Завтра 25 января день рождения В.С.Высоцкого (5 фото)

"Володя Высоцкий. Он всенародно любим. Он и при жизни знал это. До сих пор я оскорблена непризнанием его литературной профессиональности. Он столько работал над строкой. Но ведь всё, что делает человек, художественно одарённый, на сцене или за письменным столом,- это всегда всё-таки погибель для других благ. Но дело не в том, что когда-то что-то запрещалось. Он ведь не был неудачником. Он прежде всего - поэт, предводитель своей судьбы, и ни в каком благоденствии не нуждался. Его имя стоит само за себя. И в защите не нуждается. Всенародная слава его не отвлекала. И поэтому после смерти его имя не может стать ширпотребом."

Белла Ахмадулина
"Менделеевец" (Москва, МХТИ имени Менделеева) 4 марта 1987 года, с.4

Замечательная поэтесса Белла Ахмадулина наблюдала бытие с высоты Парнаса. Реальность, к величайшему сожалению, несколько иная.

Эту низменную реальность в деталях препарировал Евгений Евтушенко: 
"Торгаш тебя ставит в игрушечке-"Ладе"
Со шлюхой, измазанной в шоколаде.
И цедит: "Чтоб не задремать за рулём,
А ну-ка Высоцкого мы крутанём."

Имя поэта всё же нуждается в защите от торгашей любой масти - будь то писака, сочиняющий книжки вроде "Правда про всех любовниц Высоцкого", будь то медиум-спиритист, якобы общающийся в загробном мире с духом поэта, или безголосая попса, пиарящаяся на песнях Высоцкого в эфире центральных телеаналов. Торгаши плодятся и плодятся, но к счастью, гораздо больше людей, которые просто придут с цветами к памятнику Высоцкому, чтобы почтить память поэта.

Еще несколько малоизвестных писем В. Высоцкого.
Письма Ване...
Ах, милый Ваня! Я гуляю по Парижу — 

И то, что слышу, и то, что вижу,- 


Пишу в блокнотик, впечатлениям вдогонку: 

Когда состарюсь — издам 
книжонку.



Никогда не мог подумать что у этой песни есть конкретный адресат. Иванов 
много на Руси...Но оказывается естьчеловек  которому 
Высоцкий писал эти письма.


 

 

Адрес отправления: mr. Visotski 10 avenue Marivaux maisons laffite 78 
France.



Адрес получения: СССР, Москва, московский театр драмы и комедии на Таганке. 
Артисту Бортнику И.



Дата получения: 25 февраля 1975 г.



Дорогой Ваня! Вот я здесь уже третью неделю. Живу. Пишу. Немного гляжу 
кино и постигаю тайны языка. Безуспешно. Подорванная алкоголем память моя с 
трудом удерживает услышанное. Отвык я без суеты, развлекаться по-ихнему не 
умею, да и сложно без языка. Хотя позднее, должно быть, буду все вспоминать с 
удовольствием и с удивлением выясню, что было много интересного. На всякий 
случай записываю кое-что, вроде как в дневник. Читаю. Словом — всё хорошо. 
Только, кажется, не совсем это верно говорили уважаемые товарищи Чаадаев и 
Пушкин: «где хорошо, там и отечество». Вернее, это полуправда. Скорее, где 
тебе хорошо, но где и от тебя хорошо. А от меня тут — никак. Хотя — пока 
только суета и дела — может быть, после раскручусь. Но пока:


«Ах! Милый Ваня — мы в Париже

Нужны, как в бане пассатижи!»


Словом, иногда скучаю, иногда веселюсь, все то же, только без деловых 
звонков, беготни и без театральных наших разговоров. То, что я тебе 
рассказывал про кино — пока очень проблематично. Кто-то с кем-то никак не 
может договориться. Ну... поглядим. Пока пасу я в меру способностей, старшего 
сына. Он гудит по-маленьку и скучает, паразит, но, вроде, скоро начнет 
работать. Видел одно кино про несчастного вампира Дракулу, которому очень 
нужна кровь невинных девушек, каковых в округе более нет.


И предпринимает он путешествие, пьет кровушку, но всегда ошибается насчет 
той же невинности и потом долго и омерзительно блюет кровью. У него вкус 
тонкий — и не невинную кровь он никак воспринять не может, бедняга. Во. какие 
дела. Написал я несколько баллад для «Робин Гуда», но пишется мне здесь 
как-то с трудом и с юмором хуже на французской земле.


Думаю, что скоро попутешествую. Пока — больше дома сижу, гляжу телевизор на 
враждебном и недоступном пика языке.

