Эффект домино (4 фото)

И как бы негативно общество не относилось к народным избранникам, которых в народе априори считают людьми с подмоченной репутацией, не согласиться с Юрием Чайкой относительно его позиции в отношении Вороненкова сложно.

В качестве доказательства «виновности» последнего СКР презюмирует наличие показаний шести уже осужденных человек. И можно было поддаться соблазну не поверить Генеральному прокурору, если бы не одно ключевое обстоятельство: каждый осужденный заключил досудебное соглашение о сотрудничестве...

Оно появилось в Уголовно-процессуальном кодексе в 2010 году, на пике аппаратного «конфликта» между СКР (тогда ещё СКП) и прокуратуры. Последняя, собственно и была инициатором введения новеллы – получая полномочия утверждать сделку, синие мундиры частично возвращали утраченный в 2007 году над следователями контроль.

Суть нововведения заключалась в том, что подозреваемый за содействие расследованию и безоговорочное согласие с предъявленным обвинением, получает гарантированную преференцию – максимальный срок за его деяние (по большинству составов) не должен превышать половину от максимально возможного.

В принципе, ничего плохого в подобном механизме нет – подразумевалось, что заключивший сделку, должен:

- стать источником очень ценной информации

- помочь вернуть похищенное имущество

- изобличить самый широкий круг неустановленных соучастников

Но, как это нередко бывает, то, что призвано улучшить ситуацию, приобрело обратную форму!

По моим наблюдениям, сделка превратилась в беспощадный механизм нейтрализации тех, кто не признаёт версию следствия и борется за свою правду. Таковых немало и они путают карты стороне обвинения. В таких случаях на помощь системе приходят подозреваемые, принцип которых: «своя рубаха ближе к телу».

«Сдельщиками» становятся из чисто прагматических соображений:

в обмен на смягчение меры пресечения; гарантии условного срока, которые почему-то дают оперативники и следователи; «закрытие глаз» на имущество, подлежащее аресту – предметов торга в отечественном людоедском правосудии масса.

И главная проблема заключается не в том, что, пользуясь этим рычагом, некоторые следователи даже не утруждают себя сбором реальных улик, а в том, что суды охотно выносят обвинительные приговоры только лишь на показаниях «сдельщиков» в отсутствие прочих доказательств.

В моей практике было уже несколько дел, по которым роль «сдельщиков», сводилась исключительно к тому, что они только лишь давали показания, а чаще всего обыкновенно оговаривали, интересующих следствие лиц, и действительно за это получали минимальные сроки, не связанные с реальным лишением свободы. Речи о деятельном содействии расследованию даже не шло!

В отношении того же депутата Вороненкова данная схема на поверхности: как костяшки от домино выстроены шесть приговоров, где предыдущий, вступая в силу, могильной плитой сокрушал следующую жертву. Вот только из-за особого статуса данного «объекта сделки» она дала сбой – Генеральная прокуратура не поверила в достоверность показаний «сдельщиков» и не считает их относимыми доказательствами. Такое дело в суд никогда не уйдёт.

Адвокат Вадим Багатурия