаршапат и Ново-Баязет) дополнило уездное местечко (читай - ПГТ; а с 1904 всё-таки город) Герюсы. К началу ХХ века в нём жило 1,5 тысячи человек - в основном армяне, пара сотен тюрок и полторы сотни русских, поляков и молдаван...

Приезжих здесь представляли не только чиновники и военные, но и сектанты: Карабах и Зангезур с 1830-х годов стали одним из центров закавказского переселения молокан. С молоканскими сёлами ассоциируются степи Азербайджана и север Армении, но чуть ли не первым молоканином у персидского порога был Гурей Петров из Тамбова, в 1831 году поселившийся на реке Воротан, тогда красноречиво называвшейся Базарчаем. Ещё в Закавказье были духоборы Джавахетии и субботники Севана, но по-своему на этой пёстрой карте сект отметился и Горис: в 1890 году на окраине местечка появился Герюсский лагерь для ссыльных по религиозным убеждениям. В первую очередь - украинских баптистов во главе с киевлянином Созонтом Капустинским, когда-то отославшим свой жандармский мундир лично Константину Победоносцеву с запиской "Отныне я вам не слуга, теперь я слуга Христу". Позже к баптистам добавились штундисты и субботники, и к началу ХХ века население лагеря достигало 40 человек. Это было что-то среднее между ссылкой и тюрьмой - "ссыльные по религиозным убеждениям" размещались не в бараках, а в домиках с огородами, могли покидать лагерь, выходить в лес или искать работу, но жили под постоянным надзором, проверкой любых писем и гостей. Полицейские в горной глуши и вовсе возомнили себя помещиками эпохи крепостничества, обложив ссыльных оброком на большую часть огорода. Но помещику и не престало за чудаками бегать по горам: когда погожим днём весь лагерь разбредался за околицу, надзорные не спешили вникать, чем "ссыльные по религиозным убеждениям" там занимаются. В 1905 году, после манифеста о веротерпимости, большинство ссыльных покинули Кавказ и в итоге нашли кров в Румынии, однако зёрна баптизма с их руки укоренились в молоканской почве: я уже как-то показывал баптистскую церковь в молоканском квартале Баку...

В Гражданскую войну Зангезурский уезд, оказался одним из центров противостояния молодых республик Азербайджана и Армении. Если в Карабахе армянские повстанцы воевали с азербайджанской властью, то здесь - наоборот. Горис стал важным оплотом дашнаков, и в 1921 году даже пробыл несколько месяцев столицей Республики Горная Армения (Ларнайастан) - последнего оплота националистов в покорённом Красной Армией Закавказье. Ну а дальше жизнь вернулась на круги своя, городов в Советской Армении стало больше раз в 10-15 раз, чем в царской, и в госпланах Горис среди них совершенно затерялся. С крыльца гостиницы помимо Каменного леса видно и некогда градообразующее предприятие - завод "Микроэлектродвигатель" (1960), выпускавший моторчики для машинок вроде кассового аппарата или настольного вентилятора.

Гостиница Сирануш располагается посреди облепившего склон горы частного сектора с извилистыми улицами без асфальта, но даже здесь в архитектурном плане Горис верен себе:

Ниже, вдоль Капанского шоссе, в которое переходит центральная Сюникская улица, тянется советский район завода "Микродвигатель". Само предприятие издалека выглядит не очень-то живым, но его окрестности запомнились мне парой нестандартных советских зданий:

За высоким забором скрывается тюрьма, не удивлюсь если построенная на месте того самого лагеря.

На зелёных улицах - вполне армянские детали пейзажа, будь то табличка с металлическим орлом:

Или пулпулак у школьного спортзала:

Понемногу вступают в своих правы кварталы уездных Герюс, облик которых ни с чем не перепутать:

Арташенский туф оказался удобен для рытья человеческих нор, а вот как облицовочный камень совершенно не манил здешних зодчих, да и стоило ли из пещер вылезать ради этого? Поэтому вместо чёрного и красного туфа, как в Ереване или Гюмри, здесь дома облицованы бутовым камнем. Минус этого материала в том, что он не поддаётся резаку, да и суровая жизнь "пещерных людей" украшательству не способствовала. А потому вместо забористых орнаментов единственными украшениями старых Герюс были арочные окна да деревянные балконы.

Подобными домами застроены многие и старинные города в Западном Азербайджане, например Шеки, Гах или Закаталы, так что видимо всё это можно считать традицией Елизаветпольской губернии. Но Горис, может быть благодаря своему пейзажу, как-то более строг и архаичен, я бы сказал даже - средневеков:

План города, по местной легенде, Манучар-бек купил то ли у немцев, то ли у французов, но скорее всего такую легенду в рамках здоровых кавказских понтов он сам же и вбросил - кое-где осторожно упоминается, что строили город архитекторы Козлов, Джунашян и Харченко то ли из Елизаветополя (Гянджи), то ли из Тифлиса. Ничего немецкого в планировке и правда нет, типичный от Измаила до Уссурийска уездный город о 36 улицах, пересекающихся у "образоцвых" домов под прямым углами, между которых вписаны площади и торговые ряды.

