"Птенец гнезда Петрова" А.К. Нартов

В одну из инспекций Московской Навигационной школы, Петр Алексеевич заприметил этого бойкого, рукастого паренька, лихо управлявшимся с токарным станком и смело дающим советы самому царю... И, пораженный мастерством юноши, Император решил его приблизить... Петр I был выдающимся реформатором и обладал сверхестественным чутьем в поисках талантливых людей. И в случае с А. К. Нартовым государь не ошибся -он нашел себе верного друга и сподвижника. Впоследствии, всю свою жизнь, Нартов боготворил Императора...

___________

Андрей Константинович Нартов родился в 1693 году в семье «человека простого звания». В те жестокие времена выбиться в люди пареньку "из посадских" было нереальной задачей, если-бы не одно "НО": - остро нуждаясь в грамотных специалистах, Петр I приказал учредить "Навигацкие школы, в кои принимать недорослей всех сословий, для обучения оных ремеслам, математике и прочим наукам." В 1701 году такая школа появилась в Москве и была расположена в Сухаревой башне.

Наш герой получил свой первый шанс. С 1709 года Нартов стал работать токарем в Школе математических и навигационных наук (или, как её чаще называли, "Навигацкой школе").

В первой половине XVIII века работать на токарных станках было довольно модным увлечением. Крутили токарные станки все кому не лень, этим грешили даже дамы.

Первым учителем Нартова в токарном деле стал мастер Ёган (Иоганн) Блеер. После его смерти (в мае 1712 года) молодой Нартов был назначен руководителем токарной мастерской и хранителем её оборудования.

Петру Алексеевичу хорошо запомнился этот сметливый паренек, и Император, в том-же году, забрал его из Навигацкой школы в свою личную мастерскую на должность токаря.

Тут нужно сделать небольшое лирическое отступление. Токарная мастерская для Петра I была единственной отдушиной и способом отдохнуть от суеты. Тут царь прятался от назойливых подданных и, работая с резцом, отдыхал душой. К слову сказать, Петр Алексеевич владел 14-тью ремеслами и мастерски работал на токарном станке. Личная токарня Петра I помещалась в Летнем дворце, рядом с приемным кабинетом, и нередко являлась местом важнейших секретных совещаний по вопросам внешней и внутренней политики.

Желание учиться и мастерство паренька не осталось незамеченными и вскоре Нартов получил звание «личного токаря» Петра I. Это было звание особо доверенного лица, одного из «ближних комнатных» лиц. Поскольку за токарным станком Пётр регулярно проводил краткие часы своего досуга (обычно во второй половине дня), и встречался там с приближенными, «личный токарь» должен был не только обучать Петра всем тонкостям ремесла, но и следить за тем, чтобы в токарню никто не заходил без специального разрешения. За этим порядком следили «ближние комнатные», так называемые «денщики», т. е. дежурные ординарцы (одним из них был позднее В.И. Суворов — отец знаменитого полководца), кабинет-секретарь А.В. Макаров и «личный токарь». Слуг в Летнем дворце почти не было. Пётр не любил лакеев и ограничивался одним единственным камердинером Полубояровым и поваром Фельтеном. Только Ромодановский и Шереметьев имели право входить к Петру в токарню без доклада. Остальные, даже Екатерина, и «сердешный друг» Меншиков, обязаны были докладывать о себе. Кстати сказать, тут-то наш герой и нажил себе грозного врага в лице А. Д. Меньшикова, не пустив его однажды к царю без доклада...

Царская токарня была не единственной мастерской на территории Летнего сада. Кроме Нартова, при Летнем дворце работали такие специалисты по токарному делу, как механик Зингер, мастер Юрий Курносый (или Курносов), токари Варлам Федоров и Филипп Максимов.

На протяжении 1712-1718 годов Нартов совершенствовался в токарном мастерстве под руководством Юрия Курносого и Зингера, одновременно изучая устройство самых совершенных к тому времени станков, которыми регулярно пополнялись мастерские Летнего дворца. Наконец,

в 1717 году, учитывая все свои наработки, Нартов собирает «универсальный токарно-копировальный станок с механизированным суппортом». Он закрепил резец в специальной механической «лапе» — тисках, которые передвигались по заданной траектории с помощью винта. И, если раньше токари держали резец в руке, целиком полагаясь на свою силу, глаз и опыт, то теперь мастерам больше не нужно было прилагать колоссальные усилия при работе. Механизм станка позволял легко вытачивать детали какой угодно формы и избавлял токарей от необходимости все выверять «на глаз». Изобретение Нартова значительно ускоряло процесс производства и автоматизировало труд токаря.