Поездка Москва — Париж была, пожалуй, самым ярким пятном. Сломались мы в 
Белоруссии, починились с трудом, были в Западном Берлине, ночевали в немецком 
западном же городке под именем Карслруе. В Варшаве глядел я спектакль Вайды: 
«Дело Дантона». Артистам там — хоть ложкой черпай, играть — по горло. Вообще 
же, обратил внимание, что и в кино и в театре перестала режиссура 
самовыражаться, или — может, не умеет больше, и прячется за артистов. Как там 
у Вас дела? Я ведь могу позвонить, но только поздно, когда тебя уже в театре 
нет. Потому и новостей не имею, а Ивану не звоню, он странно как-то вел себя 
перед отъездом моим, но я забывчив на это и, может быть, отзвоню. Золотухину 
напишут хотя и не знаю, где он. Передай привет шефу, я по нему, конечно, 
соскучился.

Хотя, может быть увижу его тут. Дупаку тоже кланяйся и Леньке 
Филатову и Борисам Хмелю и Глаголину. Засим позвольте, почтеннейше 
откланяться.


Ваш искренний друг и давнишний почитатель



Володя

Р.S. Ванечка, я тебя обнимаю! Напиши!Р.Р.S. Не пей, Ванятка, я тебе гостинца привезу!

Адрес получения: Soviet Union, Moscow. Москва. Театр на Таганке,
Бортнику 
Ивану. (В левом углу фирменного конверта отеля «La Ceiba»
рукой Высоцкого 
написано: «Air Mail. Soviet Union. URSS»)



Дата получения: 5 июля 1977 г.

А знаешь ли ты, незабвенный друг мой, 
Ваня, где я? Возьми-ка, Ваня. карту или, лучше того — глобус! Взял? Теперь 
ищи, дорогой мои, Америку... Да не там, это, дурачок, Африка. Левее!.. Вот... 
именно. Теперь найди враждебный США! Так. А ниже — Мексика. А я в ней. 
Пошарь теперь, Ванечка, пальчиком по Мексике вправо до синего цвета. Это 
будет Карибское море, а в него выдается такой еще язычок. Это 
полуостров Юкатан. Тут жили индейцы Майя, зверски истребленные 
испанскими конквистадорами, о чем свидетельствуют многочисленные 
развалины, останки скелетов, черепа и красная, от обильного политая кровью, 
земля.
На самом кончике Юкатана, вроде как тяпун на языке, есть райское 
место Канкун, но я не там. Мне еще четыре часа на пароходике до 
острова Косумель — его, Ваня, на карте не ищи, — нет его на карте, потому 
что он махонький, всего, как от тебя до Внуково. Вот сюда и занесла 
меня недавно воспетая «Нелегкая».

Здесь почти тропики. Почти — по-научному называется суб. Значит здесь 
субтропики. Это значит жара, мухи, фрукты, жара, рыба, жара, скука, жара и т. 
д. Марина неожиданно должна здесь сниматься в фильме «Дявольский Бермудский 
треугольник». Гофманиана продолжается. Роль ей неинтересная ни с какой 
стороны, только со стороны моря. которое, Ванечка, вот оно — прямо под окном 
комнаты, которая в маленьком таком отеле под названием «La Ceiba». В комнате 
есть кондиционер — так что из
пекла прямо попадаешь в холодильник. Море 
удивительное, никогда нет штормов и цвет голубой и синий и меняется 
ежесекундно. Но... вода очень соленая, к тому же, говорят, здесь есть любящие 
людей акулы и воспитанные и взращенные на человечине — барракуды. Одну Марина 
вчера видела с кораблика, на котором съемки. Это такая змея, толщиной в 
ногу,
метра два длиной, но с собачьей головой и собачьими же челюстями. 
Хотя, она в свою очередь, говорят, вкусная.

Съемки — это адский котел с киношными фонарями. Я был один раз и... баста. 
А жена моя. — добытчица, вкалывает до обмороков. Здоровье мое без особых 
изменений, несмотря на лекарства и солнце, но я купаюсь, сгораю, мажусь 
кремом и даже пытаюсь кое-что писать. Например:



«Чистый мёд, как нектар из пыльцы,

Пью и думаю, стоя у 
рынка:

Злую шутку сыграли жрецы

С золотыми индейцами 
Инка».



Они, дураки, предсказали, что прийдет спаситель с бородой и на лошади. Он 
и пришел Фернандо, который Кортес со товарищи. И побил уйму народу — эдак 
миллионов десять. Прости, Ванечка, за историю с географией. Звонил из Парижа 
Севке. Он рассказал мало, будучи с похмелья. Опиши хоть ты. Я буду здесь еще 
месяц, а потом намылимся куда подальше. Мой Наш адрес: Marina Vlady Hotel La 
Ceiba Cozumel Quintana
Roo Mexico. Целую Марина. Я тоже. — Володя.

Не пей, Ванечка, водки и не балуйся. Привет кому хочешь и шеву.