Миллионы сдавшихся солдат: ложь о первых днях войны (21 фото)

Начальник генерального штаба сухопутных войск Германии генерал-полковник Франц Гальдер в своем дневнике 26 июня 1941 года записал: «Группа армий "Юг" медленно продвигается вперед, к сожалению, неся значительные потери. У противника, действующего против группы армий "Юг", отмечается твердое и энергичное руководство». 27 июня он отмечал: «На фронте… события развиваются совсем не так, как намечается в высших штабах».

Одиннадцатого июля 1941 года Гальдер записал в дневнике следующее: «Командование противника действует энергично и умело. Противник сражается ожесточенно и фанатически. Танковые соединения понесли значительные потери в личном составе и материальной части. Войска устали». Семнадцатого июля: «Войска сильно измотаны… Боевой состав постепенно сокращается…».

Пленные немцы в Смоленске, 41 год.

Как, кто и какими средствами сократил этот «боевой состав» и «материальную часть»? Их сократили наши солдаты и офицеры нашим советским оружием. Германские самолеты уничтожались советской авиацией и зенитками, а танки уничтожались в подавляющем большинстве случаев советской артиллерией.

О боях, проходивших 22 июня – 3 июля 1941 года, немецкий историк генерал Курт фон Типпельскирх писал: «До 3 июля на всем фронте продолжались упорные бои. Русские отходили на восток очень медленно и часто только после ожесточенных контратак против вырвавшихся вперед немецких танков».

Пауль Карелл в своей книге «Гитлер идет на восток» дает высокую оценку мужеству советских солдат, сражавшихся в Белоруссии в конце июня 1941 года: «Русские сражались фанатично, и их вели решительные командиры и комиссары, которые не поддавались панике, возникшей после первых поражений». Обратите внимание: вместо слова «храбро» пишет слово «фанатично», между прочим, заявляет об имевшей место панике, и разумное мужество наших бойцов превращается в неразумный фанатизм скорее даже не бойцов, а командиров и комиссаров.

Пленные немцы в Ленинграде, 41 год.

Указанные свидетельства говорят о существовании двух правд: всем известной правды наших поражений, да еще в преувеличенных во много раз масштабах, и никому не известной правды наших побед летом 1941 года. Только в России интеллигенция так информирует население страны. Во всем мире, напротив, прежде всего информируют о победах, а о поражениях стараются вспоминать как можно реже или вообще не вспоминать.

Немецкая авиация несла колоссальные потери, начиная с первого дня войны, когда целый день упорно пыталась бомбить наши аэродромы. При указанных бомбежках немцы потеряли количество самолетов, сопоставимое с тем, которое потеряла советская авиация. Мы потеряли в первый день войны на аэродромах 800 самолетов.

Но указанная потеря не могла существенно повлиять ни на темпы продвижения немецких войск, ни на состояние ВВС СССР, имевших на начало войны более 20 тысяч самолетов (только за период с 01.01.1939 по 22.06.1941 года Красная армия получила 18 тысяч боевых самолетов и семь тысяч танков). Но в основном это были танки, можно сказать, с противопульным бронированием, а самолеты – к тому времени уже морально устаревшие.

Вместе с тем надо отметить, что Красная армия получила до начала войны 595 единиц тяжелых танков KB и 1 225 единиц средних танков Т-34, а также 3 719 самолетов новых типов: истребителей ЯК-1, ЛаГГ-3, МиГ-3, бомбардировщиков Ил-4 (ДБ-ЗФ), Пе-8 (ТБ-7), Пе-2, штурмовиков Ил-2.

Вот что писал нарком авиационной промышленности СССР с 1940 по 1946 годы А. И. Шахурин: «За первые 14 дней боев, по немецким данным, люфтваффе потеряли больше самолетов, чем в любой из последующих аналогичных промежутков времени. За период с 22 июня по 5 июля (1941 года – Л. М.) немецкие ВВС лишились 807 самолетов всех типов, а за период с 6 по 19 июля еще 477 самолетов. Уничтожена была треть германских военно-воздушных сил, которые они имели перед нападением на нашу страну».

Таким образом, только за первый месяц боев в период с 22.06. по 19.07.1941 года Германия потеряла 1 284 самолета. Удивительно, о таких славных наших победах в самый неудачный для нас период войны сегодня знают единицы людей во всей большой России.

