Покорение эвереста (46 фото)

Тенцинг Норгей (слева) и сэр Эдмунд Хиллари во время своего исторического восхождения на Эверест в 1953 году.

Сэр Эдмунд Хиллари со своими товарищами-альпинистами совершают восхождение на Эверест в 1953 году.

Тенцинг Норгей стоит на вершине Эвереста, 29 мая 1953. Он со своим напарником Эдмундом Хиллари стали первыми людьми, достигшими самую высокую точку на Земле.

Полковник Джон Хант, Тенцинг Норгей и Эдмунд Хиллари вернулись в Англию после покорения Эвереста.

Сэр Эдмунд Хиллари и шерпа Тенцинг Норгей улыбаются после восхождения на Эверест в 1953 году. Непальские друзья Хиллари, который скончался 11 января 2008 года, освещают масляными лампами и читают специальные буддийские молитвы в монастырях в память об альпинисте, называя его великим благотворителем и другом Непала. Хиллари после покорения Эвереста в 1953 году большую часть своей жизни потратил, помогая общинам шерпа в Непале, строя для них больницы и школы.

Журналисты у статуи Эдмунда Хиллари и Тенцинга Норгея во время празднования 60-летия успешного восхождения на Эверест в Катманду, Непал, 29 мая 2013 года.

Шерпа Канча, член команды восхождения на Эверест в 1953 году, и Амелия Роуз Хиллари (вторая справа), внучка новозеландского альпиниста Эдмунда Хиллари, участвуют в праздновании Алмазного юбилея восхождения на Эверест в Катманду, 29 мая 2013 года.

Гора Эверест и вершина Нупцзе, 15 мая 2003 года.

Буддийские молитвенные флаги развеваются на ветру на фоне Эвереста (в центре) и Лхоцзе (справа) возле деревни Тенгбоче в Непале, 14 мая 2003 года. Команда из 12 альпинистов из индийской армии, королевской армии Непала и непальских шерпов покорила Лхоцзе, установив рекорд за самое большое количество альпинистов, покоривших технически сложный пик за один день.

Церемония Пуджа в базовом лагере на Эвересте в Непале, 7 апреля 2003 года. Пуджа является религиозной церемонией, в ходе которой благословляются участники экспедиции и их оборудование.

Британский фотограф-альпинист Джонатан Гриффит поднимается на Эверест, 27 апреля 2013 года.

Гора Эверест, примерно в 140 км к северо-востоку от Катманду, 14 января 2011 года. Правительство Непала заявило, что намерено удвоить количество иностранных туристов, ежегодно посещающих страну

Член Экстремальной экспедиции на Эверест Е3 99 устанавливает мостик через трещину на высоте 5943 метра на горе Эверест в Непале, 13 мая 1999 года.

Альпинисты проходят через ледопад Кхумбу на пути к Эвересту, 18 мая 2003 года.

Первое препятствие на пути к вершине Эвереста ледопад Кхумбу, 17 мая 2003 года.

Альпинисты из разных стран спускаются по ледопаду Кхумбу после восхождения на Эверест, 22 мая 2013 года. Май является самым популярным месяцем для покорения Эвереста из-за более благоприятной погоды. Ранее в этом месяце японец Юичиро Миура стал самым старым покорителем Эвереста, а Раха Мохаррак стала первой женщиной из Саудовской Аравии, покорившей Эверест.

Базовый лагерь Эвереста — большой палаточный городок на высоте 5486 метров, 15 мая 2003 года. Около тысячи альпинистов в этом месяце планировали совершить восхождение на Эверест, чтобы отпраздновать 50-летие со дня первого успешного покорения самой высокой горы в мире.

Непальские шермы поднимаются по ледопаду Кхумбу на пути к вершине Эвереста, 16 мая 2013 года.

Самая высокая гора в мире купается в золотом свечении заходящего солнца, 15 ноября 1983 года.

80-летний японский профессиональный лыжник и альпинист Юичиро Миура продвигается по ледопаду на пути к вершине Эвереста, 16 мая 2013 года.

80-летний японский альпинист Юичиро Миура становится самым старым человеком, покорившим Эверест, 23 мая 2013 года. На вершине горы он оказался в 9:05 утра по местному времени. Миура ранее уже покорял Эверест в возрасте 70 и 75 лет.

Японский альпинист Юичиро Миура прибывает в аэропорт Катманду после восхождения на Эверест, 26 мая 2013 года. Миура, который перенес 4 операции на сердце, стал самым старым человеком, покорившим Эверест. До него это звание занимал 76-летний житель Непала Мин Бахадур Шерхан, который поднялся на вершину в 2008 году.

Два человека стоят возле своей палатки в лагере у подножия Эвереста в Тибетском автономной районе, Китайская Народная Республика, 13 октября 2011 года. Тибет является огромной землей засушливых плато и величественных горных хребтов. Многие кочевники живут здесь на большой высоте. Религия является неотъемлемой частью жизни тибетцев, и многие из них принимают участие в религиозных паломничествах в сотни километров, чтобы посетить местные монастыри и священные места.

Альпинисты поднимаются по склону горы, 19 мая 2005 года.

