Великая Отечественная — последняя война кавалерии (9 фото)

Красная конница и советское казачество

Опять же вопреки распространённым домыслам о «кавалерийском лобби» Будённого, советское руководство перед войной, развивая бронетанковые части, усиленно сокращало именно «красную конницу». Численность советской кавалерии с 1937 по 1941 год сократили в два раза.

Но война на бескрайнем бездорожье Восточной Европы сразу заставила пересмотреть довоенные взгляды на скромную роль конницы. Уже 15 июля 1941 года маршал Жуков, обобщая опыт первых трёх недель войны, писал в директивном письме Ставки Верховного командования: «Нашей армией несколько недооценивается значение кавалерии. При нынешнем положении на фронтах, когда тыл противника растянулся на несколько сот километров в лесных местностях, рейды красных кавалеристов могут сыграть решающую роль в деле дезорганизации управления и снабжения немецких войск…»

Летом 1941 года, в оборонительном сражении под Смоленском, рейды пяти кавалерийских дивизий в немецкий тыл оказали существенную помощь советским войскам. В ходе первого советского контрнаступления под Ельней, именно рейдовые действия советской конницы задержали подход германских резервов и тем самым обеспечили успех.

В ноябре-декабре 1941 года во время наступления под Москвой почти четверть советских дивизий были кавалерийскими. Два кавалерийских корпуса, именно в эти дни ставших гвардейскими, сыграли стратегическую роль в советском контрнаступлении. Конники, стремительно продвигаясь по заснеженным лесам Подмосковья, громили вражеские тылы и резервы.

Боевой опыт Великой Отечественной войны заставил резко увеличить численность конницы — если 22 июня 1941 года в Красной армии насчитывалось 13 кавалерийских дивизий и 116 тысяч конных бойцов, то к весне 1943 года кавдивизий было уже 26, в них воевали почти четверть миллиона кавалеристов.

Советские конные части успешно участвовали во всех больших наступлениях 1942-44 годов. Часть кавалеристов составляли бойцы с Дона и Кубани — самое настоящее советское казачество. Два гвардейских кавалерийских корпуса в годы Великой Отечественной войны официально именовались «казачьими». В 1945 году 5-й гвардейский Донской казачий корпус с боями дошел до Вены, а 4-й гвардейский Кубанский казачий корпус освобождал Прагу.

Война лошадей

Лошади участвовали в Великой Отечественной войне не только в кавалерии — к 22 июня 1941 года численность лошадей в РККА составляла 526,4 тысячи, но уже к 1 сентября в армии было 1,324 тысячи этих четвероногих копытных. Например, каждому пехотному полку полагалось 350 лошадей для перевозки артиллерии, снаряжения и полевых кухонь. Даже в пехоте на каждую советскую дивизию полагалось по штату 3039 лошадей.

Но в германском «вермахте» четвероногих военнослужащих было еще больше — по штату в их пехотной дивизии насчитывалось свыше 6000 лошадей. Хотя к моменту вторжения в нашу страну автомобилей в гитлеровских войсках было выше, чем во всём СССР, но они так же использовали и свыше одного миллиона лошадей, 88% которых находилось в пехотных дивизиях. Всего же за годы войны немцы эксплуатировали на «восточном фронте» более 3 миллионов лошадей.

Так Вторая мировая стала не только первой на свете войной моторов, но и последней великой войной кавалерии и лошадиных сил. Лошадь в буквальном смысле слова вытянула на себе ту войну, причем по обе стороны фронта.

В отличие от автомобилей лошади, как тягловая сила, имели тогда целый ряд преимуществ — лучше передвигались по бездорожью и условным дорогам, не зависели от поставок топлива (а это очень большая проблема в военных условиях), могли долгое время обходиться подножным кормом, да и сами иногда были еще каким кормом… Весной 1942 года все попавшие в окружение советские кавалерийские дивизии частично съели своих лошадей, но сумели вырваться из вражеских тисков.

Лошадь стала незаменимым средством войны и для партизан. Руководитель партизанского движения на Украине Сидор Артемьевич Ковпак писал об этом: «Пеший боец-партизан имел ограниченный радиус действия и этим был привязан к территории базы отряда... Посаженные на коня партизаны-бойцы за зиму 1942 г. превратились в грозную силу, способную наносить врагу мощные удары. Стремительный марш в 80-100 километров за зимнюю ночь, а на рассвете налет на вражеский гарнизон, живший до этого тихо и спокойно... В условиях партизанской борьбы никакой двигатель, никакая машина не могут заменить коня. Во-первых, машина требует горючего, а корм для коня можно найти повсюду. Во-вторых, самый совершенный глушитель не может заглушить звук мотора, а на коне, обмотав копыта мешковиной, мы проходили в 50-100 метрах от вражеских гарнизонов совершенно бесшумно. В-третьих, для машины нужны дороги, а мы в условиях полнейшего бездорожья в метель, стужу и туман, когда не летали даже самолеты, совершали марши по 50-60 км за ночь».