Так кто же и каким оружием уничтожил эти 1 284 самолета люфтваффе за первый месяц войны? Уничтожили указанное количество самолетов в первые недели войны наши летчики и зенитчики, потому что имели самолеты и зенитки.

По данным, опубликованным в 2005 году коллективом авторов Института всемирной истории РАН, в период с 22.06.1941 по 10.11.1941 года Германия в войне против СССР потеряла 5 180 самолетов. Советский Союз за это время потерял 10 000 самолетов. Учитывая, что наши ВВС имели в основном самолеты, уступающие по боевым данным самолетам люфтваффе, и то, что наша армия отступала, не всегда обладая возможностью перегнать самолеты на другие аэродромы, соотношение потерь подтверждает отсутствие у люфтваффе абсолютного господства в воздухе даже в первые пять месяцев войны.

Наши потери в других видах техники также были огромны, как и потери прекрасных советских людей, солдат и офицеров Красной армии. Немецкие потери ужасали военачальников немецких войск. Бывший начальник штаба 4-й немецкой армии генерал Г. Блюментритт отмечал: «Первые сражения в июне 1941 года показали нам, что такое Красная армия. Наши потери достигли 50%… Наши войска очень скоро узнали, что значит сражаться против русских».

А 29.06.1941 года Ф. Гальдер записал в дневнике: «Русские всюду сражаются до последнего человека… Лишь местами сдаются в плен». Некоторые наши исследователи утверждают, что в плен сдавались в основном только безоружные саперы, количество которых составляло более 150 тысяч человек.

Большинство взращенных либеральной Россией историков на радость Западу всех окруженных в бою советских солдат и офицеров автоматически зачисляют в число пленных.

Причем количество окруженных берут по первоначальной численности бойцов, не учитывая потери в боях до окружения. Более того, они называют известные и официально подтверждаемые сведения о количестве личного состава воинских подразделений не только до окружения, но и до начала боевых действий.

Таким образом, вольно или невольно происходит весьма значительное увеличение количества советских военных, взятых противником в плен.

К сожалению, о все-таки имевших место успешных наступлениях отдельных соединений наших войск в июне 1941 года писать и говорить не принято. А такие свидетельства есть. Например, в период с 23 по 29 июня 1941 года в танковых сражениях под Дубно, Луцком и Ровно наши танковые соединения Юго-Западного фронта разгромили севернее Бродов немецкие танковые соединения, в частности 16-ю танковую дивизию, продвинулись на 30–35 километров, ворвались в город Дубно и вышли в тыл 3-го немецко-фашистского моторизованного корпуса.

Немцы подтянули войска с других направлений и спасли моторизованный корпус от разгрома, но сил на окружение наших войск у них уже не осталось. Благодаря указанному контрудару наши войска организованно отошли к Киеву.

Из приведенных свидетельств видно, что наши войска отступали, но мужественно сражались с немецко-фашистскими захватчиками. Причина отступления советских войск была связана с превосходящими силами напавшей на нас объединенной Европы.

По всем теоретическим выкладкам СССР должен был проиграть эту войну. Но мы ее выиграли!

Армией может быть оказано организованное сопротивление врагу на огромном фронте только при наличии твердого управления войсками государственными структурами. Без государственной власти не будет у войск ни оружия, ни боеприпасов, ни продовольствия. То есть без руководства страны пятимиллионная армия лишается боеспособности.

Во главе государства, Союза Советских Социалистических Республик, в то грозное время стоял председатель Совета народных комиссаров (Совета министров), генеральный секретарь ЦК ВКП(б), в дальнейшем и Верховный Главнокомандующий Иосиф Виссарионович Сталин. Многие историки пишут, что Сталин в первые дни войны растерялся и только «мужественные» люди типа Н. С. Хрущева не допустили отречения Сталина от управления страной.

При этом любят ссылаться на воспоминания А. И. Микояна. Но эти воспоминания не могут приниматься всерьез, так как многие исследователи считают, что воспоминания Микояна в печати были полностью переделаны. Наверное, прочитав «свои» воспоминания, Микоян от возмущения перевернулся бы в гробу. Но мертвые не могут протестовать. Информация, изложенная в воспоминаниях, не соответствует Микояном же приведенным и подтверждаемым другими документами фактам.