Альпинисты на пути к вершине горы Эверест, 18 мая 2013 года.

> Самый высокий пик в мире гора Эверест (или Сагарматха на непальском) с высотой 8848 метров, 22 апреля 2007 года. Ниже находится гора Ама-Даблам с высотой 6812 метров.

Альпинисты на пути к вершине Эвереста в непальском регионе Кхумбу, 18 мая 2013 года.

Альпинисты спускаются с Эвереста, 19 мая 2009 года. Группа непальских профессиональных альпинистов планирует рискованную экспедицию на Эверест с целью его очистки. Десятилетия альпинизма сказались на внешнем виде самый высокой горы в мире. Шерпа Намгьял, 7 раз совершивший восхождение на Эверест, говорит следующее: «Эверест теряет свою красоту. Вершина горы в настоящее время завалена кислородными баллонами, старыми молитвенными флагами, канатами и палатками. По крайней мере два трупа лежат там на протяжении нескольких лет.»

Палатки в Базовом лагере Эвереста в сумерках, 22 мая 2003 года.

Альпинисты взбираются на хребет чуть ниже скалы Шаг Хиллари на пути к вершине Эвереста, 18 мая 2013 года.

Арунима Синха держит индийский флаг на вершине Эвереста, 21 мая 2013. 26-летняя Синха из северного индийского штата Уттар-Прадеш, которая потеряла ногу два года назад, стала первой женщиной-инвалидом, покорившей Эверест года.

13-летний Джордан Ромеро (справа) стал самым молодым альпинистом, покорившим Эверест, 22 мая 2010 года. Он осуществил восхождение на гору с китайской стороны в сопровождении группы, состоящей из его отца, мачехи и трех шерпов-гидов.

Два японских альпиниста отдыхают на вершине Эвереста в окружении тибетских молитвенных флагов, 20 мая 2013 года.

Непальский шерпа Апа стоит на вершине горы Эверест, 22 мая 2010 года. Альпинист поднялся на вершину горы в 20-й раз, побив свой личный и мировой рекорд. Свое восхождение он посвятил защите окружающей среды.

29 мая Непал отметил 60-летие со дня первого восхождения на Эверест, успех которого послужил разрушению страха у многих альпинистов перед покорением самой высокой горы в мире.

Вид на Эверест с базового лагеря, 26 мая 2003 года.

Тибетские буддийские молитвенные флаги на вершине Эвереста, 18 мая 2013 года. 29 мая Непал отметил 60-летие покорения Эвереста, почитая альпинистов, следовавших по стопам Эдмунда Хиллари и Тенцинга Норгея.

Но Эверест славится не только восхождениями!!!! Бывают к сожалению и неудачи!
Светлана Иванова, репортаж

Источник: журнал "Медведь"

Кладбище на высоте 8000

Молодой паре из Риги Ольге и Вадиму до вершины Эвереста остался один шаг — штурм, который обычно занимает у альпинистов 14–15 часов. Последние 900 метров от четвертого лагеря до пика альпинисты называют «зоной смерти». А на зоне, как известно, свои законы:

— если твоя цель — достичь вершины, ты погибнешь, потому что вершина — это только половина пути;

— если не можешь идти дальше — умирай и не проси о помощи;

— если ты забрался на вершину, а на спуске погиб — это не достижение.

Эверест — зона смерти


Замороженные в вечном холоде трупы альпинистов встречают новых покорителей Эвереста в тех же позах, в которых их застала смерть: сидя, лежа, свисая вниз головой над пропастью. 75 лет на северном склоне, обнимая гору руками, с голой спиной, как памятник из белого мрамора, пролежал легендарный альпинист Джордж Мэллори, который первым в мире одолел рубеж в 8000 метров. До вершины он не дошел 150 метров.

За всю историю покорения Эвереста подняться на вершину смогло около 1350 человек из 58 стран мира. Назад не вернулось 160 человек. Люди замерзают на спуске, не успевая в штурмовой лагерь засветло, или срываются с предвершинного гребня в двухкилометровую пропасть.

Альпинисты, которым повезло вернуться живыми, рассказывали, что на этом маршруте они насчитали восемь окаменевших тел, через которые им пришлось переступать. Среди них на высоте 8700 метров лежат двое русских альпинистов из Барнаула Шевченко Николай и Плотников Иван, погибшие более десяти лет назад.

В списке погибших альпинистов на стальном памятнике в горах трое русских: Александр Торощин, Иван Плотников, Николай Шевченко, - погибших в 1997 году

Их застывшие в снежном безмолвии тела в ярких куртках и ботинках теперь служат ориентирами для новых безумцев, которых не останавливает ни ураган, ни лавина, ни смертельный холод, ни трупы погибших людей.

— Более пятнадцати лет покорители Эвереста на северном склоне ориентируются по трупу индийского альпиниста в зеленых ботинках. Никто не помнит настоящего имени героя, зато каждый новичок знает, что «зеленые ботинки» — это 8500 метров.