На кадре выше обратите внимание на дом в гладкой туфовой облицовке. Возможно, так в Горисе строили государственные учреждения вроде огромной трёхэтажной школы. Самое капитальное здание уездных времён, она каким-то образом ухитрилась не сохраниться - вероятно, рухнула, подобно храмам Татева, от землетрясения в 1931 году:

На Сюникской улице мы зашли поужинать в ресторан, состоявший как бы из двух комнат - ближе ко входу на цветастых диванчиках сидели в основном иностранцы, а вот в дальнем зале помимо нас обнаружилась лишь компания армян, конечно же посчитавших своим долгом споить гостя тутовкой. Кадр выше и портреты старожилов - тоже отсюда, а в целом больше, чем еда, мне здесь запомнился домашний, обжитый вид с мебелью уездной эпохи:

"Город знали как Горис и Кёрес. А Корисом именовал его лишь местный аптекарь Кялла Цатур, слывший философом и любителем старинных книг. Может, в одной из них и откопал он это название – Корис – и тщетно пытался навязать его окружающим. Разделял его мнение один только Парсег, звонарь, который был единственным слушателем Кялла Цатура, когда тот принимался толковать старинные рукописи об истинной вере, браке и «Превращениях трех элементов». Город жил под двумя названиями, и в них, как в двух половинках скорлупы, угадывались его два лица, здесь обитали как бы два разных народа со своими привычками, особыми интересами, не говоря уже о том, что имена – и те у них были разные. Случалось, что два этих народа друг друга не понимали. Одну часть города населяли «пришлые», или гарибаканы, как именовали их кёресцы, другую занимали собственно кёресцы, коренные, осевшие в Шене, цитадели Кёреса, и гордившиеся знаменитостями своими – Катрини Агало, способным навьюченного осла от земли оторвать, Паран-Паран Аванесом, зычный голос которого эхом перекатывался по ущелью Дырынгана, Гюрджи Оби, острого языка которого сам городской голова Матевос-бей побаивался", - дух уездных Герюс, не еврейского, но армянского местечка запечатлел Аксель Бакунц, местный писатель и по совместительству главный агроном Зангезура 1920-30-х годов. Его дом-музей, открытый в 1957 году, мы каким-то образом то ли не нашли, то ли не приметили (хотя стоит он, по идее, на самом видном месте), однако его цитаты мне сходу вспомнились в домашнем интерьере кафе. Большая часть Армения была не то чтобы создана с нуля под Россией, но восстановлена на 200 лет покинутой земле, и может именно в этом очарование Гориса - у каменных лесов очень глубокие корни...

Столь же душевным и обжитым городом, где все свои, Горис выглядит и на фотографиях 1970-х. А резьбу можно наверстать - хоть в советское время:

Хоть в 21 веке:

Дух старинного местечка наглядно ощущается в увешанных коврами тенистых дворах:

Местами вспоминался мне здесь не Букунц, а Шолом-Алейхем, только вместо Мойши и Сары - Ара и Татевик...

В одном из двориков обнаружилась, натурально, мануфактура дореволюционного масштаба и облика, хозяевами и рабочими которой являются, видимо, сами жильцы:

А лавкой и складом готовой продукции служит тёмная подворотня:

В кварталах между улиц нашлось место и для площадей. Одна, советская, была построена в середине ХХ века видимо на месте базара. Серые сталинки городской администрации (слева) и банка (справа) совершенно органично смотрятся среди дореволюционных домов. Посреди площади увековечен Григор Татеваци - художник-миниатюрист 15 века, ректор Татевского университета, инициатор возвращения армянского католикоса из пронизанной униатством Киликии в Эчмиадзин и просто последний святой, канонизированый Армянской церковью.

Он здесь конечно же куда как уместнее, но и от памятника Ленину 1920-х годов, стоявшего здесь при Советах, можно было оставить хотя бы конструктивистский постамент:

Здесь же - не дом культуры, а целый Горисский драмтеатр имени Вагарша Вагаршяна, основанный в 1932 году:

Сам Вагаршян, театральный актёр и режиссёр первой половины ХХ века, был родом из Шуши, но Карабах тут скорее всего не при чём. Просто дороги в Армении дальние да извилистые, рудничный Капан разросся позже, а советская власть решила одарить жителей сюникских долин театральной сценой чуть ближе, чем в Ереване.

Театр отделяет от новой главной площади куда более компактную старую. Дома на ней вроде и такие же, как в остальном Горисе, но - словно чуть более породистые. Дальний - как я понимаю, регулярно упоминаемый в путеводителях "дворец мелика", а скорее всё того же Манучер-бека Хусаиняна. На его стенах висит пара табличек без дубляжа, в которых иностранцу понятны только даты - "1918-19" и "1920-21". Но даты эти красноречивее любых слов: видимо, во "дворце" располагался штаб дашнаков в годы армяно-азербайджанской войны и правление Ларнайастана в месяцы его независимости, или уж как минимум на обеих войнах останавливался Нжде:

Ниже, на соседней с обеими площадями улице высится храм Сурб-Григор (1903), совершенно заурядный внешне, если бы не одна деталь...