Практическая смётка юноши, его прилежность и изобретательность, настолько поразили Петра I, что он решил развить его таланты и, в июле 1718 года, двадцатипятилетний мастер Нартов отправляется за границу, для усовершенствования в математике и прикладной механике, и для ознакомления с новейшими достижениями западноевропейской техники.

Первым местом его назначения был Берлин. Нартов должен был доставить прусскому королю Фридриху-Вильгельму I подарки Петра I в числе которых были превосходный токарный станок, а также несколько великорослых солдат (для королевской гвардии). Кроме того, Нартов обязан был учить Фридриха-Вильгельма токарному искусству.

Фридрих-Вильгельм, любитель токарного дела, но весьма посредственный мастер, хотел сравниться с Петром в этом искусстве. Полгода жил Нартов в Берлине и Потсдаме, обучая короля. Далее ему было поручено «получить сведения о нововымышленном лучшем парении и гнутии дуба, употребляющегося в корабельное строение» и собрать в Лондоне и Париже модели

физических инструментов, а также различных механических и гидравлических устройств у лучших мастеров. По современным меркам эту поездку Нартова можно назвать "Промышленным шпионажем", но в те времена таких понятий еще не существовало, а промышленность России остро нуждалась в новых технологиях и технике.

В марте 1719 года Нартов написал из Лондона Петру несколько разочарованное письмо:

«…Здесь таких токарных мастеров, которые превзошли российских мастеров, не нашел; и чертежи махинам, которые ваше царское величество приказал здесь сделать, я мастерам казал и оные сделать по ним не могут».

И хотя, в данной области, мастерство английских конструкторов не удовлетворило Нартова, в целом, поездка в Англию принесла ему большую пользу. Изучив ряд отраслей передовой для того времени английской техники, Нартов заказал в Англии различные приборы и механизмы, а также «механические книги» для Петра, и лично для себя. Кстати сказать, он потратил на это средства, выданные ему на пропитание, а потом все остальное время пребывания за границей крайне нуждался в деньгах.

Переехав в Париж, (осенью 1719 года), Нартов разыскал нужные ему «токарные махины» и организовал изготовление станков этого типа для отправки в Россию. С другой стороны, он также привез во Францию станок своей конструкции (изготовленный в 1717 году), до сих пор хранящийся в одном из парижских музеев.

На память Парижской Академии наук Нартов выточил барельефные портреты Людовиков XIV и XV, а также правителя Франции герцога Орлеанского, с которым Петр незадолго до этого вел дипломатические переговоры. До наших дней эти портреты не дошли. В Париже сохранился

лишь один медальон, выточенный на станке Нартова.

Одновременно с демонстрацией своего токарного искусства Нартов настойчиво изучал математику и другие науки под руководством видных французских ученых того времени. Парижская Академия наук взяла Нартова под своё особое покровительство. Кураторами Нартова стали известные математики и механики.

При отъезде Нартова из Парижа (в конце 1720 года) почетный президент Академии наук Ж.-П. Биньон снабдил мастера лестным отзывом, где отмечалась «постоянная его прилежность в учении математическом, великие успехи, которые он учинил в механике, наипаче же в оной части,

которая касается до токарного станка, и иные его добрые качества».

Не забыли французы и про художественные работы Нартова.

Президент Академии наук Ж.П. Биньон, в личном послании Петру I писал:

«Невозможно ничего видеть дивнейшего! Чистота, исправность и субтильность (тонкость) находится в них, а металл не лучше выделан выходит из-под штемпеля, якоже он выходит из токарного станка г. Нартова…».

Пётр был очень доволен таким отзывом, велел его перевести на русский язык и не раз показывал молодым дворянам, отправляемым для обучения за границу, приговаривая при этом: «Желаю, чтобы и вы с таким же успехом поступали».

