Как "сердце демона" убило своих создателей

13 августа 1945 года «сердце демона» было уже готово, ожидая, когда его сбросят на ошеломленную Японию, все еще сотрясаемую хаосом от самых смертоносных атак, которые когда-либо видело человечество.
Неделей ранее над Хиросимой взорвался «Малыш», а Нагасаки стер с лица Земли «Толстяк». Это были первые и единственные ядерные бомбы, когда-либо использовавшиеся в войне,. Они унесли 200 000 жизней. И если бы все сложилось немного иначе, за их адским следом последовал бы третий смертельный удар. Но у истории были другие планы.
После того, как Нагасаки доказал, что Хиросима не была случайностью, Япония немедленно сдалась. 15 августа японское радио передало заранее записанную речь императора Хирохито, который уступал всем требованиям союзников.

Как оказалось, это был первый случай, когда японцы услышали голос одного из своих императоров, но для ученых из Лос-Аламосской лаборатории в Нью-Мексико, также известной как Проект Y, это событие имело более важное значение. Оно означало, что функциональное ядро третьей атомной бомбы, над которой они работали, — сфера весом 6,2 кг из очищенного плутония и галлия — не понадобится для военных действий. Если бы конфликт продолжался, этот плутониевый сердечник был бы встроен в третью бомбу и взорван над еще одним японским городом всего четыре дня спустя.
Как бы то ни было, судьба дала его жителям отсрочку, а лос-аламосское устройство, получившее на тот момент кодовое название «Руфус», было оставлено на объекте для дальнейших экспериментов.
Именно во время этих испытаний оставшийся не у дел ядерный снаряд, известный истории как "ядро демона", получил это название.

Первый инцидент произошел менее чем через неделю после капитуляции Японии и всего через два дня после даты отмены третьей ядерной бомбардировки. "Ядро демона", оставшееся в Лос-Аламосе, все же нашло возможность убить.
Ученые из Лос-Аламоса хорошо знали о рисках того, что они делали, когда проводили с ним эксперименты по критичности — измерению порога, при котором плутоний перейдет в сверхкритическую фазу, достигнет точки, где цепная ядерная реакция вызовет взрыв смертельной силы. Эксперимент, проделанный учеными в Манхэттенском проекте, частью которого была Лос-Аламосская лаборатория, должен был определить, как далеко они смогут зайти, прежде чем начнется цепная реакция. У них даже было неофициальное прозвище для экспериментов с высокой степенью риска, которое намекало на опасность того, что они делали. Они называли это «щекотать хвост дракона». Они знали, что, если им посчастливится разбудить разъяренного зверя, то они будут сожжены его дыханием.

Именно это и произошло с физиком из Лос-Аламоса Гарри Даглианом.
Вечером 21 августа 1945 года Даглян вернулся в лабораторию после ужина, чтобы в одиночку "пощекотать хвост дракона". При этом он знал, что работа без других ученых, только в присутствии охранника, была нарушением протоколов безопасности. Даглян окружил плутониевую сферу кирпичами из карбида вольфрама, которые отражали нейтроны, испускаемые ядром, обратно, приближая ее к критическому состоянию. Кирпич за кирпичиком он построил отражающие стены вокруг активной зоны, пока его оборудование для контроля нейтронов не показало, что плутоний вот-вот станет сверхкритическим, если он поместит еще один кирпич. Тогда он попытался вытащить один из кирпичей, но при этом случайно уронил его прямо на вершину сферы, вызвав сверхкритичность и породив свечение синего света и волну тепла.

Даглиан немедленно протянул руку и вынул кирпич, заметив при этом покалывание в руке. К сожалению, было уже слишком поздно. В этот краткий миг он получил смертельную дозу радиации. Его обожженная, облученная рука покрылась волдырями, и в конце концов он впал в кому после нескольких недель тошноты и боли.
Он умер всего через 25 дней после аварии. Дежурный охранник также получил несмертельную дозу радиации.
Но ядро демона еще не закончило свою смертельную работу. Несмотря на пересмотр процедур безопасности после смерти Даглиана, их не хватило, чтобы предотвратить подобную же аварию в следующем году.

