«Калигула»: история создания скандального пеплума (27 фото)
.
Эротический пеплум (пеплум — жанр масштабных исторических фильмов с использованием античных или библейских сюжетов) предлагает зрителю познакомиться с не самыми привлекательными событиями эпохи правления Римской империи. В этой ленте тщательно подобраны все извращения, которыми прославился император Калигула: его богохульная сексуальная страсть к собственной сестре, его брак с самой известной римской путаной и изобретательно бесчеловечные способы уничтожения тех, кто осмеливался ему перечить.
Этот проект странным образом объединил в единое целое грандов мирового кинематографа — Малкольма Макдауэлла, Питера О’Тула, сэра Джона Гилгуда и шекспировскую актрису Хелен Миррен — с полным комплектом «звезд» журнала Penthouse. История создания этой историко-эротической драмы породила много слухов, скандалов и сделала фильм знаменитым задолго до его фактического появления на экранах кинотеатров.
Самая первая, предварительная, версия сценария принадлежит перу знаменитого итальянского кинематографиста Роберто Росселлини. Написана она была еще в 1972 году. Однако сам Роберто эту идею развивать не стал, а подарил сырой материал своему племяннику Франко. Тот, в свою очередь, не обладая особыми талантами, но имея за плечами продюсерский опыт («Теорема» и «Декамерон» Пазолини), связался с именитым писателем, историком и сценаристом Гором Видалом («Бен-Гур»). Распределив между собой роли в будущем проекте (Франко — продюсер, Видал — автор сценария), эти двое отправились на поиски толстого кошелька, способного претворить их замыслы в жизнь. Далеко идти не пришлось, ибо Гор Видал, нередко пописывавший проницательные статьи на злобу дня в журнал Penthouse, очень кстати вспомнил о его основателе Бобе Гуччионе.
Гор Видал и Боб Гуччионе.
Боб Гуччионе, гениальный бизнесмен, основавший в 1965 году в Лондоне эротический журнал Penthouse, уже в 1969 году выпустил первый сентябрьский выпуск на родине своего непосредственного конкурента Хью Хефнера (Playboy). Боб уже не в первый раз вкладывал свои средства в кинематограф. В частности, его финансовые вливания были зафиксированы в таких лентах, как «Китайский квартал» (1974) Романа Полански, «Самый длинный ярд» (1974) Роберта Олдрича и «День саранчи» (1975) Джона Шлезингера. Однако все эти работы не тешили самолюбия и тщеславия Гуччионе, ибо его имя не фигурировало в титрах, а сам он выступал лишь в роли «позорного», хоть и богатого спонсора. Поэтому на этот раз Боб дал согласие на свое участие только на условии, что оно перестанет быть мнимым. Эти требования он подкрепил немалой по тем временам суммой в 17,5 миллионов долларов, которые к моменту официального релиза картины в 1979 году превратились в еще более внушительные 22 миллиона.
Первые 200 тысяч ушли к Видалу, который приступил к обработке версии Росселлини. Ему также пообещали десять процентов от сборов. Весной 1975 года у фильма появился и режиссер. Несмотря на то что Гуччионе был плохо знаком с Тинто Брассом, его картина «Салон Китти» убедила продюсера в правильности сделанного выбора, ибо их с Тинто взгляд на киноэротику был очень схож. «Калигула», по мнению Гуччионе, должен был стать древнеримским вариантом «Салона Китти».
Мир и согласие недолго сопутствовали съемочному процессу. Для начала разругались Брасс и Видал. Уже в июне 1976 года Гор Видал покинул проект из-за разногласий по вопросу сценария, настаивая, чтобы его имя убрали из титров. Гуччионе не стал удерживать строптивого писателя, но, само собой, лишил его заветных десяти процентов. Видал в отместку в 1977 году даже подал в суд на создателей ленты, пытаясь вычеркнуть упоминание о себе из грядущего фильма, однако потерпел фиаско.
Декорации стали монтировать в июне 1975 года под руководством маститого художественного директора Данило Донати, имевшего в послужном списке «Оскар» за «Ромео и Джульетту» Франко Дзеффирелли (в 1976 году он получит еще один за «Казанову» Федерико Феллини). Постройки отличались невиданной щедростью, как, впрочем, и костюмы. На одного императора приходилось двадцать шесть различных одеяний, а всего их было сшито более трех с половиной тысяч. Съемки планировалось провести в Риме на Dear Studios, там же, где в начале шестидесятых американцы снимали свой знаменитый пеплум «Клеопатра» с Элизабет Тейлор. Остальные эпизоды решили отснять в близлежащих локациях.
