Петр Аркадьевич Столыпин (18 фото)

Петр Аркадьевич Столыпин родился 14 апреля 1862 года в Дрездене.
Петр провел свое детство до 1869 года в усадьбе Середниково Московской губернии, затем в имении Колноберже Ковенской губернии. Его семья выезжала в Швейцарию, а когда пришло время определять детей в гимназию, Аркадий Дмитриевич купил дом в Вильно. В 1874 году 12-летний Пётр был зачислен во второй класс Виленской гимназии, где проучился до шестого класса. В сентябре 1879 года 9-й армейский корпус под командованием отца Петра Столыпина был возвращён из Болгарии в город Орёл, и Петр с братом Александром были переведены в Орловскую мужскую гимназию, где Петра зачислили в седьмой класс. По словам Б.Фёдорова, Петр «выделялся среди гимназистов рассудительностью и характером».

3 июня 1881 года 19-летний Пётр окончил Орловскую гимназию, получил аттестат зрелости, и уехал в Санкт-Петербург, где 31 августа поступил на естественное отделение физико-математического факультета Санкт-Петербургского Императорского университета, где получил прозвище «барин Пьер» за едва заметный, но неистребимый налет аристократизма. Среди других студентов Пьер Столыпин выделялся высоким ростом, блестящими способностями по всем изучаемым дисциплинам, и огромным трудолюбием. Когда он учился на втором курсе, за месяц до своей свадьбы на дуэли с князем Шаховским погиб его брат Михаил. После похорон Петр стрелялся с убийцей брата и был ранен в правую руку. Гибель Михаила бросила тень на репутацию его невесты Ольги Нейдгардт, и Петр предложил девушке руку и сердце. На тот момент ему исполнился лишь 21 год, но отец девушки заметил: «Молодость – это недостаток, который исправляется каждый день».
Брак Петра оказался счастливым, хотя и вызывал удивление у окружающих – женатый студент был такой редкостью, что на Петра Столыпина приходили посмотреть с других факультетов. Наличие жены на успехах Петра в учебе не отразилось. Выпускной экзамен по химии у него принимал Дмитрий Менделеев, который, слушая блестящий ответ Столыпина, увлекся и забыл, что находится на экзамене. Вопросы от Менделеева следовали один за другим, и вскоре экзамен перешел в ученый диспут. Однако вскоре Менделеев обратил внимание на опешившую комиссию и сказал: «Боже мой, что же это я? Ну, довольно, пять, пять, великолепно!».

После окончания университета Петр Столыпин поступил в Министерство иностранных дел. Тогда же у него родилась дочь Мария. Государственная служба не приносила особой радости Столыпину, служба в МИДе сменилось работой в министерстве государственных имуществ, потом опять Столыпин вернулся в МИД. Рутинная работа его изматывала, но в 1889 году Столыпин был назначен на должность предводителя дворянства в один из уездов Ковенской губернии, и его семья переехала в Колноберже, где Петр Аркадьевич охотно принялся за работу, и вскоре привел уезд в образцовое состояние. Предметом его особой заботы являлось Сельскохозяйственное общество, которое взяло под контроль и опеку всю местную хозяйственную жизнь. Главными задачами общества были просвещение крестьян и увеличение производительности их хозяйств. Основное внимание уделялось внедрению передовых методов хозяйствования и новых сортов зерновых культур. Во время службы предводителем дворянства Столыпин познакомился с местными нуждами, получил административный опыт, а его усердие на службе было отмечено новыми чинами и наградами. В 1890 году он был назначен почётным мировым судьёй, титулярным советником, в 1891 году произведён в коллежские асессоры, в 1893 году награждён первым орденом святой Анны, в 1895 году произведён в надворные советники, в 1896 году получил придворное звание камергера, в 1899 году произведён в коллежские, а в 1901 году - и в статские советники. Кроме дел уезда, Столыпин занимался своим имением в Колноберже, где изучал земледелие и проблемы крестьянства.
В течение десяти счастливых лет в семье Столыпина прибавилось четыре девочки. Дочери обожали отца – зимой он играл с ними в снежки, летом катал на лодке, и сочинял для них истории. В середине мая 1902 года Столыпин вывез свою семью «на воды» в небольшой немецкий город Эльстер. В своих воспоминаниях старшая дочь Мария описывала это время, как одно из самых счастливых в жизни семьи Столыпиных. Но вскоре семейная идиллия завершилась. От министра внутренних дел В.К. фон Плеве, сменившего убитого революционерами Д.С.Сипягина, Столыпину пришла телеграмма с требованием явиться в Петербург. Через три дня стала известна причина вызова - 30 мая 1902 года Столыпин был назначен гродненским губернатором. Эта инициатива исходила от Плеве, взявшего курс на замещение губернаторских должностей местными землевладельцами. 21 июня Столыпин прибыл в Гродно и приступил к исполнению обязанностей губернатора. В управлении губернии были некоторые особенности: губернатор был подконтролен генерал-губернатору Вильны, а национальный состав губернии был неоднороден (в больших городах преобладали евреи; аристократия, в основном, была представлена поляками, а крестьянство — белорусами).

