Чернобыль: хроника катастрофы (4 фото)

Чернобыльская атомная электростанция имени В.И. Ленина расположена на севере Украины, в 11 км от границы с Белоруссией на берегу реки Припять. Площадка для размещения АЭС была выбрана в 1965–1966 годах, а первая очередь станции — первый и второй энергоблоки — строились в 1970–1977 годах.

В мае 1975 года была создана комиссия по проведению пуска первого энергоблока. К концу 1975 года из-за существенного отставания по срокам проведения работ на станции была организована круглосуточная работа. Акт о приемке первого энергоблока в эксплуатацию был подписан 14 декабря 1977 года, а 24 мая 1978 года блок был выведен на мощность 1000 МВт.

В 1980, 1981 и 1983 годах были запущены второй, третий и четвертый энергоблоки. Стоит отметить, что первая авария на Чернобыльской АЭС произошла в 1982 году. 9 сентября после планового ремонта произошло разрушение тепловыделяющей сборки и разрыв технологического канала №62-64 на реакторе первого энергоблока. В результате в реакторное пространство было выброшено значительное количество радиоактивных веществ. Среди специалистов единого мнения о причинах той аварии до сих пор нет.

На 25 апреля 1986 года была запланирована остановка 4-го энергоблока для проведения планового ремонта. Во время таких остановок обычно проводятся испытания оборудования, для чего мощность реактора должна была быть снижена до 700–1000 МВт, что составляет 22–31% от полной мощности реактора.

Примерно за сутки до аварии мощность реактора начали снижать, и к 13 часам 25 апреля она была снижена примерно до 1600 МВт (50% от полной мощности). В 14.00 была заблокирована система аварийного охлаждения реактора — это значит, что в течение последующих часов реактор эксплуатировался с отключенной системой охлаждения. В 23 часа 10 минут началось снижение мощности реактора до запланированных 700 МВт, однако затем произошел скачок, и мощность упала до 500 МВт.

В это время 26 апреля происходит переход с системы локального автоматического регулирования на систему общего регулирования. Оператор не смог удержать мощность реактора даже на уровне 500 МВт, и она упала до 30 МВт.

00:35
«Вернулся на щит управления в 00 часов 35 минут, — пишет в своей книге «Чернобыль. Как это было» Анатолий Дятлов, бывший заместитель главного инженера по эксплуатации Чернобыльской АЭС. — Время установил после по диаграмме записи мощности реактора. От двери увидел склонившихся над пультом управления реактором, кроме оператора Л. Топтунова, начальника смены блока А. Акимова и стажеров В. Проскурякова и А. Кудрявцева. Не помню, может и еще кого. Подошел, посмотрел на приборы. Мощность реактора — 50...70 МВт. Акимов сказал, что при переходе с ЛАР на регулятор с боковыми ионизационными камерами (АР) произошел провал мощности до 30 МВт. Сейчас поднимают мощность. Меня это нисколько не взволновало и не насторожило. Отнюдь не из ряда вон выходящее явление. Разрешил подъем дальше и отошел от пульта».

00:45
Сотрудники АЭС постепенно поднимали тепловую мощность реактора, в результате чего ее удалось стабилизировать на отметках 160–200 МВт.

00:55
Несмотря на это, оперативный запас реактивности (по сути, степень реактивности реактора) продолжал снижаться, из-за чего стержни ручного регулирования постепенно извлекались.

01:00
Тепловая мощность реактора достигла 200 МВт. Напомним, что для проведения эксперимента реактор должен был работать на мощности 700–1000 МВт.

01:03
К шести работающим насосам подключается седьмой для увеличения балластной нагрузки.

01:07
Подключается восьмой насос.

01:19
Персонал станции блокирует сигналы аварийной защиты реактора из-за критически низкого уровня воды и давления пара в барабанах-сепараторах. В докладе Международной консультативной группы по ядерной безопасности говорится, что на самом деле это могло произойти еще в 00 часов 36 минут.

01:23
«В 01 час 23 минуты 04 секунды системой контроля зарегистрировано закрытие стопорных клапанов, подающих пар на турбину. Начался эксперимент по выбегу ТГ, — пишет Анатолий Дятлов. — До 01 часа 23 минут 40 секунд не отмечается изменений параметров на блоке. Выбег проходит спокойно. На БЩУ (блочный щит управления.) тихо, никаких разговоров».