Многоопытный Семен Михайлович Будённый оказался вполне прав, когда говорил, что лошадь на войне себя еще покажет. Тогда, в 1940-е, на бездорожье Восточной Европы она сыграла свою безальтернативную роль — время массовых гусеничных вездеходов-амфибий пришло куда позже. Лошадь в годы войны заменила советским солдатам отсутствующие бронетранспортёры и автомобили-внедорожники.

Поэтому именно кавалерия оказалась незаменимым инструментом в прорывах и рейдах по тылам противника. Советские кавалеристы успешно участвовали во всех операциях, завершившихся окружением германских войск. В наступлениях обычно действовали так называемые «конно-механизированные группы», соединявшие ударную мощь танков и подвижность кавалерии. Вопреки мифам конники не скакали с шашками наголо против вражеских танков — скорее, это была «ездящая пехота», стрелки на лошадях, способные даже без дорог за сутки преодолевать до 100 километров.

Впрочем, история Великой Отечественной войны знает и несколько классических кавалерийских атак и боёв. Так утром 2 августа 1942 года казаки 13-й Кубанской кавалерийской дивизии, умело использовав высокую степную траву, в конном строю неожиданно и с успехом атаковали немецкую пехоту у станицы Кущевской.

Немецкое командование за время войны поняло, что недооценило конницу и уже в конце 1944 года был сформирован 1-й конный корпус «вермахта» из немецких и венгерских кавалерийских дивизий. Так же создали и две кавалерийские дивизии СС. Все они были разгромлены Красной армией в начале 1945 года в ходе боёв за Будапешт.

Под Будапештом произошёл и последний в истории войн классический кавалерийский бой — казаки из 5-го гвардейского Донского корпуса в конном строю атаковали конницу противника, зарубили шашками около 150 кавалеристов из СС и захватили более сотни оседланных лошадей.

Пахота на коровах

С 1942 по 1945 год в советской армии постоянно насчитывалось не менее 2 миллионов лошадей. Всего за время войны в армию было мобилизовано свыше 3 миллионов этих животных. Их так же, как и людей, ранили и убивали на войне. Они погибали от переутомления, голода и болезней. Свыше 2 миллионов лошадей вылечили от полученных в боях ран армейские ветеринарные лазареты.

Если уж статистика людских потерь имеет разночтения, то статистика лошадиных потерь тем более. Считается, что за 1941-45 годы в СССР в армии и на оккупированной территории из-за войны было утрачено до 8 миллионов лошадей. Из них 2 миллиона насильно забрали и угнали с собой оккупанты. В Харьковской, Ворошиловградской (ныне Луганской. — РП.), Запорожской и других областях Украинской ССР после изгнания захватчиков лошадей оставалось менее 10% от довоенной численности.

В этих условиях главным источником лошадей для советской армии стала российская деревня. Несмотря на успехи предвоенной механизации, лошадь в те годы всё еще оставалась основой сельской жизни, поэтому массовая мобилизация «конского состава» страшным бременем легла на крестьянство.

Уже в первый год войны резко снизилась механизация сельского хозяйства. К 1942 году из колхозов в действующую армию ушло 70% тракторов и 80% грузовых автомобилей, но даже для остававшихся машин не хватало горючего. Большую часть сельских работ вновь пришлось выполнять исключительно на «лошадиной силе» — можно без преувеличения сказать, что в годы войны без лошади не только невозможно было вести боевые действия, но и нельзя было бы обеспечить армию и тыл хлебом. Между тем лошадей повсеместно не хватало — лучшие были мобилизованы в армию, а остальные из-за непосильной работы и скудного кормления болели и гибли.

Поэтому даже в тыловых районах СССР число рабочих лошадей в сельском хозяйстве к концу войны исчислялось мизерным количеством. Так летом 1944 года Усман Камалеевич Хисамутдинов, председатель колхоза имени Кирова Илекского района Чкаловской (ныне Оренбургской. — РП.) области, ставший впоследствии Героем Социалистического труда, сообщал областному начальству, что весной колхоз использовал для пахоты 204 быка, 13 верблюдов, 20 коров и 6 последних оставшихся лошадей. Таким образом, из 243 животных, задействованных в полевых работах, лошади составляли всего 2,5%, уступая в численности и коровам…

Неслучайно в СССР 1944 года даже выпускались плакаты, рассказывающие, как правильно запрягать и пахать на коровах.