По инициативе Столыпина в Гродно были открыты еврейское двухклассное народное училище, ремесленное училище, а также женское приходское училище особого типа, в котором, кроме общих предметов, преподавались рисование, черчение и рукоделие. На второй день работы он закрыл Польский клуб, где господствовали «повстанческие настроения». Освоившись в должности губернатора, Столыпин начал проводить реформы, которые включали расселение крестьян на хутора, ликвидацию чересполосицы, внедрение искусственных удобрений, улучшенных сельскохозяйственных орудий, многопольных севооборотов, мелиорации, развитие кооперации и сельскохозяйственное образование крестьян. Проводимые нововведения вызывали критику крупных землевладельцев. На одном из заседаний князь Святополк-Четвертинский заявил: «Нам нужна рабочая сила человека, нужен физический труд и способность к нему, а не образование. Образование должно быть доступно обеспеченным классам, но не массе…» Столыпин ему ответил: «Бояться грамоты и просвещения, бояться света нельзя. Образование народа, правильно и разумно поставленное, никогда не приведёт к анархии».
Работа в Гродно вполне удовлетворяла Столыпина, однако вскоре министр внутренних дел Плеве сделал предложение Столыпину занять должность губернатора Саратовской губернии. Столыпин не хотел переезжать в Саратов, но Плеве пояснил: «Меня Ваши личные и семейные обстоятельства не интересуют, и они не могут быть приняты во внимание. Я считаю Вас подходящим для такой трудной губернии и ожидаю от Вас каких-либо деловых соображений, но не взвешивания семейных интересов». Ко времени его назначения губернатором Саратовская губерния считалась зажиточной и богатой. В Саратове проживало 150 тысяч жителей, имелась развитая промышленность — в городе насчитывалось 150 заводов и фабрик, 11 банков, 16 тысяч домов, почти 3 тысячи магазинов и лавок. Кроме этого, в состав Саратовской губернии входили крупные города Царицын (ныне Волгоград) и Камышин, несколько линий Рязано-Уральской железной дороги. Назначение Столыпина саратовским губернатором стало повышением по службе и свидетельствовало о признании его заслуг.

