Русский «Cатана» на Кавказе: казачий путь от урядника до генерала (9 фото)
Страна живет, растеряв по пути своих героев. В её историческом сумраке еще маячат тени Суворова и Кутузова, но российским детям известней Бэтмен – а не Воротынский с Пожарским, Спайдермен – а не Истомин с Колчаком. Герои – символы эпох, а Россия не то перемахнула какую-то пропасть, обронив в нее нажитое предками национальное достоинство и память о своих лучших людях, не то вовсе обрушилась в нее – с теми же потерями.
В школьной программе по истории нет и, судя по всему, еще долго не будет имени Якова Бакланова. В бездонном интернете можно найти и Бакланова, и что угодно – только кто ж это будет делать: "мы ленивы и нелюбопытны". И – неблагодарны по отношению к героям прошлого своей страны.
Среди которых и казачий генерал Яков Петрович Бакланов по прозвищу Даджал (Сатана), данному, естественно, врагами и потому являющемуся комплиментом. Воина, буквально именем и знаменем своим обращавшего в спешное бегство орды отнюдь не картонных злодеев.
"Где бы неприятель ни узрел это страшное знамя, высоко развевающееся в руках великана-донца, как тень следующего за своим командиром, - там же являлась и чудовищная образина Бакланова, а нераздельно с нею неизбежное поражение и смерть всякому попавшему на пути", - писал очевидец.
Парадный мундир донского казака был подобен иконостасу из-за массы высших орденов России. Ордена святой Анны у него были все, от 4-й степени с надписью "За храбрость" - 3-й степени с бантом, 2-й степени даже два – до ордена св. Анны 1-й степени и, отдельно, Императорская корона к ордену св. Анны 1-й степени. Святого Владимира – 4-й степени с бантом, 3-й степени, 2-й степени с мечами над орденом. Св. Станислава 1-й степени, св. Георгия 4-й… Казаку станицы Гугнинской с почетным знаком за 20-летнюю безупречную службу дважды выражалось высочайшее – императорское – благоволение. Прибавим сюда еще золотую саблю за храбрость.
Сын казака, дослужившегося до звания полковника и дворянства, и казачки Устиньи Малаховой был, как это видно, из хорошей донской семьи и свою завел тоже хорошую, женившись на дочке станичного священника Серафиме Анисимовой. Только был Яков Петрович человеком войны, а не дома – как и положено казаку. Он ушел на службу урядником в 1824 году и закончил ее в 1867-м генерал-лейтенантом – пройдя сквозь десятки и десятки сражений, которые мы даже не проходим в школе. Потому, что лениво и толерантно – вдруг на Россию обидятся нервные потомки поставленных на место предков.
Знак ордена Святой Анны 2-й степени
Прежде всего это были схватки с Турцией, с которой Россия воевала поболе, чем с какой-либо другой страной. Если же считать и конфликты, за которыми Турция просто стояла, то количество войн на юге и юго-западе Российской империи можно смело удваивать-утраивать.
В рубках с турками в северо-западном углу Черного моря Бакланов с поразительной, но объяснимой огромной личной храбростью и мастерством быстротой стал из урядника – хорунжим. А две своих первых Анны, 4-й и 3-й степеней, получил так: в конце мая первый орден, в начале июля – второй, за покорение турецких городов Месемврии и Анхиало. Которые теперь Несебр и Поморие и ассоциируются у нас с туризмом – как и турки, и болгары. Вторые стали в этих местах хозяевами благодаря русским, вторые - перестали ими быть.
«Баклановский значок» 17-го Донского казачьего полка. XIX век
Подобно своему шефу Ермолову, покорителю Кавказа, Яков Бакланов прославился больше там, чем на европейском военном театре. Причем "прославился" тут не фигура речи - в казачьих песнях пелось о "страшном баклановском ударе" - Яков Петрович разрубал шашкой всадника пополам от плеча до луки седла.
В отличие от нашего стыдного времени, в 19-м веке ветераны кавказских войн пользовались заслуженным почетом и уважением соотечественников, - да разве может быть иначе?! Однако наше измельчавшее племя знает, что можно – и застенчиво вычеркивает даже 300-летнее иго, чтоб, не допусти аллах, не обидеть татар. А уж восславить усмирителей Кавказа – Евдокимова и Ермолова, фон Клугенау и Бакланова, Шаманова и Гюрзу – и вовсе кишка тонка стала.