По возвращении из-за границы Нартов был назначен управляющим всеми мастерскими Летнего дворца. Круг творческих интересов механика все более расширялся. Он внимательно следил за новой литературой. В воспоминаниях Нартова упоминаются различные работы, переведенные и изданные (или подготовленные к изданию) по приказу Петра.

В 1722 году Нартов построил станок для сверления фонтанных труб, прокладываемых в Петергофе (ныне Петродворец), а в 1723 году закончил изготовление ещё двух станков.

Ещё с 1717 года Нартов начал заниматься подготовкой механиков и токарей. Среди его учеников выделялся способностями Степан Яковлев. Под руководством Нартова С. Яковлев построил, например, два токарных станка (хранятся теперь в Эрмитаже), большие заводные часы с

курантами и т. д.

Другими учениками Нартова были Иван Леонтьев, Пётр Шолышкин, Андрей Коровин, Александр Жураховский, Семен Матвеев.

Иногда Нартову приходилось выезжать вместе с Петром из Петербурга. Так, летом 1724 года, когда Пётр для гимнастики и для лечения железистыми водами отправился на Истьинские (Истецкие) железоделательные заводы Меллера, он захватил с собой и Нартова, во-первых, чтобы продолжать вместе с механиком работы на токарном станке и, во-вторых, чтобы производить различные опыты над плавкой чугуна для литья пушек.

Нартов занимался не только усовершенствованием станков и токарным делом, но и более широким кругом технических вопросов. В частности, Пётр поручил Нартову «придумать механические способы, как бы легче и прямее колоть камень» для Кронштадтского канала, а также «каким образом отворять и запирать слюзные ворота на этом канале».

Пётр, несомненно, ценил своего лучшего специалиста по технике. Однако материальное положение Нартова оставалось очень тяжелым, и талантливый русский механик не мог добиться сколько-нибудь нормальных условий для работы. О нужде, в которой находился выдающийся русский конструктор, свидетельствует «челобитная» Нартова на имя Петра, составленная весной

1723 года. Лишь в конце 1723 года жалованье Нартова было увеличено с 300 до 600 рублей в год.

Из станков, созданных Нартовым в 20-х годах, наибольший интерес представляет уже упоминавшийся большой токарно-копировальныи станок 1718-1729 годов, предназначавшийся для обработки цилиндрических рельефных поверхностей. В оформлении станка характерные для XVIII века приемы художественного ремесла сочетались с наивысшими в ту пору достижениями техники.

Нартов, принимавший участие в обсуждении проекта Академии наук, предлагал Петру организовать особую «Академию разных художеств».

8 декабря 1724 года он подал Петру соответствующую докладную записку:

«Установлением таковой Академии, — писал Нартов, — и её благим тщением … имеют многие разные и светопохвальные художества размножатися и прийти в свое надлежащее достоинство. И оная Академия может сочинитися обще (быть создана совместно) теми достойными в своих званиях мастерами, которые во оной определены быть имеют».

Нартов разработал подробный перечень мастеров-специалистов, которые должны были работать в такой Академии. В этом списке, кроме скульпторов, живописцев и архитекторов, значились мастера плотничьих, столярных, токарных, слесарных, граверных дел. В перечень были также включены мастер оптических дел, мастер фонтанных дел и другие специалисты.

Пётр I отнесся с большим вниманием к предложениям Нартова и составил свой список «художеств», которыми должны были заниматься в этой Академии. Этот перечень очень близок к нартовскому. Наряду с живописным, скульптурным и архитектурным искусствами там перечислялись «художества» — токарное, граверное, «мельниц всяких», «слюзов», «фонтанов и протчего, что до гидролики надлежит», инструментов математических, инструментов лекарских, часового дела и т. д.

Пётр предполагал назначить Нартова директором Академии художеств. Вместе с архитектором Михаилом Земцовым Нартову было поручено разработать проект здания на 115 комнат, в которых предстояло работать Академии художеств и где должны были обучаться её будущие ученики.

Смерть Петра стала личной трагедией для Нартова и надолго прервала обсуждение его проекта. Правительство Екатерины I отклонило его, ограничившись лишь организацией Академии наук. Однако, в этой Академии были организованы многие из мастерских, предусмотренных Нартовым.