С юга находятся еще около десяти незахороненных тел. Больше года пролежал, а точнее провисел, на уступе Хилари вниз головой англичанин, про восхождение которого журналисты NGсняли фильм-расследование «Эверест. Темная сторона». Альпинисты заметили безжизненное тело и… сделали из него крепление. Четыре экспедиции покорителей поднялись по трупу, пока кто-то не обрезал позорную веревку и не столкнул покойника в пропасть.

Интересно, а сколько экспедиций прошли мимо, пока все эти люди были живы?

Чаще всего смерть на Эвересте наступает из-за истощения от нагрузок, так как на высоте 8000 пищеварительная система почти не работает, организм съедает сам себя, свою мышечную ткань

Мы спрашивали альпинистов на высоте 5000, что для них дороже — восхождение на Эверест или жизнь человека, и все ответили: жизнь человека.

Что происходит с людьми на высоте 8000, где в три раза меньше кислорода, чем у нас, трудно представить. Альпинистка из Японии, которой покорилась эта высота, сказала: «Восемь тысяч метров — не место, где можно позволить себе мораль!»

А если это так, то зачем туда ходить?

У Бека Уэзерса нет рук и обморожено полноса. В ураганный ветер гиды оставили его одного умирать на вершине. Через 12 часов он присоединился к спускающейся группе, которая заблудилась, а он потерял сознание. На следующий день мимо него прошли несколько спасателей-шерпов, посчитавших его мертвым. Когда Бек очнулся, он сам дополз до палатки в Южном седле. Но ночью ее сдуло, и ему снова пришлось провести ночь на морозе. Полуживого его эвакуировали на вертолете в госпиталь.

— Если вы не можете помочь человеку, — говорит теперь Уэзерс, — сядьте рядом и будьте с ним в последние минуты. Это уже немало.

Спасать или не спасать человека — в горах это вопрос жизни самого спасателя.

Двое суток пролежала на южном склоне Эвереста американка Френсис Арсентьева после установленного ею личного рекорда бескислородного восхождения. Мимо обессиленной, но еще живой женщины проходили альпинисты из разных стран. Одни предлагали ей кислород (от которого она первое время отказывалась, не желая портить себе рекорд), другие наливали несколько глотков горячего чая, была даже супружеская пара, которая пыталась собрать людей, чтобы стащить ее в лагерь, но и они вскоре ушли, так как подвергали риску собственные жизни. Муж Френсис, русский альпинист Сергей Арсентьев, с которым они потерялись на спуске, не дождавшись жены в лагере, ушел на ее поиски и погиб сам.

Эвакуировать трупы с такой высоты практичеески невозможно из-за тяжелых погодных условий и неприступности скал для воздушной техники

— В наше время человек покоряет Эверест не из любви к альпинизму, а чтобы установить свои личные рекорды, — говорит Ольга. — После того как на Эверест забрался шестнадцатилетний пацан, непальцы вообще запретили пускать сюда детей. Потому что они реально испугались, что скоро покорять Эверест полезут мамаши с грудными детьми и беременные женщины.
— Я вообще не понимаю, — подхватывает разговор Вадим, — как человек может покорить горы, которым 60 миллионов лет?

— Ну а сами вы зачем идете на Эверест? — спросили мы.

Рижане посмотрели на нас, как на убогих, и ответили словами первого покорителя Эвереста Джорджа Мэллори:

— Потому что Он есть.

Все-таки за последние 90 лет в мозгах альпинистов ничего не изменилось.

***
Если бы в первый день у меня были силы, я вызвала бы МЧС, маму, папу и вертолет спасателей, чтобы меня сняли с этой чертовой горы. Но сил не было даже на то, чтобы нажать кнопки на телефоне. Поэтому я просто лежала и сочиняла злобную эсэмэску нашей подруге, которая месяц назад нашла якобы дешевые билеты в Непал (пока мы их выкупали, цена поднялась в полтора раза), а сама не поехала.

В итоге поехали мы втроем.

— Может пивка? — участливо предложила Оксана, шумно отхлебывая пену из банки Everest. Она была бодра и готова к новым подвигам. Видимо, в ней проснулись бабушкины гены, которая была первой женщиной, покорившей Эльбрус в 1945 году. Оксана своими глазами видела ее фотографию в «Комсомольской правде» и утверждала, что они с бабушкой чем-то похожи. Сегодня все в этом убедились, когда Семенова рванула вперед: догнали ее где-то на полпути к следующему лагерю. Я сдуру увязалась за ней и потом еле доползла до кровати. Наверное, мои бабушки выше второго этажа в своем доме никогда не поднимались.

— …или шоколадку? — спросила Наташа. У нее всегда имеется какая-нибудь заначка, неважно: еды, денег, туалетной бумаги или виски в железной фляжке с юбилейного парада 2005 года. Когда наши с Оксаной ресурсы были на нуле, Наташа как фокусник доставала скрученные в сигаретку купюры, и мы бежали в ближайший ларек их тратить. Из-за этой ее запасливости мы прозвали Наташу Крысобелочкой, на что она, понятное дело, не соглашается и каждый раз спрашивает: откуда взялась первая часть этого прозвища?

Мне хотелось им сказать и про пиво, и про шоколадки, и куда им все это себе засунуть.., но сил хватило только на слово из трех букв, и после некоторых колебаний тихим жалобным голосом я произнесла:

— Чай.