Столыпин развернул в губернии настоящую модернизацию: в Саратове была построена новая женская гимназия, глазная лечебница, городская больница и несколько ночлежных домов. Эти «столыпинки» вполне соответствовали нынешним гостиницам в две или три звезды – в них даже была редкая в то время канализация. Главные улицы города были заасфальтированы, и на них установили газовые фонари. В 1905 году была запланирована телефонизация города, но из-за начавшейся первой русской революции реформы в губернии были приостановлены.
Начало русско-японской войны Столыпин воспринял критично. Согласно воспоминаниям дочери, в кругу семьи он сказал: «Как может мужик идти радостно в бой, защищая какую-то арендованную землю в неведомых ему краях? Грустна и тяжела война, не скрашенная жертвенным порывом». После поражения в войне с Японией Российскую империю захлестнули революционные события. При наведении порядка Столыпин проявлял редкое мужество и бесстрашие, что отмечали свидетели того времени. Он безоружный и без какой-либо охраны входил в центр бушевавших толп. Это так действовало на народ, что страсти сами собой утихали. Современник Столыпина В.Б.Лопухин описывал один из эпизодов революционных событий того времени: «Достаточно известен эпизод, когда Столыпин в относительно скромной роли саратовского губернатора в ту пору, когда губернаторов расстреливали, как куропаток, врезывается в бунтующую толпу. На него наступает человек с явно агрессивными намерениями, с убийством во взгляде. Столыпин бросает ему на руки снятое с плеч форменное пальто с приказанием, отданном так, как умеет повелевать одно только уверенное в себе бесстрашие: «Держи». Ошеломлённый презумптивный «убийца» машинально подхватывает губернаторское пальто. Его руки заняты. Он парализован. И уже мыслью далёк от кровавой расправы. Столыпин спокойно держит речь загипнотизированной его мужеством толпе. И он и она мирно расходятся».

После случившегося 9 января 1905 года Кровавого воскресенья Петру Столыпину пришлось решать непростую задачу по предотвращению массового кровопролития. Эсеры приговорили его к смерти, так как в их понимании Столыпин создавал образ «проклятого царского сатрапа с человеческим лицом», но что гораздо хуже, с умом и порядочностью. Саратовские террористы попытались привести приговор в исполнение – в центре города на Театральной площади в Петра Аркадьевича была брошена бомба. Три человека погибли, но Столыпина лишь слегка поранило осколком. Через месяц при разгоне митинга из толпы вышел террорист-смертник и, подойдя почти вплотную, навел на грудь губернатора револьвер. «Ну, стреляй», – с улыбкой произнес Столыпин, после чего нападавший опустил оружие.
К февралю 1906 года в губернии удалось восстановить относительный порядок, после чего Петр Аркадьевич был вызван в Петербург, и получил предложение от Николая II занять пост министра внутренних дел. Столыпин согласился, и написал жене: «Оля! бесценное мое сокровище, вчера судьба моя решилась!». Его супруга собрала детей и приехала в Петербург, чтобы разделить с мужем все предстоящие испытания. В июле 1906 года Первая Государственная дума была распущена императором, а Столыпин стал председателем Совета министров, сохранив должность министра внутренних дел. При вступлении в должность премьер-министра Столыпин настоял на отставке главноуправляющего землеустройством и земледелием А.С.Стишинского и обер-прокурора Святейшего Синода А.А.Ширинского-Шихматова, при сохранении всего остального состава предшествующего кабинета И.Л.Горемыкина.