01:23
«В 01 ч 23 мин 40 с зарегистрировано нажатие кнопки A3 (аварийной защиты.) реактора для глушения реактора по окончании работы. Эта кнопка используется как в аварийных ситуациях, так и в нормальных. Стержни СУЗ в количестве 187 штук пошли в активную зону и по всем канонам должны были прервать цепную реакцию», — вспоминает Анатолий Дятлов.

Через три секунды после нажатия кнопки глушения реактора на пульт управления начинают поступать аварийные сигналы о росте мощности, росте давления на первом контуре. Мощность реактора резко скакнула вверх.

01:25
«Часть кровли зала обрушилась. Сколько? Не знаю, метров триста — четыреста квадратных. Плиты обрушились и повредили масляные и питательные трубопроводы. Завалы. С двенадцатой отметки взглянул вниз в проем, там на пятой отметке находились питательные насосы. Из поврежденных труб в разные стороны бьют струи горячей воды, попадают на электрооборудование. Кругом пар. И раздаются резкие, как выстрел, щелчки коротких замыканий в электрических цепях. В районе седьмого ТГ загорелось масло, вытекшее из поврежденных труб, туда бежали операторы с огнетушителями и разматывали пожарные шланги. На кровле через образовавшиеся проемы видны сполохи пожара», — вспоминает Анатолий Дятлов, сразу после взрыва вышедший в машинный зал.

01:30
К месту взрыва выехала первая пожарная команда.

01:35
«Быстро прошел еще несколько метров по коридору на десятой отметке, выглянул из окна и увидел — точнее, не увидел, ее не было — стену здания. По всей высоте от семидесятой до двенадцатой отметки стена обрушилась. Что еще — в темноте не видно. Дальше по коридору, вниз по лестнице и из здания наружу. Медленно иду вокруг здания реакторов четвертого, затем третьего блоков. Смотрю вверх. Есть на что посмотреть, но, как говорится, глаза бы мои не глядели... на такое зрелище», — говорится в книге «Чернобыль. Как это было».

01:42
В припятскую больницу поступает звонок из диспетчерской «Скорой помощи». Сообщили, что на АЭС пожар, есть обожженные.

01:45
Пожарные боролись с огнем в брезентовых робах и касках. О радиационной угрозе они не знали — информация о том, что это не обычный пожар, стала распространяться лишь через несколько часов. К утру пожарные начали терять сознание, 136 сотрудников и спасателей, оказавшихся в тот день на станции, получили огромную дозу облучения, каждый четвертый умер в первые месяцы после аварии.

01:55
«Несмотря на ночь и плохое освещение, видно достаточно. Кровли и двух стен цеха как не бывало. В помещениях через проемы отсутствующих стен видны местами потоки воды, вспышки коротких замыканий на электрооборудовании, несколько очагов огня. Помещение газобаллонной разрушено, баллоны стоят наперекосяк. Ни о каком доступе к задвижкам речи быть не может, прав В. Перевозченко. На кровле третьего блока и химцеха несколько очагов, пока еще небольших. Видимо, возгорание происходило от крупных фрагментов топлива, выброшенных взрывом из активной зоны», — вспоминает Анатолий Дятлов.

02:00
На станцию прибывает директор АЭС Виктор Брюханов.

02:05
«Вечером 25 апреля сын попросил меня рассказать ему перед сном сказку. Я начал рассказывать и не заметил, как уснул вместе с ребенком. А жили мы в Припяти на 9-м этаже, причем из окна кухни была хорошо видна станция. Жена еще не спала и ощутила какой-то толчок дома, вроде легкого землетрясения. Подошла к окну на кухне и увидела над 4-м блоком сначала черное облако, потом голубое свечение, потом белое облако, которое поднялось и закрыло луну.

Жена разбудила меня. Перед окном у нас проходил путепровод. И по нему одна за другой – с включенной сигнализацией – мчались пожарные машины и машины «Скорой помощи». Но я не мог подумать, что произошло что-то серьезное. Успокоил жену и лег спать», — вспоминает очевидец событий.

02:10
Пожарные сбили огонь на кровле машинного зала.

