Кто и зачем придумывал некоторых славянских богов? (8 фото)

Славянская мифология формировались на протяжении долгого периода в процессе выделения древних славян из индоевропейской общности народов во II—I тысячелетии до н. э. и во взаимодействии с мифологией и религией соседних народов. Поэтому, естественно, в славянской мифологии имеется значительный индоевропейский пласт. Предполагается, что к нему относятся образы бога грозы и боевой дружины (Перун), бога скота и потустороннего мира (Велес), элементы образов близнечного божества (Иван-да-марья) и божества Неба-Отца (Стрибог). Также индоевропейскими по сути являются такие образы, как Мать Сыра-Земля, связанная с ней богиня ткачества и прядения (Мокошь), солнечное божество (Дажьбог), и некоторые другие.

Боги языческой Руси полнее всего представлены в источниках в связи с созданием Владимиром киевского пантеона в 980 году.
"И нача княжити Володи мерь въ Киеве единъ • и постави кумиры на холму • вне двора тсремнаго. Перуна древяна • а главу его сребрену • а оцсъ златъ • и Хърса Дажьба • и Стриба • и Симаръгла • и Мокошь [и] ж ряху имь наричющея б[ог]ы... и жряху бесомь..." — Лаврентьевская летопись, л. 25

Несмотря на точное перечисление этих богов, представления о русском язычестве до сих пор обрывочны, чем привлекают и привлекали к себе различного рода мистификаторов, псевдоученых и новеллизаторов от науки.

История кабинетной мифологии

В XVIII веке, когда российские историки и литераторы почувствовали себя равноправными участниками европейской истории, им захотелось переписать историю России по европейскому образцу. Молодой империи нужна была прежде всего своя античность: легендарные правители, эпос и мифологический пантеон. Славянское язычество не успело развиться до уровня античного: не было ни сонма богов, ни устойчивых мифов об их иерархии, о деяниях и родственных отношениях. Но историкам XVIII века казалось, что можно и важно доказать, что все это было. Они по крупицам собирали сведения, и там, где оставались белые пятна, не стеснялись додумывать. «И не лучше ли Фидасова Венера с подделанными во вкусе сего знаменитаго древняго мастера руками и ногами, нежели когда б осталось одно только ея туловище, и то, может быть, местами еще выбитое?» — писал в 1804 году в предисловии к своему мифологическому словарю поэт, прозаик и переводчик Григорий Глинка.
Так появилась русская «кабинетная мифология» — калейдоскоп никогда не существовавших или до неузнаваемости искаженных божеств, которых скроили по гомеровским фасонам за письменным столом.

Первые книги, посвященные российскому и славянскому язычеству, составляли писатели и историки-публицисты. В 1767 году выходит «Краткий мифологический лексикон» Михаила Чулкова, в 1768-м — «Описание древнего славянского языческого баснословия, собранного из разных писателей, и снабденного примечаниями» Михаила Попова. В 1804 году публикует «Древнюю религию славян» Григорий Глинка, в том же году выходит «Славянская и российская мифология» филолога и поборника отмены крепостного права Андрея Кайсарова. Все они представляют собой словари, где в алфавитном порядке собраны все сведения о языческих божествах, которые удалось почерпнуть из источников: трудов Татищева и Ломоносова, нескольких летописей, латинских хронистов и византийских географов, а также живого фольклора. Баба-яга превратилась под их пером в «адскую богиню», требующую кровавых жертвоприношений для своих внучек, а домовые и лешие стали «мечтательными полубогами». В один ряд встали божества западных славян, описанные в средневековых источниках, киевские кумиры, масленичные чучела, Боян из «Слова о полку Игореве», волхв из поддельной Иоакимовской летописи и плоды бесчисленных ошибок историков. Вместе они заселили русский Олимп, сошли с него в литературу и идеологию, и многие живы до сих пор. Вот некоторые из них.