Рокси

Накануне вечером в Катманду мы знакомились с группой, с который должны были дойти до базового лагеря Эвереста (высота 5300 м) и подняться на вершину горы Кала-Паттар (5500 м). В группе было 12 человек — родственников с друзьями, супругами и подругами. Отец семейства — дядя Гена, его сын Андрей, остальных мы сразу не запомнили.

Встреча проходила в ресторане с национальной непальской кухней. В зале были расставлены три ряда длинных, как на свадьбе, столов, за которыми сидели будущие «покорители» Гималаев. На сцене в красочных костюмах артисты местного ансамбля «Березка» исполняли народные танцы под национальные инструменты. Столы были совершенно пустые. Мы заказали вина, а дальше официанты с тазиками обходили столы и накладывали всем по одной ложке национальных блюд. Мы попробовали их около десятка, но так и не наелись: все-таки лучше, когда тазики стоят рядом и их много. Между блюдами разносили кувшинчик с рокси — местной самогонкой. Четыре года назад в Непале мы купили целую канистру этого напитка в какой-то занюханной деревне на берегу реки, эффект был очень странный — мы чуть не умерли от смеха. В ресторане рокси была совершенно обычная, противная на вкус самогонка, поэтому мы запивали ее австралийским вином.

Ночью Оксана кричала, ей снился эротический сон: гималайский йети хотел ее изнасиловать. Но я этого не знала и разбудила подругу.

— Теперь я никогда не узнаю, какой йети в постели, — проворчала Оксана и повернулась на другой бок.

То ли чувство это было чувство вины, то ли проклятая рокси, которая не находила себе места в моем организме, то ли мандраж перед предстоящей авантюрой, а скорее всего, все вместе, но в эту ночь я так и не заснула. В четыре утра по очереди прожужжали три мобильника, и мы стали собираться в 11-дневную экспедицию на базовый лагерь (БЛ) Эверест: набивать свои рюкзаки шортами, носками, пуховиками, дождевиками, ботинками, похожими на гусеничные танки, майками, спальниками, шапками и палками.

Маленький самолетик на 20 мест за 40 минут перенес нас сквозь горы из аэропорта Катманду в Луклу. Мы резко затормозили и почти уперлись носом в скалу. Белой краской на ней было намалевано: 2280 м.

До нашей вершины оставалось подняться всего лишь 3500 м.

Подвесные мосты на горных маршрутах наводят ужас на многих неопытных туристов

Горняшка

— Не волнуйтесь, до вершины дойдут не все, — успокоил нас парень из группы, когда встал вопрос, надо ли закупаться спиртным или «и так хватит».

Каждое утро «после вчерашнего», глотая таблетки от головной боли, ребята жарко обсуждали, что же это было: похмелье или горняшка (горная болезнь) — но до конца похода так и не определились. В четыре утра за завтраком они с подозрением разглядывали наши хмурые лица, причем мы даже не нюхали алкоголь, а вид был такой, будто бухали всю ночь: глаза заплыли, ноги отекли и не влезали в ботинки, голова после каждого чиха или наклона трещала, как ледник под ногами альпинистов. Наверное, они решили, что раз нет никакой разницы, то нет смысла не пить. Надо сказать, умеренные дозы алкоголя не помешали им идти с небольшим опережением графика, тогда как мы всегда плелись в самом хвосте и успевали только к ужину.


Шерпы

Если люди произошли от обезьяны, то шерпы произошли от муравьев. Или их закинули в Гималаи инопланетяне. Потому что на людей они мало похожи. Ну то есть похожи, конечно, внешне: у них одна голова, две ноги и две руки на туловище. Но что у них внутри, наверное, знают только космические спецслужбы. Потому что понять, как эти сверхчеловеки за 12 часов без кислородной маски вбегают на вершину Эвереста, обычному человеческому мозгу не под силу.

— Наверное, у них три легких и два сердца.

— А по венам бежит жидкий водород, как в ракетах.

— А вместо носа насос…

— А это еще зачем?

— Ну они весь кислород из воздуха высасывают.

— Теперь понятно, почему у туристов гипоксия, — и мы недружелюбно посмотрели на маленького шерпа, который пер на себе около центнера строительных брусьев. Почуяв неладное, шерп ускорился и чуть не снес нас своими деревяшками в пропасть.

— Нет, все просто: они едят шерп-суп, — осенило кого-то из нас.

Когда поздно вечером мы добрались до лагеря, заказали три шерп-супа. Супчик был, как выразился кто-то из нашей группы, «нажористый»: с мясом, картошкой и капустой, похожий на русские щи из свежей капусты, но только без сметаны. Овощи были непроваренные, потому что на высоте вода не закипает из-за низкого давления, и все блюда в горах полуготовые и похрустывают на зубах полусырыми овощами. Это вполне съедобно и, наверное, полезно, так как в сырых овощах лучше сохраняются витамины.

Шерп несет в базовый лагерь Эвереста воду и теплые одеяла для альпинистов
***
На следующее утро мы почувствовали прилив сил. Бодро собрали свои рюкзаки и даже сами докатили их до дверей. Суп шерпа действовал!