02:15
Те, кто наблюдал взрыв на Чернобыльской АЭС издалека, действительно не заподозрили ничего серьзного. Воспоминания о ночи 26 апреля 1986 года тех, кто находился непосредственно на станции, совсем иные: «Раздался удар. Я подумал, что полетели лопатки турбины. Потом — опять удар. Посмотрел на перекрытие. Мне показалось, что оно должно упасть. Мы пошли осматривать 4-й блок, увидели разрушения и свечение в районе реактора. Тут я заметил, что мои ноги скользят по какой-то суспензии. Подумал: а не графит ли это? Еще подумал, что это самая страшная авария, возможность которой никто не описывал».

02:22
Директор АЭС Виктор Брюханов не мог предпринять никаких конкретных действий — его состояние было похоже на шоковое. Работу по сбору у дозиметристов сведений об уровнях радиации и составлению соответствующей справки взял на себя секретарь парткома АЭС Сергей Парашин, который прибыл в убежище примерно в 2 часа 15 минут.

02:30
Ликвидирован пожар на крыше реакторного отделения, а также потушен огонь в помещении главных циркуляционных насосов четвертого энергоблока.

02:35
«Петро Паламарчук, здоровенный мужчина, внес и усадил в кресло инженера наладочного предприятия Володю Шашенка, — пишет Анатолий Дятлов. — Он наблюдал в помещении на двадцать четвертой отметке за нештатными приборами, и его обварило водой и паром. Сейчас Володя сидел в кресле и лишь незначительно перемещал глаза, ни крика, ни стона. Видимо, боль превысила все мыслимые границы и отключила сознание. Перед этим я видел в коридоре носилки, подсказал где их взять и нести его в медпункт. П. Паламарчук и Н. Горбаченко унесли».

02:40
Старший фельдшер припятской больницы Татьяна Марчулайте встречает в приемном покое первых пострадавших.

02:50
Опасность радиоактивного излучения осознавали далеко не все. Так, работник Харьковского турбинного завода А.Ф. Кабанов отказывался уходить с блока, так как в машинном зале была лаборатория по измерению вибрации, которая одновременно измеряла вибрацию всех подшипников, и компьютер выдавал хорошие наглядные распечатки. Кабанову было жаль ее терять.

03:05
Первая смена тех, кто начинал ликвидацию пожара, получила высокие дозы облучения. Людей начинали отправлять в больницу, прибывали новые силы.

03:22
К месту аварии прибыла оперативная группа Управления пожарной охраны УВД Киевского облисполкома, возглавляемая майором внутренней службы В. П. Мельником. Он принял на себя руководство по борьбе с огнем, вызвал на место аварии другие пожарные подразделения.

03:37
Старший фельдшер Татьяна Марчулайте вспоминала: «Я удивлялась, что многие поступившие — в военном. Это были пожарные. Лицо одного было багровым, другого, наоборот, белым, как стена, у многих были обожжены лица, руки; некоторых бил озноб. Зрелище было очень тяжелым. Но приходилось работать. Я попросила, чтобы прибывающие складывали свои документы и ценные вещи на подоконник. Переписывать все это, как положено, было некому… Из терапевтического отделения поступила просьба, чтобы никто ничего с собой не брал, даже часы — все, оказывается, уже подверглось радиоактивному заражению, как у нас говорят — «фонило»».

03:47
Создавались контрольно-пропускные пункты, перекрывались ведущие на Чернобыльскую АЭС дороги, формировались дополнительные наряды патрульно-поисковой службы.

04:00
На место аварии прибыли 15 отделений пожарной охраны со своей спецтехникой из различных районов Киевской области. Все были задействованы на тушении пожара и охлаждении обрушившихся после аварии конструкций в реакторном отделении.

04:15
В район аварии прибыла оперативная группа Управления пожарной охраны МВД УССР под руководством полковника внутренней службы В. М. Гурина. Он взял на себя руководство дальнейшими действиями.

04:25
Установлено, что уровни радиации в зоне, прилегающей к разрушенному реактору, значительно превышают допустимые. Пожарных начали размещать в пяти км от эпицентра и вводить в опасную зону по сменам.