Сразу после назначения Столыпин начал переговоры о приглашении в новый кабинет популярных парламентских и общественных деятелей, принадлежавших к Конституционно-демократической партии и «Союзу 17 октября». Министерские посты первоначально предлагались Д.Н.Шипову, князю Г.Е.Львову, графу П.А.Гейдену, Н.Н.Львову и А.И.Гучкову. В ходе дальнейших переговоров также рассматривались кандидатуры А.Ф.Кони и князя Е.Н.Трубецкого. Общественные деятели, уверенные, что будущая II Дума сможет принудить правительство к созданию ответственного перед Думой кабинета, не имели заинтересованности в деятельности в качестве коронных министров в смешанном общественно-чиновничьем кабинете; возможность вхождения в правительство они обставляли такими условиями, которые заведомо не могли быть приняты Столыпиным. К концу июля переговоры полностью провалились, и поскольку это была третья неудачная попытка привлечения общественных деятелей в правительство (первая попытка была сделана С.Ю.Витте в октябре 1905 года, сразу после издания Октябрьского манифеста, вторая — самим Столыпиным в июне 1906 года, перед роспуском I Думы), Столыпин полностью разочаровался в идее общественного кабинета и в дальнейшем возглавлял правительство бюрократического состава.
Придворные круги отнеслись к Столыпину как к интригану и выскочке, а революционеры объявили устранение Столыпина первоочередной задачей. В такой обстановке Столыпин трудился на износ, обычно он работал до четырех часов утра, а в девять утра начинался его новый рабочий день. «Каждый день – как последний», - признавался Петр в разговоре младшему брату, и добавлял, что вечером благодарит Бога за то, что еще жив. «Смерти не боюсь – это расплата за убеждения. Успеть бы сделать побольше… Времени мало, совсем мало».

По свидетельству современника, III Дума явилась «созданием Столыпина». Взаимоотношения Столыпина с III Думой представляли собой сложный взаимный компромисс. Хотя заведомо проправительственные партии (октябристы и националисты) составляли большинство, эти партии не были марионеточными; сотрудничество с ними требовало определенных уступок со стороны правительства. В целом, Столыпин был вынужден обменять общую поддержку правительственного курса парламентом на предоставление дружественным партиям возможности проявить себя: затягивать обсуждение важных законопроектов на долгие годы, вносить многочисленные, но малосущественные изменения и так далее.. Наиболее негативный результат дал тлеющий конфликт Думы и Государственного Совета — большинство Думы намеренно редактировало наиболее важные законы таким образом, что более консервативный Госсовет их затем отклонял. Общая политическая ситуация в Думе оказалась такова, что правительство боялось вносить в Думу все законы, связанные с гражданским и религиозным равноправием (в особенности с правовым положением евреев), поскольку горячее обсуждение подобных тем могло вынудить правительство распустить Думу. Столыпин не смог достичь взаимопонимания с Думой по принципиально важному вопросу о реформе местного управления, весь пакет правительственных законопроектов по данной теме застрял в парламенте навсегда. В то же время, правительственные проекты бюджета всегда находили поддержку Думы.
О работе Государственной думы, и о принимаемых ею решениях Столыпин высказывался весьма снисходительно: «У вас нет ни сил, ни средств, ни власти провести его дальше этих стен, провести его в жизнь, зная, что это блестящая, но показная демонстрация», - или: «Это ровная дорога и шествие по ней почти торжественное под всеобщее одобрение и аплодисменты, но дорога, к сожалению, в данном случае приводящая никуда».