Наш портер Раджу перевязал три рюкзака веревками, закинул их себе на спину, укрепил на лбу еще одним ремнем, чтоб не сползли по дороге, и пошел вперед.

Мы накидали в свои рюкзачки крем от загара, бутылку воды, фотик, ветровку на случай, если пойдет дождь, взяли в руки трекинговые палки и, орудуя ими как костылями, побежали догонять Раджу.

Когда мы полумертвые ввалились на ночлег, нас встретил улыбающийся Раджу с подносом чая и спросил:

— Вам джинжер или с мятой?

День рожденья

— Иванова, я тебя потом поздравлю, я еще не проснулась, — сказала Оксана, которая всю дорогу шла с закрытыми глазами.

— А я еще не родилась, — ответила я в полусне. — Мама говорила, что родила меня в восемь утра, а сейчас только четыре.

— Где наш гид? Я его убью!

Пританцовывая и насвистывая песню из репертуара Веры Брежневой, Прем шагал навстречу солнцу, даже не подозревая о нависшей угрозе. Поющая блондинка запала нашему скромному гиду еще год назад, когда записывала в Непале свой клип, а Прем был у нее переводчиком. Красивого романа у них, к сожалению, не случилось. Прем сказал, что жене не изменяет. И это правда.

— Не, ну почему в свой отпуск за свои деньги я должна вставать в четыре утра и куда-то тащиться? Ну давайте хоть раз тупо на море? Это и дешевле и вообще… — размышляла вслух Наташа.

Конечно, тут можно было бы припомнить Наташе отдых в Хургаде, когда на второй день, одурев от лежания на пляже, мы побежали в автопрокат, чтобы подальше смыться от шведского стола. И про то, что уже который год подарок на день рождения мы выбираем друг другу не в «Дикой орхидее» и не в «Л'Этуаль», а в магазине «Экстрим»: присматриваем женский рюкзак на 75 л или костюм из неопрена в леопардовых пятнышках. Так что вопрос этот был скорее риторический и давно уже для всех решенный.

Где-то далеко внизу под горами в молочной тишине из своего укрытия, как пробужденный дикий зверь из своей берлоги, медленно выкатывалось гималайское солнце. Его самого еще не было видно, но уже ощущались какие-то неуловимые колебания в воздухе.

Усевшись на камнях рядком, как в кинотеатре, и вжав озябшие конечности в куртки, как черепашки в свои панцири, мы стали ждать, когда из-за кулис гор появится Оно. Туман рассеивался, в просветах проступал не видимый еще минуту назад глазу хоровод заснеженных гор Лхотсе (8516 м), Нуптсе (7864 м) и красавицы Ама-Даблам (6856 м).
Издалека они не казались нам такими уж страшными и коварными, как про них рассказывали альпинисты, а наоборот, очень даже симпатичными и… вкусными.
Прямо в рот нам смотрел обваленный в какао-порошке гигантский трюфель, которым можно было накормить всю галактику, за ним торчали обсыпанные сахарной пудрой конусы шоколадных маффинов, корзиночек со взбитыми сливками, воздушных безе, свежайших зефиров, вдалеке еще можно было разглядеть конопатые носы завалившихся набок пломбиров и молочные макушки обкусанных сверху эскимо, с которых стекали струйки растаявшего мороженого.

Восходящее солнце поливало гималайские вкусняшки янтарной карамелью. Захотелось их лизнуть, но они были слишком далеко.

Наташа, обвешанная техникой, как белка, носилась по площадке, пытаясь запечатлеть ускользающие моменты этого утра сразу на две камеры. За ней бегал непальский служащий в военной форме и пытался объяснить, что это закрытый объект и с некоторых точек снимать запрещено. Наташа делала вид, что не понимает его английский, и они снова бегали по площадке.

— А где же Эверест? — спросили мы у Према.

— Он там, за облаком, — неопределенно махнул рукой Прем куда-то вверх и налево.

— Но там ничего нет!

— Когда солнце нагревает снег на вершинах, горы окутывают облака, и их не видно, — объяснил Прем. — Поэтому надо вставать до восхода солнца. Но иногда в горах плохая погода, и туристы за одиннадцать дней восхождения вообще не видят гор, они ругаются: «В Непале нет Гималайских гор, вы все придумали!» — засмеялся Прем.

Мы уже собирались уходить, когда к нам подошел молодой человек с аккуратно подстриженной бородой. Его лицо показалось знакомым, но где мы с ним виделись, мы вспомнить не могли.

— Извините, я слышал у вас сегодня день рождения? — спросил он вежливо. — Я хотел бы вас поздравить.

Молодой человек поднял к небу лицо, прикрыл глаза и звучным голосом спел «Долгие лета» на грузинском языке.
Метель
За ночь зубная щетка примерзла к железной кружке, а после умывания ледяной водой зубы можно было дергать наживую, без заморозки. Ночью мы надели на себя все, что нашли в рюкзаках, включая шапки, варежки и спальник. А еще выпросили у Према пуховые одеяла, в которые укутались с головой, оставив снаружи только нос. Но заснуть все равно было невозможно — дико болела голова (здравствуй, горняшка!), а малейшее усилие поправить одеяло или перевернуться на другой бок заканчивалось одышкой. Гипоксия буквально хватала за горло.