04:30
В квартире заместителя главного инженера станции по науке и куратора отдела ядерной безопасности Михаила Лютова раздался телефонный звонок. Звонок, однако, прервался, и о том, что произошло на станции, Лютов узнавал уже сам.

04:37
Лишь между 4 и 5 часами утра руководители АЭС постепенно собирали свои силы и обзванивали должностных лиц. На место аварии начинают прибывать ответственные руководители.

04:50
Пожарным удалось локализовать огонь.

05:00
В Припять прибывает заместитель министра внутренних дел УССР генерал-майор милиции Г. В. Бердов. Он и взял в свои руки руководство по охране общественного порядка и организации службы Госавтоинспекции. Из области были вызваны дополнительные силы.

05:15
«Среди пострадавших в ту ночь аварии было и немало медиков. Ведь именно они, прибывшие на станцию со всей области, вывозили пожарных, физиков всех, кто был на станции. И их «скорые помощи» подъезжали прямо к четвертому блоку… Через несколько дней мы увидели эти машины. Ими нельзя было пользоваться, так как были сильно заражены…», — вспоминает научный журналист Владимир Губарев, приехавший на место аварии спустя несколько часов после серии взрывов. Под впечатлением от увиденного он написал пьесу «Саркофаг», которая была поставлена в 56 театрах мира и имела огромный успех, особенно в Японии. В Великобритании пьеса была отмечена театральной премией имени Лоуренса Оливье

05:30
«Впечатляющий вид представился нам из разбитого окна деаэраторной этажерки на 14-й отметке в районе восьмой турбины: по всей прилегающей территории были хаотически разбросаны детали реактора и элементы графитовой кладки, его внутренних частей, — рассказывает член аварийной комиссии Минэнерго доктор технических наук Евгений Игнатенко. — Во время осмотра двора АЭС не более 1 минуты показания моего дозиметра достигало 10 рентген. Здесь впервые я почувствовал воздействие больших полей гамма-излучения. Оно выражается в каком-то давлении на глаза и в ощущении легкого свиста в голове, наподобие сквозняка. Эти ощущения, показатели дозиметра и увиденное во дворе окончательно убедили меня в реальности случившегося... В ряде мест уровень радиации превышал тысячу (!) рентген».

05:50
«Утром 26 звонит директор леспромхоза, — вспоминал лесник Иван Николаевич. — Называет себя и молчит… Спустя некоторое время говорит: «Слушай, Иван Николаевич… Произошла беда…» И снова молчит… Молчу и я. А про себя думаю: «Неужели война»?! Спустя минуту директор наконец выдавливает из себя: «Произошла авария на Чернобыльской АЭС». Ну, думаю, ничего особенного… Однако тревога директора передалась и мне. Спустя еще некоторое время директор более решительно говорит: «Срочно выводи всю технику из этого района. Только не говори причину»».

06:00
В больнице умирает Владимир Шашенок, наладчик, о котором писал Анатолий Дятлов. К этому времени были госпитализированы 108 человек.

06:20
Из пояснительной записки пожарного третьего караула В. Прищепы: «По прибытии на АЭС в Чернобыле второе отделение поставило автонасосы на гидрант и подсоединили рукава к сухотрубам. Наш автомобиль подъехал со стороны машинного зала. Мы проложили магистральную линию, которая вела на крышу. Видели – там главный очаг. Но требовалось установить всю обстановку. В разведку пошли лейтенанты Правик и Кибенок… Кипящий битум кровли жег сапоги, летел брызгами на одежду, въедался в кожу. Лейтенант Кибенок был там, где труднее, где кому-то становилось невмоготу. Подстраховывая бойцов, крепил лестницы, перехватывал то один, то другой ствол. Потом, спустившись на землю, он потерял сознание. Через некоторое время, придя в себя, первое, что он спросил: «Как там?» Ему ответили: «Затушили».

06:35
Полная ликвидация пожара.

06:48
На АЭС прибывает специальная группа Штаба гражданской обороны для проверки дозиметрической обстановки. Сам начальник штаба уехал в другой конец области проводить «ответственные учения».

06:55
Персонал припятской больницы выбивался из сил. Несмотря на то, что к утру к приему пострадавших подключились все врачи, включая хирургов и травматологов, сил не хватало. «Я позвонила начмеду: «Почему больных на станции не обрабатывают? Почему их везут сюда «грязными»? Ведь там, на ЧАЭС есть санпропускник?»», — пишет Татьяна Марчулайте. После этого наступила получасовая передышка.

