«Второе рождение» Михаила Девятаева (5 фото)

Летчика Михаила Девятаева война застала под Минском, в Молодечно, в составе 163-го истребительного авиаполка. Уже 23 июня 1941-го состоялся его первый воздушный бой, а 24 июня Девятаев открыл боевой счет, уничтожив вражеский бомбардировщик Ю-87.

Обстановка на фронтах с каждым днем ухудшалась, и вскоре полк Девятаева перебросили под Москву. Защищая подступы к столице, летчик ежедневно участвовал в тяжелых поединках с врагом и побеждал. К сентябрю 1941-го истребитель совершил 180 боевых вылетов, участвовал в 35 воздушных боях, сбил 9 нацистских самолетов. «Летает смело и уверенно, лично дисциплинирован, требователен к себе и подчиненным», — говорится в представлении Девятаева к ордену «Красного Знамени».

После полученного в одном из сентябрьских боев ранения и диагноза «не годен к боевой авиации» летчика перевели в авиацию тихоходную. Сначала служба в бомбардировочном полку, потом — в санитарной авиации… За штурвал истребителя Девятаев снова сел лишь в мае 1944-го, когда познакомился со знаменитым летчиком Александром Покрышкиным, готовящимся принять командование над 9-й Гвардейской истребительной авиадивизией Украинского фронта. В его составе на «Аэрокобре» командир звена, гвардии старший лейтенант Михаил Девятаев и продолжил службу.

13 июля 1944 года истребитель участвовал в бою близ Львова, когда после трех боевых вылетов столкнулся с «Мессерами» люфтваффе. Выпрыгивая из подбитого, охваченного огнем самолета, Девятаев ударился о стабилизатор хвостового оперенья и потерял сознание, успев дернуть кольцо парашюта. Его подобрали немцы — с сильными ожогами и в бессознательном состоянии…
После длительных допросов абвера в Варшаве летчика направили в Лодзинский лагерь для военнопленных. Оттуда — в лагерь Кляйн-Кенигсберг.

«Проходя по двору, мы заметили, что всюду разбросаны детские рубашки, штанишки, женские чулки, обувь и даже горшки для малышей, — писал в воспоминаниях Девятаев. — Кто-то отважился спросить у охранника, что все это означает. Эсэсовец ответил: здесь находились еврейские семьи, людей вчера сожгли в печах, чтобы предоставить место вам, вновь прибывшим».

Смириться с унижениями и пытками, жить за колючей проволокой Девятаев не мог. Он также понимал, что бежать из этого ада одному — невозможно. Среди узников концлагеря летчик вскоре нашел единомышленников для побега. Каждую ночь, после нечеловеческого трудового дня, они рыли подкоп в полу стоящего на сваях барака. Ложками, мисками, руками — чем придется. Землю разбрасывали и утрамбовывали. И вот, когда путь к свободе был почти проложен, лаз девятаевцев обнаружила охрана…

Попытка к бегству стала для летчика билетом в «Заксенхаузен», лагерь смерти. Заключенных, совершивших «преступление против Рейха» изнуряли адским трудом, а после, выжав из них все соки, отправляли в газовую камеру. Но Девятаеву повезло. В бараке санобработки парикмахер заменил его бирку «смертника» на бирку «штрафника» Степана Григорьевича Никитенко, забитого охранниками учителя из Дарницы. После этого летчик нес все тяготы жизни в концлагере, отзываясь на чужое имя.

В конце октября 1944 года наиболее крепких и трудоспособных узников Заксенхаузена отправили на остров Узедом. Там, на аэродроме Пенемюнде, располагался центр по созданию первых в мире крылатых и баллистических ракет семейства «Фау» — объект секретный, а значит, оставлять в живых заключенных концлагеря немцы не собирались. Бежать с острова — невозможно.

«Один отчаянный югослав затаился на островном озере, — писал Девятаев. — Поймали. В назидание всем поставили перед строем и спустили овчарок. Чтобы загрызли не сразу — шею обмотали брезентом. Я видел много всего, но более страшной картины не помню. И все-таки засыпал и просыпался с мыслью: бежать!»

И ему это удалось! 8 февраля 1945 года Михаил Девятаев вместе с девятью узниками концлагеря угнал нацистский самолет с аэродрома Пенемюнде. Выбрав подходящий момент — во время перерыва на обед, — пленники убили конвоира. Один из узников, чтобы не вызвать подозрений, надел его форму и «сопроводил» заговорщиков на аэродром. Девятаевцы забрались в кабину бомбардировщика He-111, и летчик завел мотор. Вражеский самолет набирал скорость, но предательски не взлетал. Тогда Девятаев повел бомбардировщик на второй взлетный круг. Наконец разобравшись в управлении, летчик поднял He-111 в небо.

«Чужая машина, чужое небо, чужая земля — не предайте нас, людей, выстрадавших голод и боли, стремящихся осуществить право спастись от смерти. Послужите нам, и мы не раз на своем веку вспомним вас добрым словом. У нас впереди вся жизнь, мы сегодня рождаемся вторично».

Обнаружив пропажу, немцы направили за беглецами истребитель, но догнать узников им так и не удалось. На подлете к советской территории угнанный самолет обстреляли родные зенитчики — пришлось совершить вынужденную посадку. Южнее населенного пункта Голлин Девятаев «на брюхо» посадил немецкий бомбардировщик в расположении советских сил.

Здесь беглецов встретили как героев, но менее теплый прием ждал Девятаева в отделении контрразведки «СМЕРШ». Там не поверили, что простому летчику под силу угнать немецкий самолет с секретного объекта. А ведь устройство вражеского бомбардировщика Девятаев украдкой изучал, работая на аэродроме!