На костях завода "Москвич" (6 фото)
Весной с крыши административного корпуса бывшего Автомобильного завода имени Ленинского комсомола (АЗЛК) на Волгоградском проспекте были демонтированы гигантские буквы — «МОСКВИЧ». Это был один из последних атрибутов, напоминавших о когда-то работавшем здесь предприятии. «Ъ» решил узнать, во что были превращены заброшенные цеха легендарного «Москвича», и заодно вспомнить его почти 70-летнюю историю.
Ведь предупреждали, «Москвича» на Волгоградском проспекте уже давно нет. Не верилось. Неужели от существовавшего с 1930 года громадного автомобильного завода, выпускавшего в лучшие годы около 200 тыс. машин в год, мало что осталось? С 1995 года предприятие работало с перебоями, в 2001-м окончательно встало. Потом банкротство в 2006-м, и в том же году распродажа имущества на торгах.
У административного здания АЗЛК нас встречает бывший начальник цеха прессового корпуса завода Анатолий Гресев. Рядом стоит его припаркованный «Москвич-2141» — гордость и напоминание о прошлом, когда вся жизнь крутилась вокруг этих машин и была простой и понятной.
— Мы же здесь и учились, и занимались спортом, и рожали детей — и все без отрыва от производства. А какая у нас была самодеятельность, какие концерты, знали бы вы! — он широко улыбается.
Истории заводчан — «Москвич» это или ЗИЛ, или «Серп и молот» — часто похожи между собой: многие работали на московских предприятиях династиями, здесь же находили себе жен, мужей. Приходили совсем молодыми и дорабатывали, как правило, до самого закрытия производства — даже в кризисные годы не веря, что близится конец. Так и Анатолий Гресев пришел на АЗЛК сразу после армии и из простого штамповщика превратился в начальника цеха нового прессового корпуса.
— Тогда у меня в подчинении было 1200 человек, после объединения прессового и кузовного цехов я уже руководил 3 тыс.— вспоминает он, пока мы поднимаемся на крышу административного здания АЗЛК. Отсюда открывается лучший вид на бывшую территорию завода. Недалеко от станции метро «Текстильщики» стеклянным фасадом бликует дворец спорта «Москвич», за ним на Волгоградское шоссе смотрит культурный центр «Москвич», чуть подальше теряется за зеленью и домами стадион — он тоже «Москвич». Переходим на другую сторону — вдалеке слева на огромной заставленной парковке переливаются на солнце теснящиеся автомобили. Когда-то это были цеха «Москвича», сегодня здесь собирают машины Renault. Ближе к нам по земле стелятся еще два огромных корпуса — это уже «Технополис “Москва”», в котором сегодня главным администратором и работает Анатолий Гресев. На территории этих цехов московское правительство с 2010 года создает центр инновационного производства.
Раньше в административном корпусе сидело руководство АЗЛК, были своя столовая и даже небольшой концертный зал, а сегодня здесь хаос: двери сорваны с петель, на полу валяются обвалившийся потолок и мусор. Искать следы истории уже бесполезно: кроме сложенных на первом этаже букв «МОСКВИЧ» и одного плаката, об автомобильном прошлом здесь ничего не напоминает. По соседству с административным зданием парит похожий на летающую тарелку бывший музей АЗЛК. Но коллекции старых «Москвичей» здесь не найти: через несколько лет после объявления завода банкротом они были перевезены в Музей ретроавтомобилей на Рогожском Валу. Руководство «Технополиса» и столичные власти обещают, что через несколько лет в эти здания вновь вернется жизнь: к 2017 году они будут объединены в офисно-гостиничный комплекс.
Теперь нас ждут производственные цеха. Первый на очереди — прессовый, в котором, как раз и работал Анатолий Гресев. Его реконструкцию руководство «Технополиса» планирует начать этим летом. Цех необъятен и пустынен. В полу чернеют огромные проемы, потолок подпирают раскрашенные яркой краской железные колонны, шумит какая-то строительная техника. Никакого оборудования здесь давно нет.
— Наши прессы были вывезены в Китай, Индию, Турцию, Иран, где до сих пор продолжают работать. Ни один из них не ушел в Россию. Это был 2005 год,— вспоминает господин Гресев.