В параллельной группе, которая шла на Айлэнд-Пик (6189 м), у молодого мужчины случился отек легких. В последний раз мы его видели в уютной кафешке Тьянгбоче, где пили кофе со свежими пирожными. На высоте 4 тысячи ему вдруг стало плохо, изо рта пошли пузыри, потом пена. Гиды вызвали вертолет, который отвез его в госпиталь в Луклу.

Спасательные вертолеты в Гималаях — это неотъемлемая часть местного пейзажа. Но спасти удается не всех. Выше 5500 метров сделать это практически нереально.

Наша группа сидела на цитрамоне, который никому не помогал. От боли в суставах мы купили в местной аптеке вонючую непальскую мазь с хвойным запахом и растирали ей ноги. Теперь нас можно было ставить в туалете вместо освежителя воздуха.

Новая ночевка была совсем рядом, в Лобуче — каких-то 10–12 км, и мы решили не торопиться.

Наша группа ушла на рассвете, мы вышли позже и не спеша стали подниматься. Где-то на высоте 4800, недалеко от поселка Дугла, добрались до мемориального камня русским альпинистам. В прошлом году два священника из Троице-Сергиевой лавры вместе с альпинистами прикрепили на нем крест и золотыми буквами написали: «Погибшим альпинистам». Подобных памятников здесь было около сотни на разных языках и без подписи вовсе — просто сложенная горкой куча камней вместо надгробия погибшим товарищам.

Мемориальный камень русским альпинистам, которые не вернулись с вершины Эвереста, стоит недалеко от поселка Дугла

За 30 лет после первого покорения нашими соотечественниками Эвереста 4 мая 1981 года на его склонах погибло более 50 человек. Некоторые из них, незахороненные, лежат на вершине до сих пор.

— Надо торопиться, скоро метель, — предупредил Прем.

— Успеем. Какой смысл торчать в мерзлой избушке, отапливаемой навозом яка?

Через пару минут метель накрыла нас сзади снежным колючим капюшоном.

В серо-крупчатой мгле Наташа снимала Ксюшу в духе Норштейна: «Ежик ищет Медвежонка в тумане». Мы веселились, Прем нервничал и подгонял. Скоро Ежика совсем не стало видно в объективе, а Прем потерял дорогу, но ничего не сказал и ушел вперед.

Мы пошли по его следам. Тропинку замело, мы шли по мокрому снегу на краю обрыва, как по канату. Внизу была пропасть, но я ее не видела: земля и небо замешались, как в миксере, и трудно было понять, где кончается одно и начинается другое, куда поставить ногу и воткнуть палку, чтобы не улететь в эту чертову бездну. Начался ад. Вспомнились родные и близкие, которые, должно быть, сидят сейчас на даче у костра, жарят шашлык и пьют вино, а ты тут, как полная дура, на одной ноге висишь над пропастью. И никто потом не назовет твою смерть «умной», потому что сама поперлась, а тебя же предупреждали…
Я всхлипнула, скорее даже взрыднула от безвыходности положения, но быстро притормозила, чтобы не тратить силы на ерунду. В голову пришла гениальная мысль остановиться и ждать, когда метель пройдет.
Но тут Прем развернулся и пошел в обратную сторону. Все вместе мы поднялись наверх, видимость стала лучше. Вдалеке заметили камень, на котором ветер трепал разноцветные буддистские флажки с мантрами. Очевидно, что какой-то человек их туда повесил, и, значит, мы не одиноки в этом безмолвном космосе. Прем пошел вперед и радостно замахал нам руками

— Идите сюда! Я нашел дорогу!

Метель закончилась. Из серых туч проступили белые клыки гор, пропасть зевнула.

— Хорошо, что мы этого не видели, когда шли, — сказала Оксана, заглянув в самую пасть. — Но самое страшное все равно подвесные мосты.

— Нет, самое страшное — спускаться по камням, которые переворачиваются у тебя под ногами, — возразила Наташа.

Я промолчала, потому что обожаю подвесные мосты и спуски. Зато никогда не забуду эту чудовищную дорогу над пропастью в метель.

Мы все были неправы. Наши «адские» страхи на самом деле показались нам легким испугом, когда на следующий день мы добрались до базового лагеря Эвереста (5364 м), раскинутого на леднике Кхумбу.


ЧАСТЬ 2

Ненормальные

— Не ходите туда, там делать нечего, — сказали наши ребята, которые возвращались с осмотра базового лагеря на ночевку в Горак-Шеп (5170 м) — самый высокогорный населенный пункт планеты. — Пошли лучше с нами, будем наше восхождение отмечать.

— А вы что, уже на вершину забраться успели?

— Не, мы что, ненормальные?

***

В сезон (март — конец мая и август—октябрь) в БЛ собирается около 200 «ненормальных» со всего мира, которые готовятся здесь покорить самую высокую точку Земли. В этом году из-за большого наплыва альпинистов правительство Непала пригрозило даже ограничить поток туристов, чтобы на подъеме к Эвересту не было — вдумайтесь только! — заторов.