Меншиков, фактически захвативший власть в свои руки после смерти Петра I и вступления на престол Екатерины I, припомнил Нартову старые обиды и положение механика ухудшилось. Работы по усовершенствованию токарных станков и занятия художественным токарным делом в мастерских Летнего дворца остановились. А с 1727 года прекратилась выплата жалования Нартову и его помощникам.

Однако Нартов не только не упал духом, но даже добился того, что его знания и способности получили более широкую, чем при Петре, сферу применения. Помог ему в этом один из сподвижников Петра I, Василий Никитич Татищев. Именно он поспособствовал тому, что в начале 1727 года Нартов был направлен на Московский монетный двор для изучения процесса выделки монеты.

Татищев был советником Берг-коллегии — правительственного учреждения, организованного в 1719 году Петром I для управления горными заводами. В дальнейшем Берг-коллегия руководила в первую очередь казёнными горнометаллургическими заводами, однако частные предприятия также были под ее надзором. Механическим искусством Нартова были «в действо произведены к монетному делу многие махины», в первую очередь гуртильные станки, т е. устройства для насечки ребра выпускаемой монеты, а также плющильные, обрезные и печатные станы и прессы и токарные станки. Это оборудование по заказам Нартова выполнял Тульский оружейный завод, а также некоторые другие предприятия Тульско-Каширского района.

Кроме того, он усовершенствовал способы взвешивания монеты, добивался введения точных весов (сделанных по его проекту) и гирь, образец (или как мы теперь говорим — эталон) которых был бы утвержден правительством и хранился бы в Академии наук.

В конце 1727 года была организована срочная перечеканка большой партии меди в разменную монету на Сестрорецком заводе (около 30 км от Петербурга). Это был один из лучших металлообрабатывающих заводов первой половины XVIII века. Генерал Волков, которому поручено было руководить чеканкой монеты, просил перевести на Сестрорецкий завод Нартова, в технических познаниях и энергии которого он смог убедиться за время совместной работы на Московском монетном дворе. С весны 1728 года до конца 1729 года Нартов занимался на Сестрорецком заводе налаживанием оборудования, предназначенного для чеканки монеты, и руководил её выпуском.

В 1733 году Нартову было дано несколько поручений в Москве. Во-первых, он вновь вернулся к работе на Московском монетном дворе, где вводил усовершенствованные монетные прессы и другие механизмы. Во-вторых, ему предписано было наблюдать за отливкой и подъёмом знаменитого царь-колокола.

Однако колокол не успели поднять на колокольню. В 1737 году в Кремле произошел пожар, во время которого колокол треснул и от него отпал кусок весом около 11.5 т...

Нартову вновь пришлось заняться вопросом о царь-колоколе в 1754 году, когда ему была передана на заключение смета на подъём колокола из ямы и последующую переливку. Однако правительство не утвердило сметы. Вплоть до 1836 года царь-колокол оставался в земле, потом

был поднят на постамент. Сейчас туристы, посещающие Кремль, с интересом осматривают этот замечательный памятник литейного искусства XVIII века.

С середины 30-х годов XVIII века начинается деятельность Нартова в Петербургской Академии наук.

Нартов боролся против излишних расходов, стремился связать научные исследования с практикой, сделать академические издания доступными русской читающей публике и рентабельными. После низложения Бирона и его друзей, а особенно после того, как в результате дворцового переворота к власти пришла Елизавета Петровна, поддержанный некоторыми академиками, в частности астрономом Делилем, Нартов подал в Сенат официальную жалобу на Шумахера, обвиняя его в воровстве десятков тысяч рублей. Жалобу поддержали многие известные ученые, в том числе Ломоносов, ставя в вину Шумахеру и то, что он наводнил академию иностранцами. Затем, в июле 1742 года Нартов сам отправился в Москву (где находилось тогда правительство), захватив с собой жалобы рядовых служителей академии.