Так описывает Услада Григорий Глинка: «Радость на челе, румянец на щеках, уста улыбающиеся, увенчанный цветами, одетый нерадиво в легкую ризу, играющий в кобзу  и пляшущий на голос оныя, есть бог веселия и жизненных услаждений…»
История происхождения славянского Диониса такова. Летопись Повести временных лет рассказывает о первой религиозной реформе князя Владимира Святославича — попытке упорядочить и централизовать верования подданных (первая реформа не удалась, и второй стало принятие христианства). Летописец перечисляет кумиров, установленных Владимиром на берегу Днепра, и первым называет «Перуна древяна, а главу его сьребряну, а yс злат». В XVI веке один из списков Повести временных лет попал в руки барона Сигизмунда фон Герберштейна, дипломата, путешественника и автора«Записок о московитских делах». Герберштейн не говорил по-русски, но владел словенским, однако этого оказалось недостаточно, чтобы разобрать пассаж из Повести временных лет: в его описании пантеона Владимира «ус злат» Перуна превратился в отдельное божество — Услада. Так выдуманное австрийским дипломатом имя попало к русским писателям, и уже они сочинили ему биографию покровителя наслаждений.

Впервые Зимцерла упоминается в переводе труда далматинского историка XVII века Мауро Орбини; в России он был известен как Мавроурбин, и его «Книга историография початия имени, славы и разширения народа славянского» попала к российскому читателю в 1722 году. Орбини тоже излагает сюжет Повести временных лет о кумирах на берегу Днепра — скорее всего, он переписывает Герберштейна, потому что в его списке богов есть Услад. Следующего за ним Семаргла Орбини записывает как Simaergla. Но тут делает ошибку переводчик: видимо, вместо первой «а» он видит «с», а «g» убирает ради благозвучия. Так на славянском Олимпе появляется Зимцерла.
В 1768 году Михаил Попов, автор одного из мифологических словарей, пишет о Зимцерле: «Богиня Киевская; какия ей качества приписывались, о том ничево неизвестно; разве изломанное ея название произвесть от имени «зима» и глагола «стерть», так назовется она Зимстерлою и будет походить на Аврору или Флору, богиню цветов».
С этого момента начинается триумфальное шествие прекрасной богини по русской литературе: у Гавриила Каменева  она «цветет, как румяная роза» («Громвал», 1804), у Николая Полевого  «на небосклоне горит Зимцерла блеском золотым» («Стенька Разин», 1832), у Василия Нарежного  «Зимцерла раскинула багряный шатер свой по небу голубому» («Славенские вечера», 1809), Гаврила Державин уподобляет ей императрицу («Явление Аполлона и Дафны на невском берегу», 1801), у Александра Радищева Зимцерла запрягает лошадей в коляску Знича, бога огня, света и тепла, и сама она — «перстоалая», точь в точь как гомеровская «розовоперстая» Эос («Бова», 1799–1802). А поэт романтик и будущий декабрист Александр Бестужев-Марлинский решает назвать «Зимцерлой» свой альманах — в 1818 году, когда Пушкин пишет «К Чаадаеву» и рассветные «звезды пленительного счастья» смотрят на многих русских вольнодумцев. Разрешение на публикацию альманаха Бестужев не получил.
Симаргл (Семаргл) же, который и послужил причиной возникновения Зимцерлы по мнению большинства учёных — полубожественный персонаж, возможно — вестник между небесным и земным мирами (как и его предполагаемый иранский прообраз Симург).Ни функции этого бога, ни значение самого слова Симаргл до сих пор до конца не выяснены. Неизвестно даже, одно это божество или два, так как в многочисленных древнерусских рукописях его имя пишется по-разному: «Симарьгл», «Семарьгл», а иногда разделяется на два имени «Сима» и «Регла». Это свидетельствует о том, что переписчики рукописей не понимали, что это за имя и, соответственно, божество.

Лель, которого мифологи XVIII века окрестили «божком воспаления любовного», встречается в пушкинской поэме «Руслан и Людмила»: на княжеском пиру «…славит сладостный певец / Людмилу-прелесть, и Руслана, / И Лелем свитый им венец». Но лучшая его роль сыграна в пьесе Александра Островского «Снегурочка», где златокудрый славянский Эрот проявляет всю свою дерзость.
Появился же Лель из свадебных песен: в их припевах повторяются «лель-полель», «ой-люли-лель» и тому подобные сочетания, исследователи возводят их к восклицанию «аллилуйя» (например, Никита Толстой в статье «Аллилуйя» в словаре «Славянские древности»). Первые упоминания о божестве Леле содержатся в трудах польских историографов XV–XVI веков, в том числе Яна Длугоша и Матея Стрыйковского. Из припевов народной поэзии они вычитали целое семейство: известного нам бога любви Леля, его брата и покровителя брака Полеля (потому что за любовью следует брак) и их мать Ладу. Уже в XVIII веке российские историки решили, что польские фантомные боги достойны войти и в русский мифологический пантеон.