Подбор актеров, он же кастинг, стартовал в 1976 году. Тогда в Рим прибыли первые звезды — Джон Гилгуд и Питер О’Тул. Гилгуду сразу же предложили роль Тиберия, однако актера смутила откровенная порнография в сценарии, и он поспешил отказаться, после чего получил от Видала гневное (и весьма грубое) письмо. О’Тул, в свою очередь, жеманничать не стал и предложение принял, агентам же Гилгуда с трудом удалось уговорить его на второстепенную и меньшую по объему роль близкого друга Тиберия, сенатора Нерва. Своими воспоминаниями по поводу съемок «Калигулы» актер позднее поделился с читателями в своей автобиографии «Актер и его время». Главная же роль досталась популярному британскому исполнителю Малкольму Макдауэллу, чье присутствие в кадре 156-минутной ленты составило около девяноста процентов.
На место банально струсившей Марии Шнайдер («Последнее танго в Париже») на роль сестры Калигулы, Друзиллы, в последнюю минуту взяли Терезу Энн Савой. Она, как и Джон Стайнер, сыгравший ее мужа Лонгина, перешла в картину напрямую из «Салона Китти». Наконец, на роль последней, четвертой, жены императора, Цезонии, пригласили шекспировскую актрису Хелен Миррен, а на роль Макро — известного итальянского футболиста Гуидо Маннари. Плюс тринадцать девушек Penthouse. Общий актерский состав фильма нигде не публиковался, но, по непроверенным данным, в картине поучаствовало до двух с половиной тысяч человек
Вокруг съемок была создана таинственная атмосфера. Дошло до того, что площадку на Dear Studios патрулировали вооруженные охранники.
Представители СМИ, само собой, тоже были вне игры, за исключением редких счастливчиков. Несколько американских репортеров даже попытались устроиться на фильм статистами, но вовремя были вычислены. Закрыв съемки от посторонних глаз, Гуччионе преследовал лишь одну цель — подогреть интерес публики к проекту. Ему это удалось сполна, ибо жадные до сенсаций журналисты, не зная подробностей, сами придумывали жареные факты: зоофилические сцены, оргии с участием сотен людей, ритуальные убийства животных, совращение малолетних и прочие несусветные непотребства.
По словам Пьернико Солинаса, конфликтов на съемках было выше крыши. Основной причиной являлась слишком большая концентрация волевых личностей. Тот же Росселлини постоянно сталкивал лбами Брасса и художника картины, Донати. Франко настаивал, чтобы Брасс начинал работать в недостроенных декорациях, ибо они выбивались из графика. Несмотря на то что Росселлини и Гуччионе оба были сопродюсерами, каждый контролировал свою территорию, причем основная масса негатива приходится на плечи Франко, которого впоследствии даже обвинили в нецелевом использовании средств.
Съемки начались 5 августа 1976 года, и к декабрю Тинто Брасс наработал 120 миль кинопленки. Тут у него начались кардинальные разногласия с Гуччионе. По словам Боба, у Брасса было весьма странное чувство юмора: вместо пышнотелых красоток «Пентхауса» он так и норовил вставить в кадр толстых старых теток. Декорации, построенные Донати, Тинто использовал очень скупо и вообще избегал компромиссов, предпочитая настаивать на своем до упора. В конце концов вся съемочная группа поделилась на два лагеря: с одной стороны Брасс, с другой — Гуччионе и часть актеров.
Впрочем, сами актеры тоже вели себя не очень организованно. О’Тул постоянно опаздывал, а если приходил вовремя, то очень долго гримировался. Прекрасный актер Макдауэлл оказался редкостным скупердяем, подсчитывая каждую копейку, потраченную на съемки из собственного кармана. Макдауэлл водил дружбу с Брассом, потому что им было легче манипулировать. Гилгуд часто высказывал подозрения о том, что фильм вообще не выйдет в свет, но от гонорара отказываться не спешил. Тем не менее спустя восемнадцать долгих месяцев Брасс торжественно сообщил об окончании съемок.
Гуччионе остался недоволен. Он посчитал, что спешка помешала снять некоторые эротические сцены в нужном визуальном исполнении. Но заставлять Брасса переделывать работу он не стал, ибо это привело бы к ненужным пересудам и увеличению сроков, а значит, к дополнительным расходам. Вместо этого в самом начале 1977 года Боб, прихватив с собой моделей, костяк съемочной группы и помощника Джанкарло Луи, буквально пробрался тайком на площадку и доснял ряд сексуальных эпизодов, которых, по его мнению, недоставало в фильме.