7:00
«Я должен был менять Александра Акимова в восемь утра 26 апреля 1986 года. Спал ночью крепко, взрывов не слышал. Проснулся в семь утра и вышел на балкон покурить, — вспоминает Виктор Смагин, начальник смены блока №4. — С четырнадцатого этажа у меня хорошо видна атомная станция. Посмотрел в ту сторону и сразу понял, что центральный зал моего родного четвертого блока разрушен. Над блоком огонь и дым. Понял, что дело дрянь.

Бросился к телефону, чтобы позвонить на БЩУ, но связь уже была отрублена. Чтобы не утекала информация. Собрался уходить. Приказал жене плотно закрыть окна и двери. Детей из дому не выпускать. Самой тоже не выходить. Сидеть дома до моего возвращения…»

07:10
«В момент аварии я был в Припяти проездом, — вспоминает Владимир Бронников, в 1976 — 1985 годах — заместитель главного инженера Чернобыльской АЭС. — Первый дом на выезде из города. Со мной была семья, дети – они еще не успели переехать к новому месту моей работы. Взрыва я не видел. Ночью понял, что произошло какое-то событие – слишком много машин ездило мимо дома, утром увидел, что моют дороги. Масштабы случившегося понял только в ночь на 27 апреля, когда часть персонала приехала вечером домой со станции и рассказали, что произошло. Я не верил, думал – врут. А с утра 27 апреля я приступил к исполнению обязанностей главного инженера станции. Моей задачей было локализировать аварию. Чтобы понять масштабы случившегося моей группе потребовалось около пяти дней».

07:23
«Побежал на улицу к стоянке автобуса. Но автобус не подходил. Вскоре подали «рафик», сказали, что отвезут не ко второй проходной, как обычно, а к первому блоку. Там все уже было оцеплено милицией. Прапорщики не пропускали. Тогда я показал свой круглосуточный пропуск руководящего оперативного персонала, и меня неохотно, но пропустили. Около АБК-1 встретил заместителей Брюханова Гундара и Царенко, которые направлялись в бункер. Они сказали мне: «Иди, Витя, на БЩУ-4, смени Бабичева. Он менял Акимова в шесть утра, наверное, уже схватил... Не забудь переодеться в «стекляшке»...», — пишет Виктор Смагин.

07:30
В больницу начинают привозить обработанных и переодетых пострадавших.

07:45
В «стекляшке» (конференц-зале) Виктор Смагин нашел комбинезоны, бахилы, «лепестки». Смагин понял, что, раз переодеваться его попросили прямо в конференц-зале, значит, на АБК-2 была радиация. Сквозь стекло Смагин увидел замминистра внутренних дел Украины Бердова, который шел в кабинет Виктора Брюханова.

08:00
«Скажу сразу, что Припятский горотдел внутренних дел предпринял все возможное, чтобы исключить радиационное поражение людей, — вспоминает генерал-майор Бердов. — Весь город был быстро оцеплен. Но мы еще полностью не сориентировались в обстановке, так как милиция своей дозиметрической службы не имела. А с Чернобыльской станции сообщали, что произошел пароводяной выброс. Эта формулировка считалась официальной точкой зрения руководства атомной станции. Я туда подъехал часов в восемь утра».

08:05
В припятскую больницу прибывает новая смена врачей. Тем не менее, самые тяжелые пострадавшие были отправлены в столичные больницы только к вечеру.

08:15
«Сначала зашел в пустой кабинет Брюханова. Увидел полную беспечность. Окна распахнуты. Людей нашел уже в кабинете Фомина (Николай Фомин — главный инженер АЭС — «Газета.Ru»). На вопрос «Что произошло?» мне опять ответили: «Разрыв паропровода». Но, посмотрев на Фомина, я понял, что все серьезнее. Сейчас понимаю, что это была трусость, сопряженная с преступлением. Ведь они какую-то реальную картину уже имели, но нам честно об опасности не сказали. Может быть, тогда некоторые наши сотрудники и не попали бы в больницу», — пишет Бердов.

