Образ врага. Много интересных фактов о самом закрытом государстве (7 фото)
Северная Корея — одна из самых необычных стран мира. На Западе ее называют государством-изгоем, а президент Джордж Буш-младший даже включил КНДР в состав «оси зла». Демонизации образа Северной Кореи способствуют закрытость этого государства, а также то, что Пхеньян намеренно культивирует реноме «отмороженного» режима, с которым лучше не связываться. Закономерно, что в таких условиях вокруг КНДР плодятся мифы, а в прессу регулярно попадают совершенно невероятные «утки» о жизни граждан этой страны и нравах северокорейских властей. «Лента.ру» постаралась разобраться с наиболее распространенными ложными представлениями о КНДР. Эту статью мы включили в число лучших публикаций 2015 года.
Начнем с бедности и голода. Безусловно, положение в КНДР в этом смысле неидеально, однако ни запредельной бедности, ни постоянного голода и сопутствующих ему проблем в стране нет. Часто ссылаются на статистику, согласно которой северяне ниже ростом своих южных собратьев. Объясняют это тем, что они якобы в детстве недополучали белка. Это полуправда, так как дело не только в нехватке белковой пищи на Севере, но и в изменении режима питания и отходе от традиционного рациона на Юге, где в ходу европейская кухня.
Набило оскомину и утверждение: «жители Северной Кореи собирают траву, чтобы прокормиться». Это равноценно такому заявлению: «в современной России так плохо с продовольствием, что даже городские жители вынуждены ездить в сельскую местность за грибами». Пастушья сумка и ряд других трав — традиционные элементы корейской кухни, и их сбор не связан с наличием или отсутствием продуктов питания.
Существование развитой «параллельной экономики» КНДР также остается для многих на Западе тайной, хотя северокорейские отходники в Китае (скорее челноки, нежели беженцы) приносят стране больше валюты, чем Кэсонский промышленный комплекс, часто позиционируемый как единственный источник валюты (100 миллионов долларов против 80 миллионов). И если прислушиваться не к пропагандистским страшилкам, а к мнению специалистов, то получается, что фактически экономической свободы в сегодняшней КНДР едва ли не больше, чем в СССР времен перестройки. Нелегальные экономические связи пронизывают все общество, значительное число государственных предприятий, по сути, являются частными. Власть обеспечивает «капиталисту» режим наибольшего благоприятствования, а тот выполняет ее стратегические указания и делится с ней прибылью.
В Пхеньяне сейчас вовсю идет «первоначальное накопление капитала». Столичные жители стали лучше одеваться, открываются дорогие рестораны и магазины, где продаются товары иностранного производства. Новые кварталы многоэтажек в Пхеньяне практически неотличимы от пусанских.
Голод 1995-97 годов занимает едва ли не главное место в демонизации КНДР. По подсчетам некоторых особо «компетентных» авторов, число жертв достигает трех и даже четырех миллионов человек. Однако эти данные были получены весьма оригинальным образом: «предполагаемые оценки ситуации в наиболее пострадавших отдельных районах» экстраполировались на всю страну. При этом к жертвам голода прибавляются потери, не связанные с ним напрямую (например, смертность от болезней на фоне сниженного иммунитета).
На Западе пишут, что «тела умерших от голода валялись прямо на улицах». Как и в Южной Корее, в КНДР покойников предпочитают хоронить не на кладбищах, а в местах, благоприятных с точки зрения геомантии. Поэтому когда в стране разразился голод, для борьбы с возможными эпидемиями было рекомендовано хоронить трупы в братских могилах: по деревням проезжал грузовик, собиравший тела умерших, которые загодя выносились на обочину дороги. Это увидели журналисты и интерпретировали по-своему.
Другой «красивый образ», связанный с КНДР, — известная «фотография со спутника », где на фоне сияющего огнями Юга КНДР кажется большим абсолютно черным пятном. Это очень интересный пример того, как сотрудники радио «Свободная Азия» добились результата, противоположного тому, на что рассчитывали. Взяв реальный снимок NASA, они закрасили часть иллюминации на Севере, чтобы разрыв выглядел больше, но при этом нечаянно затерли Владивосток и несколько китайских приграничных городов, которые, видимо, тоже ночами стоят без света.
Не менее абсурдна и уверенность в том, что в таком государстве, как КНДР, не может быть ни культуры, ни науки, ни каких-то иных успехов, кроме разве что военных. Ложные предпосылки дают ложные результаты. Порою довольно комичные. Так, когда северокорейские археологи раскопали объект «Пещера Единорога», названный так потому, что мифологический основатель государства Когурё (древнее государство, на месте которого находится КНДР) будто бы держал там это животное, западная пресса начала язвить: «северокорейские ученые доказали существование единорогов».
Автору этих строк даже попадались статьи о «потемкинской природе» пхеньянского метро. Оказывается, там всего три станции, между которыми возят иностранцев, а местных туда вообще не пускают. А ведь северокорейский метрополитен на год старше южнокорейского. К слову, лидируют северяне и в ракетной гонке, и даже по такому показателю, как грамотность населения: 99 процентов населения против 97,9 процента в Республике Корее (РК).
КНДР нередко упрекают и в разрушении культурного наследия, вменяя ей в вину то, что в стране практически не осталось архитектурных памятников прошлых эпох, а Пхеньян был полностью перестроен как дань Ким Ир Сену и Ким Чен Иру. При этом как-то забывается, что культурные объекты были уничтожены во время Корейской войны 1950-1953 годов, к концу которой ВВС США официально заявляли что разбомбили все, что могли, включая плотины и дамбы, а Пхеньян был разрушен практически полностью, и потому сносить там было, в общем-то, нечего.