Столыпин создавал предпосылки к освобождению могучего экономического потенциала русского народа, до того не имевшего никаких перспектив изменить собственное положение. Именно Столыпиным был заложен фундамент освоения территорий, до того пустовавших, и созданы предпосылки для мощнейшего развития российского общества. Преобразования, задуманные Столыпиным, охватывали практически все сферы государственной жизни – они были революционными по существу, и предполагали кардинальные изменения в масштабах огромной Российской империи. Было ли готово к этому российское общество? И да, и нет. Но необходимость перемен диктовалась самой жизнью. Столыпин был вызван к большой политической жизни для выведения страны из внутриполитического и экономического тупика. В момент назначения Столыпина на должность Министра внутренних дел Россия стояла на краю пропасти, и были нужны настоящая воля и решительность, чтобы спасти Российскую Империю.
Из всех политиков начала 20-го века именно в Столыпине наличествовало гармоничное сочетание ценнейших для государственного деятеля качеств: четкое понимание задач момента и поразительно ясное видение исторической перспективы, уживавшееся с железной волей свершать задуманное. Многие из реформ Столыпина были подготовлены его предшественниками. Необходимость реформ сознавал еще С.Ю.Витте, но в нем не было той силы и смелости, которыми обладал Столыпин. Задолго до Витте и Столыпина, Никколо Макиавелли писал: «Нет дела, коего устройство было бы труднее, ведение опаснее, а успех сомнительнее, нежели замена старых порядков новыми». Витте об этом знал, и его это останавливало. Столыпин тоже об этом знал, но не остановился – неподъемная ноша оказалась ему по плечу.
Столыпин говорил о необходимости общедоступного образования и создании правового государства, указывал на необходимость защиты прав рабочих, убеждал депутатов в безотлагательной необходимости перевооружении армии и флота, в потребности прокладки новых железных дорог и реформе самоуправления, планировал и осуществлял переселение, а так же призывал к «разрушению» общины. Спустя некоторое время планы Столыпина по переселению в Сибирь, вызванные к жизни насущными потребностями страны, были реализованы большевиками, о чем позже было написано в монографии В.Кабанова «А был ли крах столыпинской реформы?».
В основу своей государственной деятельности Столыпин положил принцип, высказанный основателем государственной школы Борисом Чичериным: «Либеральные реформы и сильная власть». Он официально объявил о курсе преобразований: свободе вероисповедания, неприкосновенности личности и гражданском равноправии в смысле «устранения ограничений и стеснений отдельных групп населения», преобразовании местных судов, реформе средней и высшей школы, полицейской реформе, преобразовании земства, подоходного налога и меры исключительной охраны государственного порядка. Понимая, что упование правительства только на карательные меры являлось верным признаком его бессилия, Столыпин основное внимание уделил не поиску зачинщиков революции, а разработке реформ, способных, по его мнению, разрешить главные вопросы, вызвавшие революцию. Он пытался наладить диалог с представителями оппозиционных политических сил, хотя при этом не избегал и насильственных, карательных действий, что позволяло наблюдателям оценить его политический курс как политику «кнута и пряника».

12 августа 1906 года эсерами-максималистами было предпринято покушения на Столыпина, в результате которого погибло 27 человек, находившихся в приемной казенной дачи, и оба террориста. Из 32 раненых 6 умерло от ран на другой день. От взрыва обрушилась стена с балконом. Дочь и сын Столыпина получили тяжелые ранения от обломков камней, хотя сам он не пострадал.
Вскоре после этого покушения, Столыпин добился в чрезвычайном порядке по 87 статье Основных государственных законов введения указа о создании военно-полевых судов, в соответствии с которым судопроизводство завершалось в течение 48 часов, а приговор, санкционируемый командующим военным округом, исполнялся в течение 24 часов. Столыпин считал эти меры оправданными для сохранения общественной безопасности, полагая, что на насилие необходимо отвечать силой. Он утверждал, что надо уметь отличать кровь на руках врача от крови на руках палача, и подчеркивал, что смертную казнь можно применять только к убийцам, категорически возражая против введения системы заложничества. На деле же после введения этих мер чинились массовые беззакония, на большей части территории страны было введено чрезвычайное положение, и были не редки казни ни в чем не повинных людей. Судей, выносивших слишком «мягкие» приговоры, увольняли с работы. Если до осени 1906 года в империи в среднем казнили по 9 человек в год, то с августа 1906-го по апрель 1907 года военными судами было вынесено 1102 смертных приговора. Такая статистика создала Столыпину репутацию жестокого политика. Следует также отметить, что почти все свои главные реформы Столыпин сумел провести не через обсуждение в Государственной думе, зная, что вносимые им проекты одобрения там не получат, а по 87 статье Основных государственных законов - в чрезвычайном порядке, в период «междумья». И хотя Столыпин пытался доказать целесообразность данной практики, утверждая, что подобная статья есть в законодательствах многих европейских государств, а принятие закона Государственной думой происходит со сложностями, и занимает много времени, что затрудняло принятие неотложных решений, новый премьер-министр слишком часто прибегал к помощи «чрезвычайного законодательства».

