Переправа

Под Киевом Днепр широк. Гордый и могучий, он нес свои быстрые воды далеко на юг, к морю, оставаясь непреклонным и суровым, таинственным и коварным, не щадящим никого...
Таким казался мне Днепр в сентябре 43-го года, когда, преследуя отступающего врага, мы вышли на его необозримые берега. Казалось, — свыше человеческих сил преодолеть эту водную преграду, так надежно укрывшую немцев на высоком противоположном берегу, носящем название — Днепровские кручи.
Левый берег, в лесу которого остановилась наша батарея, тянулся неширокой равнинной полосой, отделенной от остального пространства высокой стеной стройного сосняка.
Пересекаемая кое-где поросшими оврагами впадающих речушек да небольшими холмами, равнина как бы подчеркивала своим ландшафтом отчужденность правого, «чужого» берега.
Утомленные переходами, мы спешились и, оставив в лесу лошадей, подошли к воде. Утолив жажду, легли на траву и долго смотрели в синь воды, высокое голубое небо и с тревогой думали каждый о своем, но об одном и том же: «Что же теперь?».
Постепенно стали подходить солдаты и командиры других частей (подразделений), перебрасывались короткими фразами, любовались безмолвной стихией. Но вот, как бы обрывая на полуслове собеседника, тишину прорезала короткая пулеметная очередь. «С того берега». «Немец». Зарей взвилась ракета, и как обычно нестройно стали пощелкивать сухие выстрелы... Снова окапываться…
Когда был открыт окоп наблюдательного пункта на одном из холмов и протянута километровая нитка телефона, день уже начал угасать, слепя закатом. Пришел командир батареи, старший лейтенант Ковыляев (позднее он был убит под Белой Церквью вместе с несколькими разведчиками во время похода в тыл врага, откуда должны были корректировать по рации огонь батарей нашего полка) и мы стали изучать местность, ожидая дальнейших приказов.
Неожиданно в низовье блеснули яркие вспышки, и огромные клубы черного дыма поднялись над ранее видневшейся полоской железнодорожного моста. «Отступили и там». Спустя несколько секунд донесся по реке не взрыв, а сплошной грохочущий гул и отдался в каждом из нас еще одной печалью и злобой.
В эту ночь сходу, на рыбацких лодках и плоскодонках, на подброшенных откуда-то шлюпках началась переправа пехоты на «тот берег». Всю ночь через Днепр шныряли лодки, то появляясь, то уходя в кромешную тьму, освещаемую ракетами. Немцы не думали обнаружить русских поутру у себя под носом, на небольшом пологом клочке берега.
Мы получили приказ из штаба; в час дня участвовать в артиллерийской подготовке переднего края и в дальнейшем поддерживать огнем наступление.— • Было неожиданно слышать этот приказ, а еще более странным показался скупой расход снарядов — по три на орудие. Ровно в час телефонисты передали команды на батареи: «Огонь!». Когда на обрыве заплясали фонтаны огня и земли и от канонады выстрелов и разрывов привычно заложило в ушах, мы увидели., как стали выбегать из зданий кирпичного завода наши солдаты. Как только огонь был перенесен в глубь обороны противника, тут же ожили вражеские огневые точки. - Развязка наступила почти мгновенно. Не обеспеченные дальнейшей поддержкой артиллерии, оставшиеся, как на ладони, пехотинцы, окопами валились от пуль, мин и гранат, катившихся вниз по уклону.
До завода никто не добрался. Немцы двумя цепями опустились вниз, деловито добили раненых, обшарили трупы и медленно ушли наверх. Спустя час из стен завода стремглав выбежал раздетый человек с повязкой на голове и бросился в воду. Одинокая фигура мелькнула затем в . кустарниках, пересекла остров и, пробившись к берегу Днепра, снова бросилась в холодную воду.