Скоро и эти цветные колонны, и эти темные проемы исчезнут, а старый прессовый цех займут инновационные компании, уже освоившие 220 тыс. кв. м соседнего корпуса АЗЛК, где о «Москвиче» уже ничего и не напоминает. Теперь здесь вовсю развиваются совсем иные производства — чипов, светодиодов, композитных материалов. В этом январе сюда была перевезена библиотека Политехнического музея, закрытого на реконструкцию до 2018 года.
Так сегодня выглядит прессовый корпус АЗЛК
Но перестраиваемые московскими властями цеха АЗЛК и производство «Рено Россия» (бывший «Автофрамос») — это еще не вся территория «Москвича». Около 22 га земли, а с ними и 15 бывших заводских зданий общей площадью почти 250 тыс. кв. м, но уже внутри Третьего транспортного кольца, принадлежат группе «Метрополь». Именно «Метрополь» в 2006 году на торгах выкупил всю недвижимость банкротящегося завода. Позже часть зданий, среди которых был и дом культуры «Москвич», компания продала правительству Москвы. В 2007 году группа анонсировала планы по строительству на месте старых цехов 1,5 млн кв. м, но из-за кризиса проект был заморожен. В 2013 году «Метрополь» обнародовал новые параметры стройки, за прошедшие годы уменьшившиеся до 640 тыс. кв. м жилых и торгово-офисных площадей.
— Проанализировав ситуацию, мы сделали вывод, что принять в этом месте 1,5 млн кв. м недвижимости не смогут ни улично-дорожная сеть, ни сложившийся рынок недвижимости. Сейчас мы готовим проект редевелопмента территории и планируем, что в этом году оформим необходимую градостроительную документацию,— пояснил генеральный директор УК «Метрополь Девелопмент» Денис Фокин. Как будет выглядеть район, который должен появиться на месте полуразрушенных корпусов «Москвича», в «Метрополе» пока не раскрывают — концепция еще дорабатывается.
Главный администратор «Технополиса “Москва”», в прошлом начальник цеха прессового корпуса АЗЛК Анатолий Гресев
В каждом цехе была своя столовая. Все было шикарно, играла музыка. Во вредных цехах — свое особенное меню: сметана, всякие вкусности. Наш завод, кстати, не только автомобили выпускал, но и жилье строил. Дома в Печатниках, Люблино — это наши дома. У меня четыре сына, сначала я получил комнату, потом квартиру, затем как многодетный отец еще одну квартиру, и все это было бесплатно, от завода,— только работай хорошо. Если хотел купить машину, давали кредит. Мой «Москвич», на котором я вас возил, я так и купил.
Поэтому когда у АЗЛК начались проблемы и нам почти три года не платили зарплату, многие все равно не могли себе представить, что в итоге завод будет закрыт. Наверное, уже тогда было негласно решено, что все тяжелые производства из Москвы будут выводиться, но нам, работникам, некогда было вникать в эту историю: весь день мы проводили в цехах. Мы продолжали выпускать машины, но они скапливались мертвым грузом. Во-первых, спроса почти не было, во-вторых, и наши поставщики столкнулись с серьезными проблемами: они не поставляли нам комплектующие, а мы как результат не могли дособрать автомобили. В итоге оборудование было законсервировано, потом на уровне правительства приняли решение распродать его на аукционе. Я получал приказы: «Петрович, должны приехать китайцы, демонтируйте то-то и то-то».
Когда АЗЛК был жив, он всегда подкидывал какие-то средства, но потом пришлось выживать самим. Было время, что жили за счет сдачи площадей в аренду. Но, даже когда у завода появились проблемы, дворец никогда не пустовал: всегда проходили какие-то мероприятия. Заводчане к нам ходят до сих пор. Был момент, когда они нам даже помогли отстоять дворец: это было в тот момент, когда у завода образовались большие долги и нас хотели продать. Люди собрали подписи и отстояли.
Эти стены такое количество артистов видели и во времена АЗЛК, и сейчас. Почти все московские театры проводили и до сих пор проводят у нас свои мероприятия, здесь проходили рок-фестивали. Как и во времена завода, у нас очень много детских студий. Интересно смотреть, как взрослые тетеньки приводят сюда своих детей, а ведь сами когда-то были такие же маленькие и посещали те же самые кружки. Единственное чего здесь сейчас нет, так это заседаний партийных и комсомольских организаций. Это да, а все остальное живет и здравствует.