21 мая 1946 года один из коллег Даглиана, физик Луи Слотин, проводил аналогичный эксперимент по критичности, опуская бериллиевый купол над активной зоной. Подобно кирпичам из карбида вольфрама, бериллиевый купол отражал нейтроны обратно в ядро, подталкивая его к критическому состоянию. Слотин тщательно следил за тем, чтобы купол, называемый тампером, никогда полностью не закрывал ядро, используя отвертку, чтобы поддерживать небольшой зазор. Она действовала как клапан, позволяющий достаточному количеству нейтронов выйти.
Метод работал, пока не случилось несчастье. Отвертка соскользнула, и купол упал, на мгновение полностью покрыв "ядро демона" бериллиевым пузырем, отбрасывающим обратно слишком много нейтронов.
Другой ученый, находившийся в комнате, Ремер Шрайбер, обернулся на звук падения купола, почувствовал тепло и увидел голубую вспышку, когда ядро во второй раз за год перешло в сверхкритическое состояние.

«Синяя вспышка была хорошо видна в комнате, хотя она была хорошо освещена из окон и от верхнего света, — позже писал Шрайбер в отчете. - Общая продолжительность вспышки не могла быть больше нескольких десятых секунды. Слотин очень быстро отреагировал, щелкнув тампер».
Слотин, возможно, быстро исправил свою смертельную ошибку, но ущерб уже был нанесен. Он и еще семь человек в комнате, включая фотографа и охранника, подверглись воздействию радиации, хотя Слотин был единственным, кто получил смертельную дозу, причем большую, чем та, что досталась Даглиану.
После первоначального приступа тошноты и рвоты он сначала, казалось, выздоровел в больнице, но позже, буквально в течение нескольких дней начал терять вес, испытывать боли в животе и проявлять признаки спутанности сознания.

В пресс-релизе, выпущенном Лос-Аламосом в то время, состояние Слотина описывалось как «трехмерный солнечный ожог». Через девять дней после того, как отвертка выскользнула, его не стало.
Два несчастных случая со смертельным исходом, произошедшие с разницей всего в несколько месяцев, наконец, привели к реальным переменам в Лос-Аламосе. Новые протоколы строго запрещали проведение «ручных» экспериментов по критичности. Ученые теперь должны были использовать оборудование с дистанционным управлением для манипулирования радиоактивными ядрами на расстоянии сотен метров.
Они также перестали называть плутониевое ядро «Руфусом». С тех пор он был известен только как «ядро демона».
Но после всего, что произошло, время оставшейся ядерной бомбы тоже истекло. После смертельной ошибки Слотина - и связанного с этим повышения уровня радиации в активной зоне - планы использовать ядро в операции «Перекресток» , первых послевоенных демонстрацияъ ядерных взрывов, которые должны были начаться на атолле Бикини месяцем позже, были отложены. Вместо этого плутоний был переплавлен и реинтегрирован в ядерный арсенал США, чтобы при необходимости перерабатываться в другие ядерные заряды. Во второй и последний раз "ядру демона" было отказано в детонации.
Хотя смерть двух ученых нельзя сравнить с невыразимыми ужасами, которые увидел бы мир, если демоническое ядро было использовано в третьей ядерной атаке на Японию, легко понять, почему ученые дали ему такое суеверное название.
Кроме того, в этой истории есть некоторые странные детали. Даглиан и Слотин не просто погибли в результате похожих аварий с одним и тем же плутониевым сердечником: оба инцидента произошли по вторникам, 21-го числа месяца, и мужчины скончались в одной и той же больничной палате.
Конечно, это всего лишь совпадения. "Ядро демона" на самом деле не было демоническим. Если можно было говорить о присутствии зла, то дело не в ядре, а в том, что люди в принципе создали это ужасное оружие. Поразительно и символично, что ученые середины ХХ века не смогли защитить себя от чрезвычайных опасностей, с которыми они играли, несмотря на то, что полностью осознавали риски.
По словам Шрайбера, первые слова Слотина после инцидента с отверткой были простыми и уже смиренными. Он утешал своего умирающего друга Даглиана в больнице и знал, что будет дальше.
"Ну, что ж, - сказал он. - Оно делает то, что должно".