Почему Гоголь сжег второй том «Мертвых душ»?
Последние четыре года своей жизни Гоголь прожил в Москве, в доме на Никитском бульваре. Именно там, по преданию, он сжег второй том «Мертвых душ». Дом принадлежал графу А. П. Толстому, который приютил у себя вечно неустроенного и одинокого писателя и делал все для того, чтобы он чувствовал себя свободно и удобно.
За Гоголем ухаживали, как за ребенком: обеды, завтраки и ужины подавали куда и когда ему было угодно, стирали одежду и даже раскладывали стиранное по комодам. При нем, кроме домашней прислуги, был молодой малоросс Семен, расторопный и преданный. Во флигеле, где обитал писатель, всегда стояла необыкновенная тишина. Он ходил из угла в угол, сидел, писал или катал хлебные шарики, которые, как он говорил, помогали ему сосредоточиться и решать сложные задачи. Но, несмотря на благоприятные условия для жизни и творчества, в доме на Никитском бульваре разразилась последняя, странная драма в жизни Гоголя.
Многие из тех, кто лично знал Николая Васильевича, считали его человеком скрытным и таинственным. Даже друзья и поклонники его таланта отмечали, что он был склонен к лукавству, обманам и мистификациям. И на просьбу самого Гоголя высказаться о нем, как о человеке, преданный его друг Плетнев, ответил: «Существо скрытное, эгоистическое, надменное, недоверчивое и всем жертвующее для славы...»
Гоголь жил своим творчеством, ради него он обрек себя на бедность. Все его имущество ограничивалось «самым маленьким чемоданом». Второй том «Мертвых душ», главный труд жизни писателя, результат его религиозных исканий, должен был быть скоро завершен. Это был труд, в который он вложил всю правду о России, всю свою любовь к ней. «Труд мой велик, мой подвиг спасителен!» – говорил Гоголь друзьям. Однако в жизни писателя наступил переломный момент...
Началось все в январе 1852 года, когда умерла Е. Хомякова, жена гоголевского друга. Он считал ее достойнейшей женщиной. И после ее смерти признался своему духовнику, протоиерею Матфею (Константиновскому): «На меня нашел страх смерти». С этого момента Николай Васильевич постоянно думал о смерти, жаловался на упадок сил. Все тот же отец Матфей требовал от него оставить литературные труды и, наконец, подумать о своем духовном состоянии, умерить свой аппетит и начать поститься. Николай Васильевич, прислушиваясь к советам духовника, стал поститься, хотя и не потерял обычного своего аппетита, поэтому страдал от недостатка пищи, по ночам молился, спал мало.
С точки зрения современной психиатрии можно предположить, что у Гоголя был психоневроз. Подействовала ли на него так сильно смерть Хомяковой или же была еще какая-нибудь причина для развития у писателя невроза – неизвестно. Зато известно, что в детстве у Гоголя были припадки, которые сопровождались тоской и депрессией, настолько сильными, что однажды он сказал: «Повеситься или утонуть казалось мне как бы похожим на какое-то лекарство и облегчение». А в 1845 году в письме к Н.М. Языкову Гоголь писал: «Здоровье мое стало плоховато... Нервическое тревожное беспокойство и разные признаки совершенного расклеения во всем теле пугают меня самого».
Возможно, что точно такое же «расклеение» подтолкнуло Николая Васильевича совершить самый странный поступок в его биографии. В ночь с 11 на 12 февраля 1852 года он позвал к себе Семёна и приказал принести портфель, в котором хранились тетради с продолжением «Мертвых душ». Под мольбы слуги не губить рукопись, Гоголь положил тетради в камин и поджег их свечой, а Семену сказал: «Не твое дело! Молись!»
Утром Гоголь, видимо, сам пораженный своим порывом, сказал графу Толстому: «Вот, что я сделал! Хотел было сжечь некоторые вещи, давно на то приготовленные, а сжег всё. Как лукавый силен – вот он к чему меня подвинул! А я было там много дельного уяснил и изложил... Думал разослать друзьям на память по тетрадке: пусть бы делали, что хотели. Теперь все пропало». .