Никита Михайловский: Между небом и землёй, между жизнью и смертью (13 фото)

Свою первую роль Михайловский сыграл в восемь лет в фильме «Ночь на 14-й параллели», и до звездного фильма «Вам и не снилось» успел сняться еще в двух картинах. И это не удивительно, помимо неординарных способностей мальчику еще достался талантливый папа — известный питерский режиссер Виктор Сергеев, который сейчас занимает пост директора «Ленфильма».

Когда режиссер Илья Фрез задумал экранизировать повесть Галины Щербаковой «Вам и не снилось» (Как создавался фильм), в Госкино ему категорично заявили: «Влюбленных зовут Роман и Юля? Это что же, ваша Щербакова себя Шекспиром возомнила? Не бывать этому!». Джульетту, то есть Юльку пришлось заменить на Катю… Кто же знал, что имя Катя слетит с уст умирающего актера вместе с его последним вздохом.

Но это было позже, а в далеком 1980-м критики обвиняли фильм в безнравственности и пособничестве разврату, а зрители писали письма — письма полные слез и откровений, где запоздалые раскаяния горе-родителей замешивались на отчаянии и нежности юных и несчастных влюбленных.

«Этот фильм, я и люблю и ненавижу, — призналась автор повести Галина Щербакова, — но мне дороги месяцы воспоминаний о съемочном процессе. Татьяне Аксюте, которая снималась в роли Кати, было 23 года, она только что закончила ГИТИС.

А Никита Михайловский еще учился в школе. Но как этот мальчик играл! Мы рыдали — он был совершенством! Рядом с ним Аксюта фальшивила, казалось, что юный 16-летний подросток знает о любви больше, чем его замужняя партнерша.

Он не актерствовал, он просто жил в кадре, пропуская через себя все эмоции своего героя, буквально перерождаясь в него». Говорят, если долго всматриваться в темноту она начинает всматриваться в тебя, если долго жить чужой судьбой — она может стать твоей собственной. Поистине, только Богу дано перевоплощаться, не теряя своей личности.

А тут, как назло, что не кадр, то трагедия, что не слово, то о смерти… «Илья Фрез большой знаток детского кино, — вспоминает Татьяна Аксюта, — он любил снимать по пять-шесть дублей подряд, но для Никиты хватало одного, наверное, он внутренне готовил себя к каждой сцене, я же, наоборот, разыгрывалась только к третьему дублю, когда мой партнер уже выдыхался…

Как это часто бывает в кино, фильм снимали шиворот-навыворот, мы еще даже толком не знали сюжет, когда приступили к съемкам ночной сцены в «кафе-стекляшке», где Катя и Ромка рассуждают о войне, о последней корочке хлеба, о смерти… Катя сказала: «Давай умрем вместе, в один день».

«Нет, я мужчина, я первый», — ответил Ромка. Как странно… это происходило практически в первый съемочный день, мы почти не понимали, о чем идет речь, а Никита произнес слова с такой недетской уверенностью. Для него эта фраза оказалась роковой».

После выхода фильма на экраны, на Никиту внезапно обрушилась невероятная слава, казалось, жизнь только начинается и сулит немало сказочных дивидендов от так удачно вложенного таланта и юношеской искренности. Никита Михайловский легко поступает в ЛГИТМИК (окончил в 1986) — педагоги от него в восторге и пророчат ему блестящее будущее; рано женится на девушке, ныне ставшей известным модельером Насте Михайловской, становится счастливым отцом дочки Сони.

Он снимается в кино, с головой уходит в андерграундное искусство. «Мы познакомились в 83-году, — рассказывает друг Никиты известный режиссер Борис Юхананов, — Никита учился в Питере, а я в Москве у Эфроса, нас навсегда подружил новый молодежный альтернативный театр. Нас и была-то всего кучка талантливых ребят-судентов, но какие спектакли мы делали!

Вообще я прозвал Никитку «Великий питерский сирота» — у него рано умерла мама, а с отцом они расстались еще в детстве, поэтому большая квартира напротив Ленфильма служила приютом чуть ли не для всего питерского андерграундного люда. У него было много друзей, его любили многие женщины, и он любил многих — он умел любить, а это редкий дар.

Его хватало не только на дорогих ему женщин, но и на многочисленные письма и звонки поклонниц, которые не оставляли его в покое еще лет пять после выхода «Вам и не снилось». У Никиты был невероятный комедийный талант — дар Божий высмеивать порочность с помощью порока.

Он играл Арлекина, который практически обнаженный передвигался по сцене в изысканных менуэтных па с детской игрушкой в руках, при этом все время, ругаясь матом. Он делал это так утонченно, образуя из нецензурных слов ласковые и нежные рулады.