Немцы заметили его поздно, когда пловец был уже на середине реки. Он быстро преодолевал расстояние, осыпаемый фонтанами брызг от пуль. Наконец, он выбрался на берег и быстро побежал к лесу. Позднее мы узнали, что это был связной командира батальона, чудом оставшийся в живых.
Уже смеркалось, когда командир батареи позвал меня с собой в штаб дивизиона. Командир дивизиона майор Комлик, впоследствии получивший звание Героя Советского Союза за эту операцию, передал нам приказ командования дивизии: этой ночью проложить телефонную связь на остров и переправить два орудия нашей батареи для обороны. Неожиданность застала нас врасплох, и в то же Время заставила сосредоточиться на одном: как выполнить этот приказ. Срочно надо было готовить катушки с кабелем, искать лодку, рубить сосны, не имея топоров и пил, кроме кухонного комплекта! Но верно говорят: солдат из-под земли достанет. Так случилось и на этот раз. Пока одна группа солдат рубила деревья и вязала плот для полуторатонных орудий, мы вчетвером сели в лодку и стали распускать барабаны катушек. Но как только первые десятки метров кабеля погрузились в воду, я нашел, что течением сильно заносит провод и нам не хватит взятого запаса. Пришлось все смотать и вернуться на берег. Пополнив запас провода и забравшись выше по течению, наша лодка снова легла курсом на противоположный берег.
Часа через два мы достигли берега острова и с радостью услышали знакомый голос комбата. Нас поздравляли с успехом, но радость сменилась досадой, когда слышимость на проводе начала быстро ухудшаться и, наконец, совсем пропала. Нам стало ясно: кабель намок... И снова переправа и, снова сматывание...
Рассвет застал нас на нашем берегу. Плот с пушкой унесло бы течением дальше острова, если бы он не сел-на мель метрах в пятнадцати от его берега. Пришлось его замаскировать и ждать ночи.
Вдруг мы узнали, что первая батарея, имея кабель с пластмассовой изоляцией, проложила и держит связь с тем же островом. Солнце уже взошло, когда мы с разведчиком Борисом Соловьевым решили отправиться снова на остров — проложить «перемычку» к своему наблюдательному пункту. Вначале все было тихо, но примерно на середине реки нас обнаружили и стали обстреливать пулеметными очередями, которые ложились все ближе и ближе. Наконец, когда пули ударили в борт лодки, мы, не сговариваясь, бросились на дно, а когда лодку отнесло снова стали быстро грести.
Очереди снова повторились. Но на этот раз менее точные, а лодку тем временем укрыли кусты.
... Когда мы подошли к телефонистам, нам рассказали о двух в лодке, чудом не отправившихся на дно.
Маневр наступления повторился и на третий день. Ночью перевозили раненых, пополнение и пищу.
Через два дня мы получили приказ сняться с острова. Кончилось, испытание терпения и выдержки. Мы снова были на берегу, где можно вырыть настоящий окоп и в него не набирается вода как в песчаном грунте острова, да и обстрел здесь был терпимей: недолеты своих «катюш» не беспокоят. Вернувшись, мы получили приказ менять позиции. Продвигались лесной дорогой вдоль Днепра вверх по течению. Наконец, лес кончился, и батареи стали на опушке. Наблюдательный пункт мы выбрали на обрыве, откуда хорошо был виден передний край противника. Мимо проходила дорога, спускавшаяся к берегу, где наводился понтонный мост, разбитый при недавнем налете авиации. Прошлыми ночами, когда с острова велись ложные наступления, оттянувшие к себе часть немецких войск, наши саперы под прикрытием артиллерии и авиации навели здесь переправу и обеспечили переброску войск, снаряжения, танков, артиллерии.
На следующий день мы перешли на отвоеванный плацдарм, который, как в клещах, был зажат сильными линиями обороны противника. Проезжая понтонным мостом, я не мог знать, что через две недели меня повезут обратно и на этот раз — в госпиталь, а мост будет снова взорван.
В. ЧАЙКОВСКИЙ

Деда не стало 5 октября 2013 года.