08:25
«Я быстро переоделся, не зная еще, что с блока вернусь уже в медсанчасть с сильным ядерным загаром и с дозой в 280 рад. Но сейчас я торопился, надел костюм х/б, бахилы, чепец, «лепесток-200» и побежал по длинному коридору деаэраторной этажерки (общая для всех четырех блоков) в сторону БЩУ-4. В помещении вычислительной машины «Скала» — провал, с потолка на шкафы с аппаратурой льется вода. Тогда еще не знал, что вода сильно радиоактивная. В помещении никого. Юру Бадаева, видать, уже увезли. Пошел дальше. В помещении щита дозиметрии уже хозяйничал замначальника службы РБ Красножон. Горбаченки не было. Стало быть, тоже увезли или где-нибудь ходит по блоку. Был в помещении и начальник ночной смены дозиметристов Самойленко. Красножон и Самойленко крыли друг друга матом, — вспоминает Виктор Смагин.

08:30
— Я прислушался и понял, что матерятся из-за того, что не могут определить радиационную обстановку. Самойленко давит на то, что радиация огромная, а Красножон — что можно работать пять часов из расчета 25 бэр (биологический эквивалент рентгена — устаревшая внесистемная единица измерения излучения).

08:35
«Сколько работать, мужики?», — спросил я, прервав их перепалку. «Фон — тысяча микрорентген в секунду, то есть 3,6 рентгена в час. Работать пять часов из расчета набора двадцать пять бэр!» — «Брехня все это», — резюмировал Самойленко. Красножон снова взбеленился. — «Что ж, у вас других радиометров нет?» — спросил я. — «Есть в каптерке, но ее завалило взрывом, — сказал Красножон. — Начальство не предвидело такой аварии...»

«А вы что — не начальники?» — подумал я и пошел дальше», — пишет Смагин.

08:45
В дальнейших воспоминаниях Виктор Смагин описывает, что идя по коридору, всем телом ощущал сильную радиацию. В груди появилось «самопроизвольное паническое чувство», но Смагин старался держать себя в руках.

08:53
Заместитель главного инженера по эксплуатации первой очереди Чернобыльской АЭС Анатолий Ситников получил от Виктора Брюханова смертельно опасное задание: залезть на крышу блока «В» и заглянуть вниз. Ситников исполнил приказ, в результате чего увидел полностью разрушенный реактор, искореженную арматуру, остатки бетонных стен. За пару минут Ситников принял на себя огромную дозу радиации. Позже он был отправлен в московскую больницу, но пересаженный костный мозг не прижился, и инженер погиб.
Сообщение Ситникова о том, что от реактора ничего не осталось, вызвало лишь дополнительное раздражение Виктора Брюханова и к сведению не принялось. В реактор продолжали лить воду.

09:00
Вода, которая продолжала подаваться на четвертый блок АЭС, наконец-то кончилась.

09:05
— Анна Ивановна, папа сказал, что на станции случилась авария…
— Дети, аварии бывают достаточно часто. Если бы случилось что-то серьезное, нас бы предупредила городская власть. У нас тема: «Коммунистическое движение в советской литературе». Леночка, выходи к доске…

Так начался первый урок 26 апреля в припятской школе, об этом вспоминает в свой книге «По ту сторону Чернобыля» Валентина Барабанова, учительница французского языка.

09:15
От завалов, оставшихся после взрывов, людей обстреливало гамма-лучами с интенсивностью около 15 тыс. рентген в час. Людям жгло веки и горло, кожу лица стягивало, перехватывало дыхание.

09:23
Михаил Лютов, куратор отдела по ядерной безопасности, долго сомневался, что разбросанное повсюду черное вещество — графит из блоков. Виктор Смагин вспоминает: «Да вижу... Но графит ли это?..» — продолжал сомневаться Лютов. Эта слепота в людях меня всегда доводила до бешенства. Видеть только то, что выгодно тебе. Да это ж погибель! — «А что же это?!» — уже начал орать я на начальника. — «Сколько же его тут?»— очухался наконец Лютов».

09:35
Имевшиеся в наличии приборы имели предел измерений всего 1000 микрорентген в секунду (то есть 3,6 рентген в час), и зашкаливали в массовом порядке, в связи с чем возникли подозрения в их исправности.