Маршрут к Эвересту в Непале сейчас наиболее популярный среди туристов — это правда. От самой Луклы идут многочисленные группы опытных альпинистов и таких, как мы, чайников до Намче, откуда уже разбредаются по разным вершинам. Людей здесь так много, что на узких горных дорожках образуются пробки — приходится пропускать целые делегации или обгонять там, где дорога позволяет. Прибавьте сюда сопровождающих шерпов и местных жителей, которые носятся по горам со своими баулами на голове, как горные козлы. Я даже не говорю про всяких пастухов, которые выгуливают здесь своих ослов, коров, яков и джупи (у русских туристов просто «жопы»). Прем рассказывал, что джупи — это гибрид коров, которые не поднимаются выше 3000 метров, и яков, которые не спускаются ниже 5000. Как их вывели — вообще загадка. И вот когда эти волосатые «жопы» с рогами идут тебе навстречу, приходится впечатываться в гору, вжимая в себя все, что только можно вжать, и изображать наскальный барельеф, пока они не пройдут мимо.

Многие состоятельные люди, особенно из России, чтоб не толкаться и не мешать карабкаться другим, предпочитают покорять базовый лагерь на вертолете. Стоит это 6 тысяч долларов. Здесь они фотографируются в костюмах скалолазов-ледолазов, дышат разреженным горным воздухом и, полные впечатлений, улетают обратно в Луклу или Катманду.

Но вот представить, что альпинисты, стоя в кислородной маске на высоте 8 тысяч метров на краю расщелины, спрашивают друг у друга: «Кто последний на Эверест? Я за вами» — я не могу. Так же не могу представить, что правительство Непала добровольно откажется от нескольких миллионов долларов, которые им приносит восхождение на Сагарматху (непальское название Эвереста). В противном случае альпинисты понесут свои деньги китайцам и будут карабкаться уже на Джомолунгму (тибетское название Эвереста) через Северное седло — так даже дешевле.

***

Вот некоторые цены:

Право восхождения группы на Эверест из 20 человек со стороны Тибетастоит 5,5 тыс. долларов.

Право на восхождение со стороны Непала стоит 50 тыс.долларов на 7 членов команды. Команда может быть увеличена на 5человек при цене 10 тыс. долларов на каждого дополнительного туриста. За право прохождения классическим маршрутом через Южную седловину надо доплатить еще 20 тыс. (всего 70 тыс. долларов).

Для заключительного броска к вершине необходимо запастись двумя баллонами кислорода (10–12 часов работы), которые стоят больше тысячи долларови весят 10 кг вместе с маской и редуктором.Еще один-два запасных баллона обычно откладывают прозапас для спуска на полпути к вершине. Альпинисты, достигшие Эвереста, утверждали, что без кислорода скорость снижается в 3–4 раза.

Так что желающие уже могут занимать очередь на осень.


***

Несмотря на ломовые цены, многие альпинисты выбирают подъем с непальской стороны, считая, что он легче, теплее и меньше дует. Восхождение на саму вершину стартует с Южной седловины между горами Эверест и Лходзе с высоты 7900 метров. Выходят обычно в полночь. Набор высоты происходит значительно быстрее, чем на севере.

К подножию Северной стороны до базового лагеря (5000 м) доезжают на джипах. А далее — на яках до передового базового лагеря (6400 м). С ледника Ронгбук подъем идет на Северную седловину (перевал Чанг-Ла) и оттуда по длинному северному гребню выводит на вершину. Самое опасное место здесь — «Вторая ступень». На высоте 8790 метров— обрыв скал в несколько метров высотой. Ситуацию усугубляет ураганный ветер, дующий порывами до 200 км/ч.
Базовый лагерь
Издалека, как раскат грома, до нас докатился нарастающий звук сходящей лавины. Мы оглянулись и у подножия соседней горы увидели поднимающееся, как ядерный гриб, облако снежной пыли.

— Это ледник сошел, — любуясь, сказал Прем и достал из кармана «мыльницу». — Хорошо все-таки, что мы внизу не пошли.

В нескольких километрах от обвала, как желтые прыщики на шершавом языке ледника Кхумбу, колыхались на ветру палатки альпинистов.


***

— А где тусовка? — спросили мы, глядя на безлюдный лагерь. Кроме двух придурков из Новой Зеландии, которые фотографировались у «говорящего камня» со спущенными штанами, и кучки любопытных туристов, которые, как мы, пришли посмотреть на героев Эвереста, никого не было. Иностранцы сразу наградили меня тремя фотоаппаратами и попросили: «Фото, плиз!»

— Вы на Эверест? — спросили мы их.

— Ноу-ноу, — замотали иностранцы головами и пошли фотографироваться к палаткам.

Как три богатыря, стоящих у «говорящего камня», мы пытались найти у него ответ: куда нам идти дальше?

Ответ спустился к нам откуда-то из-под облаков и дружелюбно замахал трекинговыми палками. Это была 33-летняя непалка Шрия из Канады, с которой вчера вечером мы пили чай в Лобуче.

