Детство Фриды Кало: Мексиканская драма (16 фото)

«Моя няня и я»: строгое воспитание

Частые депрессии матери начались после того, как она потеряла сына: мальчик умер через несколько дней после рождения. Следующей на свет появилась Фрида, и здоровье Матильды не позволило кормить новорожденную самостоятельно – вместо нее за ребенком ухаживала няня-индианка.

Картина 1937 года «Моя няня и я» повествует нам об этом этапе жизни Кало – на ней Фрида изобразила себя со взрослым лицом и телом ребенка, и здесь она мало похожа на убаюканное дитя. Индейскую посмертную маску няни можно воспринимать как отсылку к ритуальным обычаям древних мексиканцев. Маленькая Фрида находится под защитой няни и одновременно будто бы приносится ею в жертву.

2. «Алехандро Гомес Ариас»: первая любовь

Первым сложным испытанием в жизни Фриды был полиомиелит, которым девочка заболела в шесть лет. Болезнь иссушила правую ногу, отчего та стала тоньше левой. Прихрамывающей девочке сверстники дали прозвище «peg-leg Frida» («Фрида – деревянная нога»).

Но ее было сложно обидеть этим: Фрида не хуже мальчишек играла в футбол, много плавала и даже увлекалась боксом. Чтобы нога выглядела как здоровая, Фрида надевала на нее по три-четыре чулка и прятала под джинсами, а в зрелом возрасте – под длинными юбками национальных мексиканских платьев.

В 15 лет Фрида поступила в престижную Национальную подготовительную школу в Мехико. Отец был убежден, что там она получит лучшее для жителей Мексики образование и сможет стать врачом.

Девушка подчинилась воле любимого отца, но вскоре ей наскучили учителя и одноклассники, она стала пропускать занятия, охладела к медицине. Чтобы как-то себя развлечь, вместе с группой единомышленников она основала социал-националистический кружок «Cachuchas» (исп. – фуражка») – назывался он так по типу шляпы, которую носили все участники.

Можно предположить, что острый интерес к идеям социализма и будущая преданность коммунистической идеологии (в 1928 году Фрида вступила в компартию) зародились в сознании Кало именно в этот период. Лидером группы назначили Алехандро Гомеса Ариаса, студента юридического факультета, который вскоре стал бойфрендом Фриды.

3. «Сломанная колонна»: автокатастрофа

Если вы смотрели фильм Джули Тэймор с Сальмой Хайек, то наверняка помните, что Алехандро был вместе с Фридой в тот злополучный сентябрьский день 1925 года. Навстречу автобусу мчится трамвай и ударяется ему в бок, осколки оконных стекол летят в разные стороны, стальной поручень пронзает хрупкое тело девушки. Фрида приходит в себя уже в госпитале.

«Это было страшное столкновение. Оно было не сильное, довольно тихое, медленное. Но пострадали все, и я больше всех», - так уже состоявшаяся художница описывает тот трагический день в своем дневнике, который вела последние десять лет жизни.

Врачи, предполагавшие, что Фрида не выживет, буквально собрали ее по частям: позвоночник был сломан в трех местах, как и тазобедренные кости, почти все внутренние органы оказались повреждены. Алехандро повезло больше, он отделался контузией.

После аварии Фрида год пролежала в больнице практически в полной неподвижности, раны плохо заживали из-за грибковой инфекции, а на правой ноге появились первые признаки гангрены.

Впереди девушку ждали тридцать три операции, бесконечная смена корсетов и мольберт с зеркалом, который смастерил отец, чтобы дочери было удобно рисовать, лежа в постели. Так и пришло желание заниматься живописью: по воле случая и как бы вопреки.

Фрида всего лишь попросила отца принести ей в больницу краски. И не было никаких многолетних метаний и душевных терзаний от незнания того, в каком жанре нужно работать. Его определила сама судьба Фриды: из 145 ее картин 60 являются автопортретами.

Необходимость чуть ли не постоянно носить стальной корсет, который не снимал боли, а только поддерживал тело, подтолкнула Фриду к созданию картины «Сломанная колонна» (1944). Травмированный позвоночник изображен в виде ионической колонны, треснувшей в нескольких местах. Как и на всех остальных автопортретах, здесь нет улыбки, и лицо помимо грусти не выражает каких-либо ярких эмоций.

Тело, пронзенное гвоздями, напоминает об образах библейских мучеников, что создает особое трагическое ощущение. Нетрудно представить, как мексиканка с густыми бровями часами всматривалась в свое печальное отражение, а потом писала на холсте историю всеохватывающей боли, которая терзает ее тело ежеминутно.

4. «Фрида и Диего Ривера»: брак между слоном и голубкой

В 20-е годы XX века в Мексике происходил культурный подъем: это время сегодня принято называть «мексиканским Ренессансом». Спонсируемые правительством местные художники активно рисовали фрески в церквях, школах, библиотеках и общественных зданиях.

Именно тогда юная Фрида впервые узнала о художнике Диего Ривере, своем будущем муже, любовь к которому будет вдохновлять и испепелять ее, делать счастливой и несчастной одновременно. Диего пришел в Национальную школу, чтобы выполнить очередной заказ, и Фрида незаметно наблюдала за его напряженной работой в течение нескольких часов.

Буквально на следующий день она заявила одноклассникам, что хочет иметь ребенка от «этого толстяка», чем, безусловно, шокировала их. Именитый художник-монументалист был старше девушки на 21 год и внешне абсолютно непривлекателен: толстый, грузный, с выпученными глазами – удивительно, что с такой внешностью он имел репутацию ловеласа.