В этой длиной выщерблине, особенно если бывал в "постмайданном" Донбассе, сложно не признать след от разлёта, а в скомканной металлической трубке у крылечка - отработавший реактивный снаряд от "Града". От границы Горис отделяют всего 20 километров, причём не высокий хребет, а плоское плато, и в Карабахскую войну азербайджанцы не раз обстреливали город, просто потому, что могли до него дотянуться. На домах "прилёты" давно залатали, а вот на храме такая отметина сразу сделалась памятником:

Центром Сюникского марза ныне считается куда более крупный Капан, но собор в Горисе остался кафедральным.

С другой стороны от площади расположился зелёный сквер с забавной скульптурой и по-районному простеньким парком аттракционов:

На близлежащую улицу он выходит парой торговых корпусов, построенных по "немецкому плану" Манучар-бека ещё в 1870-е годы:

В том числе Пассаж, свою нынешнюю стеклянную крышу получивший уже при Советах, но видимо устроенный подобным образом изначально:

Зайти туда нам, увы, не удалось - если со стороны улицы галерея используется по назначению, а со стороны парка служит подсобкой, то атриум Пассажа закрыт и заброшен:

Замыкает доминанты центра советская гостиница "Горис" - между прочим, о 4 звёздах и с ценником соответствующим. Но здание, мастерски сочетающее советскую унылость с постсоветской аляповатостью, здорово оживляет эмблема на крыше в виде пары окрестных "пирамид", специально или случайно сделанных похожими на людей, сидящих спиной к спине:

На опушке парка же, меж двух торговых корпусов, расположился символ Гориса - питьевой фонтан "Семь родников", о времени строительства которого красноречиво рассказывает надпись на правом пилоне. Не знаю, что за история или легенда стоит за ним, был ли он просто памятником и этакой "молитвой о победе" или же в годы войны его строительство имело практический смысл. На ереванского тёзку этот фонтан совсем не похож, но в колоннаде его те же семь пулпулаков:

От "Семи родников" уходит впечатляющая перспектива улицы Анкахутян, которая в центре выглядит главной. Если Сюнинкская - скорее транзитная дорога через город, то здесь сплошь магазины, банки, кафешки, стоянки такси (почему-то в основном на белых жигулях), немногочисленные маршрутки до Еревана, Капана и Степанакерта и непрекращающаяся толчея:

Дома в начале улицы по большей части чуть старше или чуть моложе "Семи родников":

Но облик Гориса столь целостен, что глаз толком и не воспринимает, где дореволюционка здесь, где сталинка, а где новодел:

Горис запомнился мне в первую очередь таким:

Хотя кадр выше был снят в паре километров от центра, в подбрюшии какой-то фабрики, уж не знаю, дореволюционной или первых пятилеток, шёлковой или машиностроительной.

А серый цвет стен здесь по-прежнему разбавляют деталь - будь то остановка с кадра выше (при том, что городских автобусов тут не осталось) или памятник в просторном сквере - явно воинский, вот только какой именно войны?

Творческий оформленный дом с фонтанчиком-кенотафом, в чаше которого наковальня играет роль алтаря:

Или забавные фигурки из фонарных столбов над лавочками, явно подаренные небогатому городу каким-нибудь меценатом:

Или ажурные ангелы, которых совсем не смущает целоваться рядом с кучей дров - это тоже часть горисского пейзажа, ведь дровами в армянской глубинке отапливаются даже многие общественные здания.

Начинаясь у фонтана, омывавшего душевные раны тыла в годы войны, улица заканчивается мемориалом Победы, по закавказской традиции обретшему ещё и карабахское посвящение. Обратите внимание, что прямо под мемориалом течёт ручей - на самом деле это Варарак, то есть мы вышли на "нос" долины-лодки:

Пост тяжело писать в условиях дефицита информации, но в Армении, если речь не о национальных древностях, он больше норма, чем исключение. Так что не знаю, что за здание со световым остеклением на кадре выше (дворец спорта?) и что вот этот вот с большими окнами (краеведческий музей?).

Пройдя городок насквозь, закончим рассказ окраиной, в отличие от уездного центра карабкающейся по склону. Вдоль ереванской дороги - микрорайоны из розового туфа, типичный пейзаж почти что любого армянского города. Не типично в Горисе то, что здесь есть не только они:

На степанакертской же дороге - весьма чудные дома, подобно тому бару из "От заката до рассвета" одним этажом выходящие к трассе и ещё несколькими спускающиеся в овраг. Возможно, здесь живут потомки беженцев, осевших при виде первого же армянского города.