В современном массовом сознании чаще всего бытует не реальный образ Ярилы (чучело-символ плодородия), а романтический, являющийся плодом спекуляций и реконструкций. К примеру, во многих публикациях Ярилу называют «богом солнца», что в корне неверно, поскольку, по мнению Института славяноведения РАН, Ярило таковым не является. «Богом солнца» его могли сделать только спекуляции — например, на почве ошибочного толкования имени или в рамках «мифологической школы», выводившей всех мифологических персонажей из небесных явлений. Вредную роль в пропаганде подобных ошибочных представлений сыграла и пьеса А. Н. Островского «Снегурочка», написанная под влиянием работ А. Н. Афанасьева.В ней Ярило — «палящий бог ленивых берендеев», всеведущий и гневный. После гибели Снегурочки и восстановления мирового порядка в день своего чествования Ярило на посвященной ему горе является людям в образе «молодого парня в белой одежде, в правой руке светящаяся голова человечья, в левой — ржаной сноп».
Н. Гальковский пишет: «Древние памятники совершенно не упоминают о Яриле. Одно из первых упоминаний о Яриле содержится в увещениях Тихона Задонского жителей гор. Воронежа» (относится к 1763 году)
По мнению многих исследователей, Ярило (или Ярила) — олицетворение летнего праздника урожая, встречающееся в фольклорной традиции некоторых, преимущественно южных регионов России. Так называли чучело, такое же как Масленица, Кострома, Кострубонька и прочие. Куклы изготавливали к празднику, их украшали, придавали им половые признаки, проносили с песнями по деревне, а потом хоронили или сжигали. В этом ритуале писатели XVIII–XIX веков угадали признаки солярного божества и домыслили всю его атрибутику.
В наши дни подобные спекуляции продолжаются в среде неоязычников.

В конце XVIII — начале XIX века активно обсуждается происхождение славян, существование славянских рун и мифического города Ретра. В центре обсуждения — прильвицкие кумиры, бронзовые статуэтки, замеченные в 1768 году доктором в доме своей пациентки в деревне Прильвиц в немецком Мекленбурге. Сын пациентки рассказал, что славянских богов, испещренных руническим письмом, его дед откопал в саду, пытаясь посадить грушу. Среди статуэток было изображение Радегаста — божества, известного по свидетельствам средневековых хронистов: его грудь покрывает подобие щита с бычьей головой, на шлеме — изображение птицы. Находки были описаны, по их мотивам выполнены гравюры. Радегаст попал не только в мифологические словари, но и, например, в оперу-балет Николая Римского-Корсакова «Млада». Статуэтки, конечно, довольно быстро были признаны подделкой.
Средневековые хронисты сохранили описание храма Радегеста в Ретре, главном городе племени ратарей. Гельмольд в "Славянской хронике" (1167-1168 гг.) называет богом земли бодричей Радегаста или Радого́ста. По данным Писториуса (von Pistorius), впервые описание идола Радигаста появляется лишь в 1492 году в первом печатном издании "Саксонской хроники" Конрада Бото. Именно, на гравюре, помещенной в 1133 году, изображен бог Радигаст и сделана подпись: «... В Мекленбурге ободриты почитали бога, именовавшегося Радигост, который имел на груди щит, на котором была изображена чёрная бычья голова, а ещё имел в руке секиру, а на голове – птицу».
Несмотря на это, современная наука сомневается, что Радегаст когда-либо существовал: есть версия, что источник мифа о нем — текст немецкого хрониста XI века Титмара, в котором говорится о городе Радогоще в земле славянского племени редарей, где поклоняются божеству Сварожичу. Постфикс -гост/-гощ действительно характерен для славянских топонимов, а Сварожич — подтвержденное многими источниками божество (Сварог в Повести временных лет). В сочинениях поздних историков этот отрывок был искажен настолько, что Сварожич пропал, название города превратилось в имя бога, а племени — в мифический город Ретра.