Столыпин был единственным министром царского правительства, не боявшимся выступать в Государственной Думе с ответами на самые разные депутатские запросы. Он был хорошим оратором, достойно держался на трибуне, между тем иногда аудитория была настолько враждебно к нему настроена, что из-за шума в зале Столыпин не мог начать выступление в течение 10-15 минут. А когда ему удавалось начать говорить, зал Таврического дворца начинал напоминать театр: депутаты «справа» устраивали бурные овации и кричали «браво», а депутаты «слева» топали ногами и шумели. Речь Столыпина могла звучать достаточно резко. Например, выступая в Думе по вопросу о мерах борьбы с революционным терроризмом, Столыпин говорил: «Правительство будет приветствовать всякое открытое разоблачение какого-либо неустройства... но иначе должно правительство относиться к нападкам, ведущим к созданию настроения, в атмосфере которого должно готовиться открытое выступление. Эти нападки рассчитаны на то, чтобы вызвать у правительства, у власти паралич и воли, и мысли, все они сводятся к двум словам, обращенным к власти: «Руки вверх». На эти два слова, господа, правительство с полным спокойствием, с сознанием своей правоты может ответить только двумя словами: «Не запугаете».

Наиболее заметный след в истории России оставили знаменитые аграрные реформы Столыпина. Аграрный кризис начала XX века и крестьянские выступления накануне и в годы первой российской революции заявили о неотложности решения аграрного вопроса. Вместе с тем согласия среди различных политических сил в способах достижения этой цели не было, более того, их взгляды часто оказывались диаметрально противоположными. Столыпин поддержал позицию, обозначенную в XIX веке Валуевым, Барятинским, а в начале XX веке Витте о предоставлении права крестьянам на выход из общины. Он был убежден в том, что «нельзя любить чужое наравне со своим и нельзя обхаживать, улучшать землю, находящуюся во временном пользовании, наравне со своею землей. Искусственное в том отношении оскопление нашего крестьянства, уничтожение в нем врожденного чувства собственности ведет ко многому дурному, главное, к бедности. А бедность, по мне, худшее из рабств. Смешно говорить этим людям о свободе и свободах». 9 ноября 1906 года принятым в чрезвычайном порядке указом было положено начало выходу крестьян из общины. Как закон он стал действовать, пройдя через обсуждение в III Государственной думе, только с 14 июня 1910 года. Столыпин не был сторонником насильственной ломки общины. Он никогда не требовал всеобщей унификации форм землепользования и землевладения. Разъясняя позицию правительства по аграрному вопросу в Государственной думе 10 мая 1907 года, он подчеркнул: «Пусть собственность эта будет общая там, где община еще не отжила, пусть она будет подворная там, где община уже не жизненна, но пусть она будет крепкая, пусть наследственная». Насильственные меры предполагались в тех случаях, когда община препятствовала выходу крестьян, что было весьма распространено. Выход крестьян из общины подразумевался в два этапа: сначала чересполосное укрепление наделов, а затем выход на отруба и хутора. Была снята семейная форма собственности на землю, надел стал не коллективной собственностью семьи, а