Тридцатого сентября Елизавета подписала указ о назначении следственной комиссии в составе адмирала графа Головина, генерал-лейтенанта Игнатьева и князя Юсупова для расследования жалоб на Шумахера. Сам Шумахер и некоторые из его приближенных были арестованы. Все

академические дела были поручены Нартову, который фактически возглавил Академию наук в должности первого советника. Но академики жаловались, что он обращается с ними грубо. Такие же обвинения предъявлялись и Ломоносову. Нартов же считал, что управляет Академией наук так, как это предусматривалось петровским уставом.

Между тем, жалобы на Нартова дали свои результаты, а жалобы на Шумахера были истолкованы членами следственной комиссии и приближенными Елизаветы как бунт простолюдинов против законного начальства. Особо подчеркивался тот факт, что среди «доносителей» нет дворян, а глава противников Шумахера — простой токарь...

Именно за оскорбление начальства «доносители» были приговорены к жестоким телесным наказаниям, а один из них даже к смертной казни. Лишь по «неизреченной милости» Елизаветы им были «отпущены вины». Но, восстановленный в 1744 году с повышением в чине Шумахер, всех жалобщиков уволил из академии.

Бывшего «личного токаря» Петра I, асессора и первого советника академии Нартова друзья Шумахера тронуть побоялись, но обиженный несправедливостью Нартов переносит центр своей изобретательской деятельности из Академии в артиллерийское ведомство, хотя и не теряет связей с академическими мастерскими...

В конце 1730-х Нартов придумал новый станок для высверливания «глухих» (отливаемых целиком, без сердечника) артиллерийских орудий почти одновременно с швейцарским мастером Марицом-старшим. Отметим, что в то время пушки отливались из бронзы или из чугуна. Их

отливали в глиняных неразъемных формах с особым сердечником, который извлекался после отливки орудия, после чего орудие рассверливалось на специальном станке.

В 1744 году Нартов предложил свой способ отливки орудия с готовым каналом, не требующим рассверловки. В форму вставлялась медная или железная труба. Металл заливался между наружными стенками этой трубы и стенками формы. Нартов изобрел также специальные механизмы для сверления отверстий («проух») в пушечных колесах и лафетах, для сверления и

обтачивания «особливым способом» мортир, для обтачивания бомб и сплошных ядер, для подъема литейных форм и готовых орудий.

Именно Нартов создал ряд артиллерийских приборов: оригинальный оптический прицельный прибор для наводки орудий на цель; приспособление, обеспечивающее точность стрельбы («справедливость летания ядер») и другие.

Незадолго до смерти, в 1755 году, Нартов закончил рукописную книгу-альбом под названием «Премудрого государя императора Петра Великого Театрум Махинарум, то есть ясное зрелище махин и преудивительных разных родов механических инструментов…».

Этот обобщающий, сводный труд Нартова долгое время считался утраченным и был обнаружен исследователями лишь в середине XX века.

Нартов работал над своей книгой-альбомом около двадцати лет, он задумал ее еще в 1736-м. По замыслу Нартова, «Ясное зрелище махин» должно было стать пособием для токарей и для конструкторов станков. Нартов не успел собрать и переплести в альбом отдельные листы своей книги с текстом и чертежами. Это сделал его сын, который снабдил работу отца посвящением Екатерине II.

В своей книге Нартов рассказывает и о своем наиболее важном техническом нововведении в области станкостроения — о применении усовершенствованного суппорта, самоходного приспособления, несущего режущий инструмент...

Андрей Константинович Нартов скончался 16 (27) апреля 1756 года 63 лет от роду. Похоронили его в ограде церкви Благовещения на Васильевском острове. Со временем могила затерялась и была обнаружена лишь в 1950 году... В том же году останки царского токаря, выдающегося инженера и ученого, перенесли на Лазаревское кладбище Александро-Невской лавры и

перезахоронили рядом с могилой его друга и коллеги Михаила Васильевича Ломоносова...

P.S. Мало кто знает истинную историю жизни этого потрясающего Человека. Путаются и недоговаривают историки, пропали со временем документы, но работают его идеи, токарные станки Нартова обросли электроникой, обзавелись сервоприводами... А значит "Гениальный ворчун"(как называли меж собой Нартова ученики) жив! Он в журчании прекрасных Петергофских фонтанов, частичка его души в каждом токарном станке, в каждой монетке, в каждом камне этого Великого города, нареченного Санкт-Петeрбургом...