Первый советский «ксерокс», против КГБ (3 фото)
«Ксерокс» Фридкина
Считалось, что в Советском Союзе при плановой экономике вопрос оперативного копирования документов не стоял так остро, как в странах со свободным рынком. В многочисленных советских учреждениях эту проблему поначалу решали фотографическим способом и микрофильмованием. Техническую и конструкторскую документацию приходилось переносить вручную на кальку, размножать с помощью светокопирования. Всё это было долго, сложно и неудобно.
Пожалуй, что самая любопытная история связана с учёным Владимиром Фридкиным, чьё изобретение предвосхитило развитие индустрии на целое десятилетие.
Фридкин окончил в 1952 году с красным дипломом физфак Московского госуниверситата. Но долго не мог начти работу по специальности из-за проблем «по пятому пункту». Антисемитская кампания, проводившаяся в то время, сводила к нулю преимущества красного диплома.
Лишь спустя несколько месяцев Владимиру Фридкину удалось устроиться в НИИ полиграфического машиностроения, хотя изначально он хотел стать ядерным физиком.
В НИИ Фридкину предоставили для работы совершенно пустой кабинет — там стояли лишь стол и стул. Делать что-то продуктивное в таких условиях было непросто.
Фридкин много времени проводил в читальном зале библиотеки имени Ленина, где хранилось большое собрание документов, научных работ и книг со всего мира. Однажды он прочитал статью американского физика Честера Карлсона, которая была посвящена фотокопированию. Тогда в Советском Союзе ничего подобного не было. Фридкин загорелся идеей создать копировальный автомат.
Он обратился в отдел электротехники своего НИИ и попросил выделить ему генератор тока высокого напряжения. На родном физфаке МГУ он раздобыл кристаллы серы и необходимый фотоувеличитель. Все эксперименты изобретатель проводил в своём маленьком кабинете. Ему удалось собрать устройство, названное «Электроскопическим копировальным устройством №1». Цифра «1» в названии подразумевала, что за первой моделью последуют другие.
Владимир Фридкин:
Времени я не терял. Ходил в Ленинку, читал журналы по физике, приобрел кое-какое оборудование. Мне пришла в голову идея осуществить новый фотографический процесс в котором фотоэлектрет служил фоточувствительным слоем, а проявление проводилось с помощью трибоэлектрического эффекта. Процесс задумывался ещё и как метод создания оптической памяти. Фотоэлектрет не только формировал, но и запоминал изображение. Скрытое изображение могло храниться довольно долго, и его можно было проявить через длительное время после экспозиции. Макет был сделан быстро. Я использовал поликристаллическую серу, а затем и другие фотопроводники, например сульфид цинка и кадмия. Проявление производилось порошком асфальта.
Сначала Фридкин пробовал копировать страницу из книги, приказы по институту, затем перешёл к фотографиям. Однажды он сделал копию со снимка московской улицы и показал её директору своего НИИ. Тот восторженно воскликнул: «Ты хоть сам-то понимаешь, что изобрел?!».
Инженерам института тут же был отдан приказ довести до ума существовавшие наработки и собрать образец машины, который смог бы делать фотокопии. Таким образом, Фридкин создал первую в СССР копировальную машину. Стояла осень 1953 года.
Владимир Фридкин:
Много лет спустя я узнал, что в США, в компании «Галоид», позже переименованной в «Ксерокс», в это же время стали появляться первые модели. Но их работа основывалась на другом принципе.
Первый советский копировальный аппарат представлял из себя коробку высотой около одного метра и шириной полметра. На ней был закреплён генератор тока и два цилиндра. Устройство оказалось удивительно простым и понятным. Посмотреть на изобретение приезжал лично министр. Он был настолько впечатлён увиденным, что поручил организовать массовое производство новых аппаратов на заводе в Кишинёве. А в Вильнюсе открыли специальный НИИ, занимавшийся исследованиями электрографии.
Владимир Фридкин, которому тогда было всего 22 года, стал заместителем директора института. Он получил хорошую денежную премию. Про изобретателя даже сняли телефильм, посвящённый достижениям советской науки.