собственностью землевладельца. Отменялись выкупные платежи за землю, крестьяне освобождались от принудительного севооборота в целях недопущения излишней концентрации земли в одних руках и спекуляции землей. Были также запрещены продажа земли не крестьянам и скупка в пределах одного уезда более 6 душевых наделов, определенных по реформе 1861 года. По разным губерниям этот надел колебался от 12 до 18 десятин. С июля 1912 года была разрешена выдача ссуд под залог для приобретения крестьянами земли, введены различные формы кредита - агрокультурного, ипотечного, землеустроительного, мелиоративного. Однако не все задуманное идеально реализовывалось на практике. Добровольность выхода крестьян из общины повсеместно не соблюдалась. Поскольку принудительный выдел земли из общины мог быть осуществлен по требованию хотя бы одного крестьянина во время общего передела, а срок от передела до передела равнялся 12 годам, в 1909 году Министерством внутренних дел был издан циркуляр, в котором дозволялись принудительные выделы земли. Таким образом, осуществление экономических реформ поддерживалось административными мерами. Карьера губернаторов и земских начальников на местах во многом зависела от выполнения Указа 9 ноября 1906 года, что толкало их на многочисленные злоупотребления. В стране не хватало землемеров, способных справиться с требуемым объемом работы.
Столыпин не поддерживал идею об арендных отношениях в земледелии, считая, что временное владение землей будет вести к ее быстрому истощению. Важной частью аграрного законодательства Столыпина стала деятельность Крестьянского банка, скупавшего земли и перепродававшего затем их крестьянам на льготных условиях, причем часть этих расходов финансировалась государством.
Особое значение Столыпин уделял восточной части Российской империи. В своей речи от 31 марта 1908 года в Государственной Думе, посвящённой вопросу о целесообразности постройки Амурской железной дороги, он произнёс: «Наш орёл, наследие Византии, – орёл двуглавый. Конечно, сильны и могущественны и одноглавые орлы, но, отсекая нашему русскому орлу одну голову, обращённую на восток, вы не превратите его в одноглавого орла, вы заставите его только истечь кровью». В 1910 году Столыпин вместе с главноуправляющим земледелием и землеустройством Кривошеиным совершили инспекционную поездку в Западную Сибирь и Поволжье.
Политика Столыпина относительно Сибири состояла в поощрении переселения на её незаселённые просторы крестьян из европейской части России. Это переселение было частью аграрной реформы. Одним из способов наделения землей правительство выбрало путь переселенческой политики в Сибирь. Указом от 10 марта 1906 года всем желающим без ограничений было предоставлено право на переселение.
Для переселенцев в 1910 году были созданы специальные железнодорожные вагоны. От обычных они отличались тем, что одна их часть во всю ширину вагона предназначалась для крестьянского скота и инвентаря. Позднее, при советской власти, в этих вагонах были поставлены решетки, сами вагоны стали использоваться уже для принудительной высылки кулаков и иного «контрреволюционного элемента» в Сибирь и Среднюю Азию. Со временем же они были полностью перепредназначены для перевозки заключенных.