Монгольский «ленд-лиз»

Ещё в первый год войны, из-за стремительного наступления противника, СССР потерял почти половину своего лошадиного поголовья — к июню 1941 года в нашей стране насчитывалось 17,5 млн лошадей, а к осени 1942 года на территории, не захваченной противником, их осталось всего 9 млн, включая жеребят, не способных работать.

Но что еще хуже в военных условиях — экстренно нарастить поголовье рабочих лошадей куда труднее, чем увеличить производство автомобилей. Ведь чтобы жеребенок стал способен хоть к какой-то работе, требуется время, которое никак не сократить никакими начальственными приказами, денежными вложениями или технологиями.

И вот с началом Великой Отечественной войны у СССР, помимо собственного сельского хозяйства, оказался единственный дополнительный источник лошадей — Монголия. Большевики когда-то в 1920-е годы по сути сами и создали эту «социалистическую» республику из глухой окраины бывшей Цинской империи. Помимо того, что Монгольская Народная Республика была советским плацдармом против японской Маньчжурии, она еще сыграла важнейшую роль в сохранении необходимой подвижности советской армии в годы Великой Отечественной войны.

Монголия страна кочевая и лошадей, по сути диких, вольно пасущихся в степях, там было больше, чем людей. Поставки лошадей из Монголии начались уже в 1941 году. А с марта 1942 года монгольские власти начали плановое «заготовление» лошадей для СССР. За четыре года войны Советскому Союзу было поставлено более 500 тысяч лошадей- «монголок» (именно так эту породу называли в годы войны. -РП.).

Не зря говорится: «Дорога ложка к обеду». В 1941-45 годах СССР нигде ни за какие деньги не смог бы достать полмиллиона лошадей. Кроме Монголии лошади в таком товарном количестве были только в Северной и Южной Америке — не говоря уж о цене (закупка такого количества в сжатые сроки взвинтила бы их очень сильно. -РП.), доставить по морям живой груз в воюющий СССР было бы куда сложнее, чем весь остальной «ленд-лиз».

Из Монголии же лошади поставлялись планово, по условной цене, в основном взаимозачетом за монгольские долги СССР. Таким образом окупились все политические, военные и экономические вложения Советского Союза в Монголию. А монголы обеспечили нам лошадиный «ленд-лиз» — крайне своевременный и безальтернативный, закрыв дыру в данном виде военной «техники».

При этом, полудикие, неприхотливые и выносливые монгольские лошади были куда лучше приспособлены для экстремальных условий «восточного фронта», чем их селекционированные европейские собратья. Не зря генерал Исса Александрович Плиев, провоевавший в конно-механизированных группах с 1941-го по 1945 годы, от Смоленска, через Сталинград до Будапешта и Маньчжурии, писал позднее: «Неприхотливая монгольская лошадка рядом с советским танком дошла до Берлина».

Фактически в 1943-45 годах каждая пятая лошадь на фронте была «монголкой». У нас очень любят рассуждать насколько и как повлиял на победу и ход боевых действий американский «ленд-лиз». Но при этом забывают его монгольский конный аналог.

Исторический финал кавалерии

К концу Великой Отечественной войны в советской армии сражалось 8 кавалерийских корпусов, из них 7 носили звание гвардейских. Каждый корпус помимо трёх дивизий конницы имел танковые, зенитные и артиллерийские части.

Сокращение советской кавалерии началось сразу после победы 9 мая — лошади требовались для восстановления разрушенного войной сельского хозяйства. Поэтому три кавдивизии расформировали еще летом 1945 года, а в следующем году все конные корпуса переформировали в механизированные или сократили в три раза до дивизий. К осени 1946 года из 26 имевшихся на конец войны кавдивизий осталось всего 5.

Только в эпоху ядерного оружия и повсеместной автомобилизации время кавалерии окончательно закончилось, лошадь, наконец, уступила место технике. За первое послевоенное десятилетие все оставшиеся кавалерийские дивизии постепенно переформировали в танковые или механизированные. Последние две конные дивизии Советской армии исчезли осенью 1954 года — 4-я гвардейская Кубанская казачья дивизия была ликвидирована, а 5-ю гвардейскую Донскую казачью дивизию переформировали в танковую.

Последней конной частью в истории русской армии стал 11-й отдельный кавалерийский полк Министерства обороны СССР, в основном использовавшийся для киносъемок исторических фильмов. В наше время эта единственное кавалерийское подразделение стало частью Президентского Кремлёвского полка.


Автор Алексей Волынец