Прежде, чем традиционно приступить к примерам героизма донского казака Якова Петровича, надо бы пояснить относительно того "страшного знамени", вслед за которым появлялась "чудовищная образина" Бакланова.
Алексей Петрович Ермолов
Однажды летом 1850 года, когда уже полковник Бакланов командовал 17-м Донским казачьим полком, на его имя пришла посылка, в которой был большой кусок черной ткани с изображением черепа и надписью по кругу: "Чаю воскресения мертвых и жизни будущаго века. Аминь".
Впечатленный Бакланов велел закрепить полотнище на древке, превратив в ужас наводящий личный штандарт. Пожалуй, это был последний штрих к уже заслуженной славе казака, чей стиль хорошо передает история от 1836 года.
Тогда в рейде на закубанские аулы между реками Псефир, Лаба и Белая, раненый в голову, он 10 верст преследовал вчетверо превосходящий отряд горцев, выдерживая их бесконечные контратаки. Когда вышли патроны, он выбрал удачный момент – и его казаки ударили по врагу в пики, опрокинули его, преследовали еще 15 верст, истребив почти полностью.
Карта Кавказа. 1824.
Прокрасться ночью в чужих диких февральских горах с шестью сотнями казаков и пятью ротами пехоты при двух орудиях сквозь 25-тысячный армию Шамиля, получить ядро в голову – и остаться в строю при Карсе, взойти на пригорок для руководства войсками, будучи предупрежденным, что его ждет в засаде знаменитый горский стрелок Джанем, и после двух выстрелов горца всадить ему из штуцера пулю в лоб – вот стиль Якова Бакланова.
"В воздаяние отличных подвигов мужества и храбрости, оказанных 18-го Февраля 1852 года в делах против Горцев при занятии с боя места, назначенного для переправы войск Чеченского Отряда чрез реку Мичик, причем не только удержана позиция до окончания переправы, но и нанесено совершенное поражение скопищам Шамиля", - обосновывал приказ очередное награждение героя.
Имам Шамиль
А в народе и среди "благородных", в салонах и кабаках пересказывали очередную историю – про то как в марте 1850 года горцы, убежденные, что "Бокла" знается с сатаной, прознали, что Бакланов ранен – и собрали огромную партию для набега на него. А Яков Петрович упредил их - ночью, превозмогая боль, лично поднял своих казаков: немногие бежавшие горцы были счастливы, что спаслись...
Служба Бакланова на Кавказе перемежалась назначениями в Пруссию, на Дон, в Вильно, где он заведовал донцами во время "принуждения к миру" поляков в 1867 году. И сопровождалась карьерным ростом – вот станичник уже и генерал-майор, а вот – генерал-лейтенант.
Известна одна литовская история про Бакланова, совершенно непохожая на кавказские. Будучи большим начальником, он не конфисковывал, как было предписано, имения повстанцев, но по возможности учреждал опеки над малолетними детьми сосланных и сохранял за ними имущество, узнаем мы от авторов Википедии. Но было начальство и над казачьим генералом: вызвали его по этому поводу к генерал-губернатору Муравьеву, прозванному тогдашней несистемной оппозицией Вешателем.
Войска Ермолова на Кавказе
"Вы можете меня и под суд отдать, и без прошения уволить, но я скажу одно: отделом я управлял от вашего имени, которое всегда чтил и уважал; целью моей было так поступать, чтобы на имя это не легло никакого пятна, и совесть мне говорит, что я добился успеха… Я моему Государю, России и вам, моему прямому начальнику, был и буду верен, но в помыслах моих было ослабить слухи о русской свирепости", - ответил Бакланов Муравьеву, демонстрируя не только умение рубить от плеча до седла, но и великолепную дипломатию: Муравьева ответ полностью устроил.
Наверное, российская история вообще и российские истории об ее героях имеют меньше хэппиэндов, чем трагических или, как минимум, драматических концов: "Варяг" должен утонуть, а Гагарин – разбиться молодым и красивым, чтобы соответствовать народной максиме "герои – в земле лежат".
Яков Петрович Бакланов в 1867 году вышел в отставку и после тяжелой и продолжительной болезни умер в чужом станичнику Санкт-Петербурге. Умер в бедности, в такой, что хоронили его на кладбище петербургского Новодевичьего монастыря за счёт Донского казачьего войска.
Пять лет общество собирало деньги на памятник. Зато он получился хорош: на скалу наброшена бурка и папаха, из-под которой выдвинут чёрный "Баклановский значок".