В 1929 году Фрида и Диего поженились. Родители Кало не одобрили брак и охарактеризовали союз дочери с Риверой «браком между слоном и голубкой». Ему было 43 года, ей — 22. Сближало двух художников не только искусство, но и общие коммунистические убеждения.

В доме супругов на книжных полках стояли не раз прочитанные тома Маркса, Ленина, работы Сталина, публицистика Гроссмана о Великой Отечественной войне. Известно, что Фрида начинала работать над портретом вождя советского народа, но не успела закончить его.

Время после свадьбы – тот редкий момент в жизни художницы, когда она чувствовала себя по-настоящему счастливой. Здоровая, любимая и непременно рядом с Диего – такой Фрида изобразила себя, к примеру, на картине 1931 года «Frida and Diego Rivera». Здесь нет ни намека на искалеченную душу и тело.

5. «Всего лишь несколько царапин»: измена мужа

«В моей жизни было две трагедии, — говорила Фрида. — Первая — трамвай, вторая — Диего».

Когда Диего сделал предложение, он сразу предупредил свою возлюбленную, что не сможет быть верным, но любить будет только ее. Кало и не догадывалась, что неверность мужа станет для нее настолько нестерпимым мучением. Когда она узнала об измене мужа с ее младшей сестрой Кристиной, на полотна вылился трагизм особой силы.

Переживания, связанные с предательством двух любимых людей, Фрида воплотила в картине «Всего лишь несколько царапин» (1935). Кало прочла в криминальных хрониках заметку об убийстве неверной женщины ревнивым любовником. Мужчина, нанесший множество ножевых ранений, заявил в суде: «Но ведь это были всего лишь несколько царапин!».

Этой притворной, циничной фразой и стала называться картина, на которой Фрида изобразила себя израненной и запятнанной кровью. Фраза написана на белой ленте, которую держат черный и белый голуби – возможно, так художница хотела показать светлую и темную стороны любви. Картина наделена особой жутковатой экспрессией, поскольку художница в буквальном смысле вышла за рамки: несколько раз она проткнула раму картины ножом и нанесла на нее «пятна» красной краски.

6. «Больница Генри Форда»: выкидыш

На картине «Больница Генри Форда» обнаженная Фрида лежит на железной кровати, живот вздут, волосы в беспорядке. Слезы заливают щеки, а кровь – белую простыню. Рука удерживает «клубок» из нитей красного цвета, тянущихся к шести символам.

Таким метафорическим способом художница выразила свои глубокие переживания, связанные с невозможностью иметь детей: все три беременности Фриды закончились выкидышем. В верхнем ряду мы видим кости таза, оказавшиеся чересчур хрупкими для беременности, эмбриона с закрытыми глазами и улитку – символ медленного течения времени и его цикличности.

Из деталей нижнего ряда особенно выделяется увядающий цветок светло-фиолетового оттенка. Известно, что фиолетовый цвет в некоторых культурах обозначает смерть. В данном случае он может символизировать исчерпанность жизни, ее тусклые цвета и редкие проблески счастья.

Работы Фриды Кало традиционно относят к сюрреалистической живописи: причудливые формы и тревожные темы будто бы получены из снов и подсознания, но сама художница не раз объясняла, что сюжеты и образы ее картин не выдуманы, а автобиографичны: «Я рисую себя, потому что почти всегда нахожусь в одиночестве и я – тот объект, который я по-настоящему хорошо знаю».

О связи своих картин с традицией сюрреализма Кало впервые услышала от Андре Бретона, который в 1938 году посетил Мексику: «Я никогда не думала, что я – сюрреалистка, пока Андре Бретон не приехал в Мексику и не сказал мне об этом».

В 1953 году в Мексике открылась первая персональная выставка Фриды Кало. К тому времени здоровье уже не позволяло ей встать с постели: часть правой ноги пришлось ампутировать из-за развившейся гангрены.

Но художница не могла не приехать на собственный вернисаж. В итоге сирена «скорой помощи» и рев мотоциклетного эскорта возвестили о прибытии Кало. В выставочный зал ее, как живой автопортрет, внесли на носилках, которые поместили на подготовленную кровать.

В тот вечер, как в принципе и всегда на публике, Фрида много и непристойно шутила, пила свою любимую текилу и пела песни под аккомпанемент марьячи. Казалось, что пылкая мексиканка – это все еще тот юный сорванец, который гонял с мальчишками футбольный мяч во дворе и не позволял считать себя инвалидом.

есмотря на физическую боль и душевные терзания, Кало знала, что судьба дает ей возможность быть счастливой. Поэтому она предпочитала жить на полную катушку, хорошо осознавая, что этот карточный домик может в любой момент сложиться пополам.

Неслучайно ее последняя картина называется «Да здравствует жизнь!»: радостный натюрморт с сочно-яркими арбузами кажется попыткой уцепиться за этот мир и не покидать его так рано.

«Катастрофа столько определила в моей жизни: от живописи до умения любить. Страстное желание выжить породило большую требовательность к жизни. Я очень многого ждала от нее, каждую минуту сознавая, что могу все это внезапно потерять. Для меня не существовало полутонов, я должна была получить все или ничего. Отсюда эта неутомимая жажда жизни, жажда любви», — так говорила Фрида.

Когда Кало было три года, началась Мексиканская революция. Однако позже она любила повторять, что родилась в 1910 году, надеясь на то, что таким образом люди будут непосредственно связывать ее с революцией.

Так и получилось: тело умершей от воспаления легких Фриды перед погребением было завернуто в знамя мексиканской компартии, а на похоронах, помимо именитых деятелей искусства, присутствовал бывший президент Мексики Ласаро Карденас.