Шо? Опять?!
Я тогда служил в славном городе Харькове. Советский Союз был уже на завершающей стадии полного своего развала. Дефицит всего на свете был тогда просто сумасшедший. Дело в итоге дошло и до отсутствия хлеба. Очередь на улицах в хлебные отделы и специализированные магазины достигала нескольких сотен метров. Хлеба больше одного батона в одни руки не продавали. Вся это не очень радостная обстановка подкреплялась ещё тридцатиградусным морозом, при котором люди стояли на улице в очередях. Жесть! Как в блокадном Ленинграде.
Единственными, наверное, на тот момент учреждениями, которые на сто процентов обеспечивались бесперебойно и в полном объёме провизией и хлебом, были воинские части. И таких в Харьковском гарнизоне было немало. Не покорми страна своих солдат - в момент получила бы голодный военный бунт. Вооруженный. А первому и последнему Президенту СССР этого допускать ну никак нельзя было...
Итак, морозное утро. Очень морозное. Я несу службу в штабе части, всё тихо и спокойно. В штабе тепло и уютно (своя котельная). Сижу, читаю прессу на посту, никого не трогаю. Увлёкся. И совершенно неожиданно заметил, а скорее почувствовал, что рядом со мной кто-то стоит. Поднимаю голову - монах! Ё-п-р-с-т! Целый монах! В рясе там, в тулупе, в шапочке. Козлиная бородка плюс длинные волосы - всё как полагается. Как он подкрался ко мне так тихо, я так и не понял (Шао-Линь, твою дивизию!).
Я было открыл рот, чтобы возмутиться по поводу его такой неожиданной материализации возле моего поста (ведь не скрипнула ни дверь, ни пол!), но тут же закрыл его обратно. Выглядел монах крайне удручающе. Стоит, весь дрожит, согнулся чуть ли не вполовину. С виду похоже - молодой парень, но борода, а также тёмные круги под воспалёнными, красными от недосыпания и усталости глазами, делали его старше на много лет.
- Что вы хотели? - как-то скомкано от неожиданности поинтересовался я у него.
- Мне бы к начальнику попасть, - сказал монах и с такой тоской на меня посмотрел, что я без лишних вопросов пошёл докладывать в кабинет к штабному царю.
- Товарищ капитан! Там это... Монах пришёл...
Капитан чуть сигарету не проглотил.
- Ты что там, совсем перегрелся?! Какой ещё, нахрен, монах?! - заорал на меня начальник штаба.
- Самый настоящий, в рясе. Стоит возле кабинета, к Вам на приём просится...
- Монах? - он как-то сразу сник, глаза забегали. - А что ему надо?
- А я откуда знаю. Так что, звать его?
- Ну, зови, - сказал капитан. - Посмотрим на этого служителя божьего...
Мне, конечно, было крайне любопытно послушать, о чём они там между собой говорили, но плотно закрытые дубовые двери напрочь лишили меня такой возможности. О том, что их беседа закончилась позитивно, я понял по уже повеселевшему взгляду монаха, когда он уходил.
На следующее, не менее морозное утро, монах стоял уже перед всем батальоном (а это 500 человек).
- Товарищи бойцы! - гаркнул зычно, как обычно, начальник штаба. - Я хочу вам представить служителя мужского монастыря!
Солдаты тем временем с неподдельным интересом рассматривали тщедушную фигуру молодого дьякона.
- У них в монастыре совсем беда настала, уже почти неделю нет продуктов и, самое главное, нет хлеба. - сказал капитан и обвёл строй взглядом. - Достать им продукты негде, да и, по сути, не за что, поэтому просят нас оказать им помощь.
После этих слов на плацу воцарилась какая-то звенящая тишина. Всем стало как-то неуютно от того, насколько же мы далеки от реалий жизни, происходящих сейчас там, за забором нашей родной воинской части.
Начальник штаба предложил отдать монахам двухдневную норму чёрного хлеба, оставив для себя малую толику белого. Это было примерно пятьсот буханок. Все единодушно поддержали идею капитана. Конечно же, тот предварительно уточнил у монаха, сколько хлеба им надо, чтобы продержаться хотя бы месяц. В итоге, под одобрительный гул солдат, хлебозаводской грузовик, так и не разгрузившись, уехал с монахом в монастырь.
Прошло почти три месяца. Я по-прежнему размеренно нёс службу в штабе, как вдруг передо мной вновь появился всё тот же монах.
- Шо? Опять?! - сиплым голосом, как в мультике "Жил был пёс", спросил я у монаха.
- Мне бы к начальнику попасть, - всё также покорно произнес он свою просьбу.
Я почесал макушку и потопал в кабинет к начальнику штаба, параллельно раздумывая, как бы поаккуратнее доложить ему о новом прибытии священнослужителя.
- Товарищ капитан! Там опять этот... монах пришёл! - доложил я и на всякий случай попятился назад к выходу.
- Шо? Опять?! - примерно также исполнил начальник штаба. - Какого хрена-то сейчас ему нужно? А, хотя ладно, пусть заходит, сейчас выясним.
Монах быстренько прошмыгнул к нему в кабинет и о чём-то тихо минут пять говорил с капитаном. Хоть я в этот раз очень старался "пригреть ухо" к дверям кабинета, но у меня опять ничего не вышло.
В итоге, начальник штаба приказал вызвать срочно наш собственный грузовой ЗИЛ-130 и отправить на нём монаха туда, куда он скажет.
Через два часа вернулся грузовик, как выяснилось, из монастыря. Надо было видеть выражение наших лиц, а именно всех тех, кто находился в этот момент в части, когда водитель открыл двери и продемонстрировал то, что он привёз.
- Пятьсот штук! Как с куста! Сам считал! - задорно продекламировал шоферюга-солдат, явив при этом народу полный ЗИЛ больших и вкуснопахнущих пасок. Оказывается, пару дней назад именно этот праздник отмечали православные христиане. Бонусом ко всему этому презенту в машине стояли две огромные тридцатилитровые кастрюли, доверху набитые крашенными яйцами.
Целую неделю весь батальон объедался этой вкуснятиной. И свежими пасхами, и гренками, и сухарями.
Вот уж действительно - вернули сторицей!