Столыпин поставил себе за правило не вмешиваться в иностранную политику. Однако во время Боснийского кризиса 1909 года понадобилось прямое вмешательство премьер-министра. Кризис угрожал перерасти в войну с участием балканских государств, Австро-Венгерской, Германской и Российской империй. Позиция премьер-министра заключалась в том, что страна к войне не готова, и военного конфликта следует избежать любыми способами. В конечном итоге, кризис завершился моральным поражением России. 4 июня 1909 года Вильгельм II встретился с Николаем II. Во время завтрака на императорской яхте «Штандарт» русский премьер находился по правую руку от высокого гостя, и между ними состоялась обстоятельная беседа. Впоследствии, находясь в эмиграции, Вильгельм II размышлял о том, как прав был Столыпин, когда предупреждал его о недопустимости войны между Россией и Германией, и подчёркивал, что война в конечном итоге приведёт к тому, что враги монархического строя примут все меры, чтобы добиться революции. Непосредственно после завтрака немецкий кайзер сказал генерал-адъютанту И.Л.Татищеву, что «если бы у него был такой Министр, как Столыпин, то Германия поднялась бы на величайшую высоту».

Следует отметить, что Столыпин никогда не допускал высказываний, унижавших и оскорблявших национальные чувства малых народов. По своим глубоким убеждениям он был русским патриотом, понимал необходимость развития национального самосознания, достоинства и сплочения нации. Весьма интересна мысль Петра Аркадьевича о том, что «народы забывают иногда о своих национальных задачах; но такие народы гибнут, они превращаются в назем, в удобрение, на котором вырастают и крепнут другие, более сильные народы». Однако проводимая им политика отнюдь не способствовала разрешению национального вопроса. Последние в его жизни проекты реформ были связаны с укреплением финансов за счет увеличения прямых и особенно косвенных налогов, повышения акциза на спиртные напитки, введения прогрессивного налога и налога с оборота. Впервые Столыпин поставил вопрос о реформировании промышленности - иностранные займы предполагалось использовать только на исследование недр земли, строительство железных дорог и особенно дорог с твердым покрытием. Предусматривалось создание семи новых министерств. Политический курс, намеченный Столыпиным, вызывал резкую критику в его адрес со стороны как левых, так и правых политических сил. Интересно, что современники его политическое кредо пытались выразить в таких взаимоисключающих оценках, как «консервативный либерал» и «либеральный консерватор».

В 1908 году в средствах массовой информации началась резкая критика Столыпина. Консерваторы обвиняли его в нерешительности и бездеятельности, либералы навешивали на него ярлык «всероссийского губернатора», обвиняли в «диктаторских вкусах и повадках», социалистические партии выступили с резкой критикой внутренней политики, называли его «обер-вешателем» и «погромщиком». Резко ухудшились в это время отношения Столыпина с царем. Многие историки полагают, что Николай II опасался узурпации власти премьер-министром. Действительно, Петр Аркадьевич позволял себе иметь собственное мнение даже в тех случаях, когда оно расходилось с позицией царя. Он мог высказывать нелицеприятные замечания Николаю II, например, о том, что нельзя допускать возвышение роли Григория Распутина при дворе. Дворцовые сановники плели интриги за спиной Столыпина, ссорили его с императрицей, которая считала, что царь оказался в тени деятельного премьера. Когда Александре Федоровне донесли, что на обеде у жены Столыпина офицеры были при оружии, что было принято только за царским столом, она сказала: «Что же, были до сих пор две царицы, теперь будут три». В марте 1911 года Столыпин подал прошение об отставке в связи с тем, что Государственный совет окончательно отклонил законопроекты о западных земствах. Царь после недолгого раздумья отставку не принял и пошел навстречу требованиям своего премьера, однако всем стало ясно, что на политической карьере Столыпина поставлен крест.

Результаты реформ Столыпина, их экономическое и политическое воздействие обычно определяются на основе статистических данных, но различные историки истолковывают их по-разному: либеральные заявляют о том, что Столыпин просто не хватило времени, советские - о провале реформ. Если говорить о конечных целях реформ, то они не были достигнуты, и в этом смысле реформы потерпели неудачу. Но частные результаты весьма ощутимы: благодаря системе политических, экономических и финансовых мер, осуществлявшихся с 1906 по 1915 годы, из общины выделилось до четверти хозяйств, дававших до половины рыночного хлеба и поднявших свою эффективность с помощью сельскохозяйственной техники и удобрений. Но в условиях отсутствия социальной базы для реформ, при консерватизме как помещичьего, так и мелкокрестьянского хозяйства, и главное - при отсутствии времени Столыпину не удалось стать российским Бисмарком.

1 сентября 1911 года во время пребывания царской семьи в Киеве Столыпин был смертельно ранен в здании местной оперы сыном местного владельца многоэтажного дома Дмитрием Богровым, который приблизился к Столыпину и дважды в него выстрелил. Первая пуля попала Столыпину в руку, вторая — в живот, задев печень. После ранения Столыпин перекрестил царя, тяжело опустился в кресло и произнёс: «Счастлив умереть за Царя». Последующие дни прошли в тревоге, врачи надеялись на выздоровление Столыпина, но 4 сентября состояние Столыпина резко ухудшилось, и около 10 часов вечера 5 сентября 1911 года он скончался.
Столыпин был похоронен в Киево-Печерской лавре, поскольку в свое время завещал похоронить его там, где его настигнет смерть.