О чем жалеют старики на пороге вечности (7 фото)
Они родили слишком мало детей
«Я сейчас так жалею, что мы тогда не родили дочке братика или сестричку. Жили мы в коммуналке, впятером в одной комнате с моими родителями. И я думала — ну куда еще одного ребенка, куда? И эта спит в углу на сундучке, потому что даже кроватку поставить негде. А потом мужу по служебной линии выделили квартиру. А потом — другую, побольше. Но возраст был уже не тот, чтобы рожать».
«Сейчас думаю: ну вот почему я не родила даже пятерых? Ведь все было: муж хороший, надежный, добытчик, «каменная стена». Работа была, детский сад, школа, кружки… Всех бы вырастили, подняли на ноги, в жизни устроили. А мы просто жили как все: у всех ребенок один, и у нас пусть будет один».
«Видела, как мой муж нянчится со щенком, и подумала — а ведь это в нем нерастраченные отцовские чувства. Его любви на десятерых бы хватило, а я ему родила только одного…»
Они слишком много работали
Второй пункт часто связан с первым — многие бабушки вспоминают, что в молодости делали аборты из опасения потерять работу, квалификацию, стаж. В старости, оглядываясь на прожитую жизнь, они просто ума не могут приложить, зачем за эту работу держались — часто неквалифицированную, непрестижную, скучную, тяжелую, низкооплачиваемую.
«Работала я кладовщицей. Все время на нервах — вдруг недостачу обнаружат, на меня запишут, тогда — суд, тюрьма. А сейчас подумаю: и зачем работала? У мужа-то хороший оклад был. А просто все работали, и я тоже».
«Тридцать лет я проработала в химической лаборатории. Уже к пятидесяти годам никакого здоровья не осталось — потеряла зубы, желудок больной, гинекология. И зачем, спрашивается? Сегодня моя пенсия — три тысячи рублей, даже на лекарства не хватит».
Они слишком мало путешествовали
В числе лучших своих воспоминаний большинство пожилых людей называет путешествия, походы, поездки.
«Помню, как мы еще студентками поехали на Байкал. Какая же там неземная красота!»
«Мы на целый месяц отправились в круиз на теплоходе по Волге до Астрахани. Какое же это было счастье! Мы были на экскурсиях в разных исторических городах, загорали, купались. Посмотрите, я до сих пор храню фотографии!»
«Помню, как мы приехали к друзьям в Грузию. Каким же мясом нас угощали грузины! У них было совсем не такое мясо, как у нас, из магазина, замороженное. Это было парное мясо! А еще нас угощали домашним вином, хачапури, фруктами из своего сада».
«На выходные мы решили поехать в Ленинград. У нас тогда машина была еще двадцать первая «Волга». Семь часов за рулем. Утром сели завтракать в Петродворце на берегу Финского залива. А потом заработали фонтаны!»
«В Советском Союзе ведь были дешевые авиабилеты. Почему я тогда не съездила на Дальний Восток, на Сахалин, на Камчатку? Теперь уже никогда эти края не увижу».
Они слишком мало общались с друзьями, детьми, родителями
«Как бы я хотела сейчас увидеть свою мамочку, поцеловать ее, поговорить с ней! А мамы уже двадцать лет нет с нами. Я знаю, что когда не будет меня, моя дочка будет точно так же тосковать, ей будет точно так же меня не хватать. Но как ей это объяснить сейчас? Она так редко приезжает!»
«Мой лучший друг с юности — Василий Петрович Морозов — живет в двух станциях метро от нас. Но вот уже несколько лет мы говорим только по телефону. Для двух стариков-инвалидов даже две станции метро — непреодолимое расстояние. А какие у нас раньше были праздники! Жены пекли пироги, за столом собиралось по тридцать человек. Песни всегда пели наши любимые. Чаще надо было встречаться, не только по праздникам!»
«Родила я Сашеньку и в два месяца отдала в ясли. Потом — детский сад, школа с продленкой… Летом — пионерский лагерь. Однажды вечером прихожу домой и понимаю — там живет чужой, совершенно мне не знакомый пятнадцатилетний человек».
Они покупали слишком много ненужных вещей
«Видишь, дочка, ковер на стене висит? Тридцать лет назад за ним записывались в очередь. Когда ковры давали, муж был в командировке, я одна его на своем горбу тащила с Ленинского проспекта на «Три вокзала», а потом на электричке в Пушкино. И кому сегодня этот ковер нужен? Разве что бомжам вместо подстилки».
«Видите, у нас в буфете стоит немецкий фарфоровый сервиз на двенадцать персон. А мы даже никогда в жизни из него не ели-не пили. О! Давайте возьмем оттуда по чашке с блюдцем и выпьем из них чаю, наконец. И для варенья розетки выберите самые красивые».
«Мы с ума сходили по этим вещам, покупали, доставали, старались… А ведь они даже не делают жизнь комфортнее — наоборот, они мешают. Ну зачем мы купили эту полированную «стенку»? Все детство детям испортили — «не трожь», «не поцарапай». А лучше бы стоял тут самый простой шкаф, из досок сколоченный, зато детям можно было бы играть, рисовать, лазать!»
«Купила на всю зарплату финские сапоги. Мы потом целый месяц питались одной картошкой, которую бабушка из деревни привезла. И зачем? Разве кто-то когда-то стал меня больше уважать, лучше ко мне относиться из-за того, что у меня сапоги финские, а у других — нет?»
Они не интересовались духовными вопросами
«Я даже ни одной молитвы не знала. Сейчас молюсь по мере сил. Хотя бы самыми простыми словами: «Господи, помилуй!» Молитва — это такая радость».
«Знаете, я всю жизнь верующих людей как-то побаивалась. Особенно всегда боялась, что они тайком от меня научат своей вере моих детей, расскажут им, что Бог есть. Дети-то у меня крещеные, но о Боге я с ними не говорила никогда — сами понимаете, тогда всякое могло быть. А теперь понимаю — у верующих была жизнь, у них было что-то важное, что для меня тогда прошло мимо».
Они слишком мало учились
«Ну почему я не стала поступать в институт, ограничилась только техникумом? Ведь могла бы запросто получить высшее образование. А все говорили: куда тебе, уже двадцать пять лет, давай, работай, завязывай со школярством».
«И что мне помешало выучить немецкий язык хорошо? Ведь сколько лет прожила в Германии с мужем-военным, а помню только «auf Wiedersehen».
«Как мало я читала книг! Все дела да дела. Видите, какая у нас огромная библиотека, а большинство этих книг я даже никогда не открывала. Не знаю, что там, под обложками».