В 1955 году создатель советского копировального аппарата перешёл на работу в Институт кристаллографии. Собственное изобретение он забрал с собой. Почти каждый день к нему кабинет заходили коллеги, чтобы скопировать какую-нибудь научную статью из иностранного журнала. Но в 1957 году всё это закончилось. «Как-то ко мне пришла заведующая спецотделом — такие отделы были в каждом институте — и сообщила, что ксерокс надо списать», — рассказывал Фридкин. КГБ считала, что машина может быть использована для распространения запрещённых в СССР материалов.
Власти тогда не поощрали развитие связи. Например, каждый радиоприёмник в обязательном порядке регистрировался. Органы госбезопасности требовали хранить оттиски со всех печатных машинок, если потребуется установить автора распечатки. Шла борьба с «самиздатом». Рукописи запрещённых авторов ночами размножались на пишущих машинках. А тут обнаружился оцелый копировальный аппарат без присмотра.
Вскоре было закрыто и производство новых аппаратов. Первую из собранных моделей разобрали на части. По легенде, наиболее её ценную часть — пластину полупроводника — сохранили и повесили в женском туалете института как зеркало.
Спустя годы Советский Союз стал закупать копировальные аппараты за границей. Это была техника фирмы Xerox. Один из таких аппаратов был привезён и в Институт кристаллографии, в котором продолжал работать Фридкин. Но использовать технику уже было можно только под надзором специального человека, следившего за тем, что и кем копируется.
«РЭМ» и «Эра»
В конце 1960-х в СССР вернулись к идее создания своих копировальных аппаратов. На Казанском оптико-механическом заводе начали собирать устройство «РЭМ» — ротационную электрографическую машину. Её выпускали в двух модификациях — РЭМ-420 и РЭМ-620. Цифры обозначали ширину рулонной бумаги. Мощность электрооборудования первых аппаратов была очень большой. Например, РЭМ-620 потреблял почти 8 кВт электроэнергии. Весили они около тонны и работало на них по два человека.
Чуть позже аналогичные аппараты стали делать другие заводы — БелОМО и Грозненский завод полиграфических машин под маркой «Эра». Примечательно, что в Грозном делали малоформатные аппараты под А3 и А4, которые работали не только с рулонной бумагой, но и с отдельными листами.
«РЭМ» и «Эра», в отличие от аппарата Фридкина, по принципу действия и оптической схеме во многом повторяли «ксероксы» 1950-60-х годов. Но когда западные модели делались всё более надёжными, эргономичными и компактными, главным преимуществом советских была низкая стоимость расходных материалов.
Первые копировальные аппараты советского производства были ещё и достаточно пожароопасны. При остановке движения бумаги она практически сразу же загоралась под действием потока тепла от инфракрасного излучателя. В помещениях, где стояла техника, приходилось устанавливать специальную систему пожаротушения, а на корпусе аппарата крепить углекислотный огнетушитель.
Среди тех, кто работал с аппаратами «Эоа» и «РЭМ», бытовала такая поговорка — «Оператор, который не горел и не тушил аппарат, как танкист, который в бою не был». При приёме на работу кадровики всерьёз спрашивали: «Сколько раз горели?».
Подобную технику производили до конца 1980-х годов. На этом история советских «ксероксов» закончилась.
Владимир Фридкин:
В 1965 году нашу лабораторию в Институте кристаллографии посетил Честер Карлсон. Основатель ксерографии заинтересовался моими статьями. Нас вместе сфотографировали с помощью электрофотоаппарата на электрете. В конце 50-х годов профессор Колумбийского университета Хартмут Кальман с сотрудниками повторил мои эксперименты по электрофотографии на фотоэлектретах и нашёл ей интересное применение в космической связи. Об этом он рассказал на коллоквиуме в Мюнхене, где мы встретились в 1981 году. За эти работы американское фотографическое общество наградило меня медалью Козара, а немецкое и японское — избрали почетным членом.
Кроме того, в 2002 году Международный комитет по фотографической науке (International Committee for Imaging Science) наградил Владимираа Фридкина премией Берга за «выдающийся вклад в развитие необычных (бессеребряных) фотографических процессов и международное сотрудничество в этой области».
Сейчас изобретателю 83 года.