Если вы думаете, что дополнительные эпизоды, снятые Гуччионе втихаря, сильно отличались от того материала, что наснимал Тинто, вы ошибаетесь. Брасс успел нарисовать такие картины, что лесбийские игры подопечных Боба казались легкой эротикой. Тем не менее характер фильма не позволял монтировать его в открытую в строгой Италии, поэтому километры пленки перевезли на Туманный Альбион.
Все дальнейшее напоминает латиноамериканский сериал. Придя на работу в конце февраля 1977 года, Брасс и его помощники выяснили, что уволены. Разногласия между ним и Гуччионе с Луи достигли своего апогея. Гуччионе нужен был большой и быстрый порнохит, тогда как Тинто мыслил на долгосрочную перспективу. Увидев такое отношение, Брасс тут же оформил против Боба судебный иск. Тот, в свою очередь, подал ответный иск на Тинто Брасса, который уже судился с Гором Видалом, подавшим в суд на всех и вся.
В такой обстановке в Лондоне начался процесс монтажа. Для этого поначалу наняли специалиста, Рассела Ллойда, но затем попрощались и с ним. Судя по всему, причиной стали те самые дополнительно отснятые сцены, которые ни Брасс, ни Ллойд не согласились включать в фильм.
Каким-то образом к маю ленту смонтировали, однако проблемы нарастали как снежный ком. Сначала профсоюзы, пронюхав об истинном содержании исторического опуса, призвали своих членов бойкотировать фильм. Затем подтвердились опасения Гуччионе насчет компании Technicolor, в которой таки отказались проявлять негатив пленки, сославшись на ее порнографический контент и попытки со стороны полиции конфисковать отснятый материал.
В связи с такой постановкой вопроса Гуччионе вынужден был продолжить монтаж уже в Париже, а проявка прошла вообще за океаном, в Нью-Йорке, куда фильм провозили под другим названием, опасаясь гонений со стороны властей. Судебные дрязги потихоньку стихли, и в мае 1979 года на фестивале в Каннах состоялась долгожданная премьера. Фестивальная версия была длиннее, чем вариант, вышедший в официальный прокат позднее, в сентябре. Но полиция все равно запретила показ ленты спустя пару дней, несмотря на все бумажки и разрешения, полученные продюсерами.
В США Гуччионе отказался представить картину на рейтинговую комиссию, так как прекрасно осознавал, что, кроме Х, она ничего не получит, а следовательно, автоматически станет товаром для порнорынка. Вместо этого он присвоил ленте рейтинг МА (Mature Audiences — только для взрослых) и выставил билеты по семь с половиной долларов за штуку вместо обычных пяти, логично полагая, что желающие посмотреть его фильм, снимавшийся четыре года с бюджетом в 22 миллиона, придут в кино и за эти деньги.
Боб вообще демонстрировал чудеса предпринимательства, когда отреставрировал целый кинотеатр специально для показа «Калигулы». Кинокритиков он, само собой, недолюбливал, поэтому решил, что раз уж запретить им смотреть свое кино он не может, то пущай, мерзавцы, платят семь с половиной долларов, как все. И отменил пригласительные для прессы. Пресса не замедлила вернуть должок. Самым разгромным был отзыв Рекса Рида из «Нью-Йорк таймс».
Но злые языки не мешали картине собирать кассу. За восемнадцать дней в одном лишь кинотеатре «Калигула» заработал 225 тысяч долларов. Когда же лента все-таки вышла в широкий прокат, посещаемость сеансов била все рекорды.
По самым скромным оценкам, кино- и видеопрокат «Калигулы» принесли Гуччионе порядка 100 миллионов долларов. Это в очередной раз доказало его предприимчивость, а сам фильм сделало одним из самых успешных независимых проектов в истории кинематографа. Впоследствии часть прибыли легла в основу Penthouse Casino в Лас-Вегасе.
История создания «Калигулы» еще раз подтвердила неоспоримый факт — иногда грамотная и хорошо спланированная шумиха вокруг фильма, да и вообще вокруг любого произведения искусства или события, намного превосходит по стоимости и ценности само оригинальное явление, событие или произведение. С творческой точки зрения лента Тинто Брасса отнюдь не является шедевром, но ажиотаж и атмосфера таинственности вокруг нее так или иначе сделали свое черное дело.
Эта картина снималась ради скандала, и в этом она явно преуспела. Но не более.
У Тинто Брасса после этого фильма был почти беспроигрышный шанс стать воистину великим режиссером, но...
Или не сложилось, или лень, или не был он никогда глубоким.. Кто его знает ?!
А было ли желание ?