Теперь поговорим о жестокости режима. Здесь критики КНДР оторвались от реальности в наименьшей степени. Хотя в рамках традиционного конфуцианского менталитета, характерного для многих стран Дальнего Востока, представления о свободе, а также соотношении интересов личности и коллектива значительно отличаются не только от европейских, но и от советских. К тому же КНДР находится в положении «осажденной крепости», что само по себе предполагает многочисленные ограничения.
Тем не менее преувеличивать степень вмешательства государства в частную жизнь граждан КНДР не стоит. Пример такого преувеличения: сообщения о том, что жительницам Северной Кореи запрещены короткие юбки и брюки, хотя брюки — стандартная одежда дальневосточной женщины, а на фотографиях Пхеньяна разных лет видно, что кореянки носят отнюдь не только традиционную одежду. Похожая история была с прическами, когда на основании фотографий образцов женских и мужских стрижек и укладок, висевших в парикмахерской, был сделан вывод о том, что гражданам КНДР разрешены только такие стрижки. Недавняя «утка» — «всем подстричься как вождь» — лишь продолжает этот тренд.
Одна из самых распространенных в последнее время баек о Северной Корее — это рассказы о невероятной жестокости ее правителя Ким Чен Ына. Так, много шума наделало сообщение о том, что по его приказу чиновника расстреляли из миномета. Никого из тех, кто тиражировал эту новость, не смутило, что расстрелять из миномета в принципе невозможно. К этой же категории относится новость о том, что товарищ Ким скормил собственного дядю голодным псам, оказавшаяся шуткой китайского блогера.
Со скепсисом стоит относиться и ко многим историям про пытки в КНДР. Живописанием таких ужасов прославился, например, перебежчик Син Дон Хёк. Он в частности рассказывал, как его истязали, подвесив на крюке над огнем. Правда, поверить в то, что Сину действительно пришлось пройти через все это, довольно сложно: выжить после такого проблематично, а уж не стать инвалидом вообще нереально. Но наивный читатель все равно принимает за чистую монету показания таких «пострадавших», хотя их подорванного в «корейском ГУЛАГе» здоровья хватает на многочасовые пресс-конференции и пропагандистские туры, во время которых они выступают по несколько раз в день.
Широко распространено представление о том, что КНДР угрожает соседям, а то и всему миру. Пхеньян на чужие территории не претендует. Правда, он считает РК оккупированной территорией, но так и Сеул рассматривает полуостров, как единую страну, часть которой временно захвачена «антигосударственной организацией».
Мифологическому преувеличению подвергаются не только северокорейские ракетная и ядерная программы, но и армия КНДР в целом. Подчеркивается, что она находится на четвертом месте в мире по численности, но то, что РК в этом же рейтинге занимает шестое место, а южнокорейский военный бюджет превосходит северокорейский в 23-26 раз, остается за кадром. Если с точки зрения простого сравнения численности войск Север выглядит не имеющим решающего превосходства, то, учитывая качество вооружения, соотношение сил для Севера просто катастрофическое. Летчики ВВС КНДР имеют лишь 10-25 часов налета в год (для сравнения у пилотов НАТО — минимум 200). В 1990-е годы в распоряжении Пхеньяна было около 200 танков (в американской армии сегодня их более 8000). Как выразился один из знакомых автору военных экспертов, «танков для захвата Сеула у КНДР, может быть, и хватит, но я не уверен, что у них хватит топлива, чтобы доехать туда». Горючего у КНДР на 30 суток, продуктов питания — на 60 суток войны.
В СМИ минимум раз в год распространяется «сенсация» об очередном раскрытом плане теракта, подготавливаемого Пхеньяном. Так, в 2006 году на фоне первой эпидемии птичьего гриппа сообщалось, что «КНДР собирается создать на базе этого вируса бактериологическое оружие, установив в связи с этим контакты с "Аль-Каидой"». В 2009-м «разведывательные службы Японии узнали о готовящемся ракетном ударе КНДР по территории США, намеченном на 4 июля 2009 года». В 2012-м КНДР «решила расстроить сеульский саммит G20, для чего планировалось запустить на юг воздушные шары, начиненные отравляющими газами или спорами опасных микроорганизмов».
Чем опасна такая мифологизация, искажение образа КНДР? Бичевание пороков того или иного режима хорошо, когда эти пороки реальны, и речь идет о настоящей Северной Корее, а не ее аналоге «с другого глобуса». Однако сегодня комиксовый образ КНДР наползает на реальность и подменяет ее собой. Возможно, это неплохо для пропаганды, но из-за гротескности сконструированного для Северной Кореи имиджа эта страна с ее жителями и их проблемами становится объектом стеба, а не сочувствия. А то, что фейковые новости о КНДР регулярно разоблачаются, лишь усиливает этот эффект.
Но есть еще более серьезная проблема: искаженный образ КНДР утверждается не только среди обывателей, но и в головах лиц, принимающих решения, и даже у самих пропагандистов. Значит, стратегии реальной политики, которые теоретически должны основываться на понимании оппонента, строятся, исходя из «мультяшного» образа. А попытки специалистов объяснить, что к чему, встречаются в штыки, потому что «и так всем все понятно, что там происходит!».