Тетрадь записей лиц, принятых И. В. Сталиным в период с 21 июня по 3 июля 1941 года, констатирует факт, что во все указанные дни, кроме 29 и 30 июня, Сталин в Кремле принимал посетителей. В тетради указаны не только даты, время и количество, но и фамилии посетителей, принятых Сталиным.

Двадцать девятого и 30 июня Сталин работал на даче: обдумывал положение в стране, на фронтах, особенно на Западном фронте, сдавшем Минск, редактировал «Директиву Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б)», готовил текст предстоящего выступления перед народом по радио и другие государственные документы. Необходимо отметить, что все свои выступления Сталин подготавливал лично сам.

О какой растерянности может идти речь, если только в первый день войны – 22.06.1941 года – Сталин принял 29 человек? Историк В. М. Жухрай говорит, что такие смелые, решительные люди, перешедшие рубикон смертной казни через повешение, не могут растеряться. Сталин был не похож на себя, потому что, по свидетельству академика Б. С. Преображенского, 22.06.1941 года был болен тяжелой формой флегмонозной ангины с температурой под 40 градусов. И только страшные события начавшейся войны заставили его, держась за стены, встать с дивана на даче в Волынском и поехать в Кремль. О болезни Сталина также пишут участники Великой Отечественной войны доктор исторических наук Б. Г. Соловьев и кандидат философских наук В. В. Суходеев.

О поведении Сталина 22.06.1941 года Молотов говорил Чуеву: «Растерялся – нельзя сказать, переживал – да, но не показывал наружу… Что не переживал – нелепо». По воспоминаниям первого секретаря КП(б) Белоруссии П. К. Пономаренко, Сталин позвонил ему 22 июня в 7 часов утра. Другой свидетель событий тех дней Чадаев вспоминал, что Сталин зашел в кабинет к Молотову после его выступления по радио.

Существует множество других воспоминаний от Г. К. Жукова до летчика М. В. Водопьянова, в которых рассказывается о разговоре с И. В. Сталиным 22.06.1941 года. Герой Советского Союза летчик Водопьянов 22 июня 1941 года прилетел на гидросамолете с Севера в Москву. Приводнился на Москве-реке в Химках – и сразу же поехал в Кремль. Его принял И. В. Сталин (героев Советского Союза и социалистического труда Сталин принимал вне очереди – Л. М.).

Водопьянов предложил осуществить налет бомбардировщиков на фашистскую Германию, бомбить Берлин. С островов Саарема (Эзель) и Хиума (Даго) советская авиация нанесла бомбовые удары по Берлину и промышленным центрам Германии.

На заседании Политбюро ЦК ВКП(б), на котором присутствовали И. В. Сталин, нарком обороны маршал С. К. Тимошенко и начальник Генерального штаба генерал армии Г. К. Жуков, было принято решение о преобразовании Прибалтийского, Западного и Киевского особых округов в Северо-Западный, Западный и Юго-Западный фронты. Их командующими стали, соответственно, генерал-полковник Ф. И. Кузнецов, генерал армии Д. Г. Павлов, генерал-полковник М. П. Кирпонос.

Основной причиной отказа Сталина от выступления в первый день войны была неясность положения на фронтах. Но только он мог написать слова: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами». Это чисто сталинский стиль, когда предложения не очень красивы, но каждое слово запоминается на всю жизнь. Да и сам Молотов не отрицает, что он составлял текст речи вместе со Сталиным.

Двадцать четвертого июня 1941 года было принято решение о создании Совета по эвакуации во главе с Л. М. Кагановичем для эвакуации населения, учреждений, военных и иных грузов, оборудования предприятий и других ценностей. Через три дня было принято постановление о порядке вывоза и размещения людских контингентов и ценного имущества, а также постановление о вывозе из Москвы государственных запасов драгоценных металлов, драгоценных камней, Алмазного фонда СССР и ценностей Оружейной палаты Кремля.

А 29.06.1941 года была принята ранее упоминаемая «Директива Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) партийным и советским организациям прифронтовых областей». Это был глубоко продуманный документ, конкретно определяющий действия советской власти и народа в годы войны.
Приведенные факты свидетельствуют о несоответствии действительности утверждений о дезорганизации войск, растерянности И. В. Сталина и других членов правительства в первые дни войны.