Мы кинулись ей в объятия, как будто не виделись сто лет.

Странно, непальцы в Гималаях расстояние меряют часами: до монастыря — два часа, до деревни — четыре с половиной, а до Эвереста — семь дней. А время здесь, похоже, измеряется в километрах. Ты прошел сегодня 17 км, а 12 км назад встретил русских туристов, 5 км назад выпил чай, а через 3 км ляжешь спать. Но стоит тебе замереть на месте, как время куда-то уходит без тебя.

— В горах, чтобы подняться, ты должен спуститься, — объясняла Шрия тонкости альпинизма. Сначала вниз — для акклиматизации и подышать кислородом, потом вверх — поставить палатку, перекинуть через ущелье лестницу и опять вниз — на ночевку.

— Когда я поднималась ко второму лагерю (6600 м), передо мной шел шерп, который уже шесть раз покорил Эверест. Он не стал прикреплять страховочную веревку к перилам и упал в расщелину, забрызгав лед кровью.

После этого случая пожилая немка отказалась от восхождения. Она молча сидела рядом с нами в Лобуче и машинально пила чай, уставившись в одну точку. Ее восхождение, к которому она готовилась не один год, закончилось на высоте 6600 метров.

Шрия решила идти дальше.

— Завтра мне туда, — сказала она и показала на дорогу, по которой альпинисты уходят в небо.

Кала-Паттар — черная кочка

— Эта черная кочка и есть Кала-Паттар? — спросила Оксана, ткнув палкой в сторону небольшого прилизанного холмика, похожего издали на насыпь угля.

Прем улыбнулся и быстро убежал наверх, чтоб не нарваться. Была то ли ночь, то ли утро, когда уже не темно, но еще не погасли звезды — короче, таинственные гималайские сумерки.

Мы заняли свое место в скорбной цепочке сонных туристов, которые, как гималайские ослики, свесив голову и глядя себе под ноги, обреченно тащились по тропе.

— И-а, и-а-а-а… — передразнила я идущих впереди ослов (или ослиц?), но тут же об этом пожалела.

Подруги не на шутку заволновались.

— Может, таблеточку? — спросила Наташа, пытаясь заглянуть мне под веки.

— Лучше яду.

Но яда у Наташи не было, и мы пошли дальше, медленно переставляя свои копытца, постукивая железными палками.

Утешало лишь то, что это наш последний подъем, после которого начинается скоростной (ага, мы правда так думали!) откат обратно в Луклу — 80 км за три дня.

Чем больше мы шли, тем больше было ощущение, что мы стоим на одном месте. Вершина, которая, казалось, совсем рядом, не приближалась ни на метр. И дело не в том, что было трудно идти или тяжело дышать, а просто все происходило, как если бы мы смотрели фильм в режиме «slow». Возможно, без кислорода мозг не успевал адекватно реагировать и выдавал картинку с опозданием.

Кала-Паттар была скучная, однообразная и нудная, со своими незатейливыми, как у недалекой бабы, подлостями гора. Когда мы наконец поднялись на этот гребаный верх, выяснилось, что это не вершина, до нее еще идти и идти. И фокус этот повторялся несколько раз. Прошла целая вечность, а мы дошли только до середины. Хотелось на все плюнуть и пойти назад.

— Смотрите! — крикнул кто-то.

За всей этой тянучкой мы даже не заметили, как из-за гор поднималось солнце.

Справа, как на параде, в первых лучах нас приветствовали самые высокие горы мира: Кхумбутсе, Чангсе, Лхотсе, Нуптсе. Чуть позади с высоты своих 8848 метров взирал их главнокомандующий — Эверест.

Эверест.


***

Оторвать глаз от Эвереста было невозможно. Пока все фотографировались на Кала-Паттар, мы сидели и тупо пялились на этого черного гиганта. Смотреть на него можно было до бесконечности. Первый раз в жизни я пожалела, что у меня нет с собой блокнота или даже клочка бумаги, чтобы кончиком карандаша дотянуться до этих гор, а потом через годик найти помятый, может, даже выстиранный в машинке рисунок у себя в кармане и снова почувствовать кардиограмму гималайских вершин. И фотоаппарат здесь ни при чем.

Эмоции зашкаливали, невыносимо хотелось куда-то бежать, прыгать зайчиком, кружиться снежинкой, но, посмотрев на решительно оттопыренные карманы Наташи, я все-таки удержалась. Среди ее припасов наверняка была пачка подходящих таблеток, которыми она мечтала накормить меня еще с утра.

Позолоченные солнцем зубцы гор окольцовывали черную черепушку Кала-Паттар царской короной. Гигантскими бриллиантами на ней сверкали и переливались снежные вершины восьмитысячников. Но главным украшением, конечно, был он, наш черный бриллиант — Эверест. Кто б сомневался!

Мы сидели на камнях, как три королевы, от слепящего солнца из-под защитных очков катились слезы.

— Кажется, что Эверест совсем рядом, что можно хоть сейчас дойти до него. Только мы туда никогда не доберемся, — вздохнула я.

— Нет, не доберемся, — задумчиво сказала Оксана. — Но в следующем году можно попробовать.