На самом деле в кино Никита не мог реализоваться, он и сам говорил, что для него главное театр, а кино — лишь способ заработать на хлеб, хоть он и мог бы довольно долго существовать, как супер-звезда. Но в рамках кино-сказочки ему было тесно, а в театре практически во всех его работах проступала тема смерти: либо игра со смертью, либо жизнь после смерти — в конце 80-х эта тема была очень популярна. Мне кажется, что Никита чувствовал ее приближение».

Каждому отведен свой путь. Кто-то не торопясь, следует тихой жизненной тропой, кто-то стремится взлететь вверх и сгорает, озаренный любовью и славой. Никита относился ко вторым. Внезапно он с азартом возвращается к своему детскому увлечению живописью. Именно это увлечение знакомит его с Катей — последней любовью его неугомонной души.

«Это произошло в Пскове, — вспоминает Екатерина, — Никита снимался в каком-то фильме и в свободный час зашел в местный выставочный зал посмотреть картины. Там мы и познакомились. Каким он был? Невероятно остроумным, фонтанирующим и светящимся. Как мы жили — это только наше дело, он умел любить, а это главное.

Он весь был в своем творчестве, столь разностороннего человека я не встречала: он сочинял срамные сказки, которые показывал только друзьям, делал иллюстрации к детским книжкам… А незадолго до трагедии в Лондоне у нас с ним была совместная художественная выставка». Деньги, вырученные от продажи картин, Никита и Катя перечислили на лечение русских детей, больных раком. Кто же знал, что очень скоро самому Никите понадобится лечение.

«Это какой-то злой рок, — продолжает вдова Михайловского. — После выставки прошло всего два месяца, Никита сокрушался, что стал сильно уставать, объяснял это тем, что много работает.

И в самом деле, в последнее время он брался за любую работу, снимался даже в маленьких, почти эпизодических ролях, мотался между небом и землей, а точнее, между Америкой и Россией, да еще готовил эту выставку.

Диагноз «рак» прозвучал для нас обоих как приговор. В последнее время он часто вспоминал съемки в фильме «Вам и не снилось», взял себе творческий псевдоним Роман и говорил: «У нас все будет хорошо, как у Романа и Кати, в фильме Ромка выжил, и я выживу, ты только верь».

Мне ничего не оставалось, я верила и рисовала его, угасающего на глазах…» Напомним, что книга Галины Щербаковой все-таки заканчивается трагически — Ромка погибает. Финал фильма был изменен по многочисленным письмам читателей. Но, как говорится, от судьбы не уйдешь.

Есть актерское поверье: где два покойника на сцене — быть третьему наяву, а Никита так и старался подергать «злодейку Смерть» за кончик ее савана.

«Практически перед его болезнью мы начали снимать видео-проект «Сумасшедший принц» — Никита играл… свою собственную смерть, — продолжает рассказывать Борис Юхананов, — Играл весело, легко, собственно, так же, как и жил.

Одновременно Михайловский репетировал спектакль «Шагреневая кожа», где должен был сыграть старика, олицетворяющего опять же Смерть. Спектакль тогда не вышел, но Никита успел сыграть свою роль…наяву».

Никита заболел вдруг, внезапно. Для лечения лейкемии нужна была пересадка костного мозга. Деньги на лечение в Лондоне собирали всенародно, часть дали Гостелерадио, Борис Ельцин, Гарри Каспаров и многие другие. Когда средств стало не хватать, русские эмигранты обратились за помощью к Маргарет Тэтчер, и лечение было продолжено за счет Великобритании.
Его лицо менялось на глазах, оно, как будто транслировало не прожитую им жизнь, не достигнутый возраст. Он сильно изменился, стал жестче, безобманнее. Боялся ли он смерти? Не знаю. Наверное, нельзя не бояться смерти, но он к ней был готов. Он созрел для смерти».

Спасти актера так и не удалось. 8 апреля 1991 года ему исполнилось 27 лет, а через 13 дней его не стало. Практически перед смертью Никита и Катя обвенчались, он хотел, чтобы эта девушка принадлежала ему по закону Бога, тем более, что уже готовился предстать перед ним. «Я рисовала Никиту до его самого последнего вздоха.

«Когда говоришь о Никите, хочется улыбаться. — заметил Борис Юхананов, — На его отпевание в церковь собралось очень много народу, и у всех было удивительно солнечное состояние души. Никита был светлым, сияющим человеком, и светлой была его любовь, дружба, его жизнь, да и его смерть — как бы это не казалось странным. Его солнечность передалась природе, и не было никакой безысходной тоски, и никто не славил безоглядную боль. Было радостно от того, что он где-то рядом…»

Никиту Михайловского похоронили на Комаровском кладбище под Санкт-Петербургом. Вскоре на залитом солнцем холмике появился скромный памятник — металлический крест с изящной чеканкой, сделанный по проекту Кати.