Ангелы ада: Как устроена кухня «Пусть говорят» и других ток-шоу (5 фото)

Евгения (имя вымышленное. — Ред.) — исполнительный продюсер документальных телепроектов в компании, которая снимает фильмы по заказу крупных каналов. Еще недавно она работала в студии, расположенной дверь в дверь с редакцией программы «Пусть говорят». Целый год девушка практически ежедневно наблюдала за сотрудниками самого популярного ток-шоу страны, делила с ними курилку и даже завела там подруг.— Поначалу они дико раздражали, — признается Евгения. — Потом привыкла. Я поняла, что работать там более-менее долго может только беспринципный человек. Ты постоянно врешь. Ты себя можешь убеждать в том, что ты просто делаешь свою работу как журналист, но в глубине души все равно понимаешь, что это не так. Потому что ты каждый день обманываешь людей.

Справедливости ради отметим, что так организована работа вообще всех ток-шоу скандального толка, — взять хоть «Прямой эфир» на «России 1» (первейший конкурент «Пусть говорят»), хоть программу НТВ «Говорим и показываем» (канал недавно ее прикрыл на пике рейтингов — слишком уж была отвязная).

Страшный сон редактора

«Редактор «Пусть говорят» или «Прямого эфира» — звучит солидно. На деле это низшее по статусу звено в служебной иерархии сотрудников шоу. Это рабочие лошадки, которые делают всю черную работу: находят интересных героев, уговаривают их приехать в Москву. Это они создают тот айсберг, на сияющей вершине которого мы видим лучезарного Андрея Малахова — в роли благородного ментора, знающего пути выхода из самых сложных ситуаций, в которых оказались его герои.

В неделю в эфир выходят четыре программы — с понедельника по четверг. Снимают их пулами — как правило, по четыре программы за день. Получаются «консервы» — передачи, снятые про запас, ведь истории про бытовые дрязги долго не устаревают. Если случится что-то экстраординарное, к эфиру готовится программа с колес, а «консервы» ждут своего часа.

Соответственно в «Пусть говорят» четыре бригады редакторов, каждая готовит свою программу. Найти стоящую историю — не такая уж большая проблема. Есть интернет, иногда что-то стоящее приносит электронная почта: ее рекламируют в каждом выпуске.Продюсер Корчевникова вернулась к Малахову
Недавно в «Пусть говорят» вернулась продюсер Наталья Никонова, руководившая этим ток-шоу в 2004 — 2009 годах. Смешно, но до возвращения она руководила программой-конкурентом «Прямой эфир». По слухам, Никонова была сторонницей идеи заменить ведущего «Прямого эфира» Бориса Корчевникова, который стал руководителем канала «Спас», на Дмитрия Шепелева. Якобы последний даже начал получать на канале зарплату. Но потерпела поражение в аппаратной борьбе и была вынуждена ретироваться. Вернувшись на Первый, Никонова подвинула у руля свою воспитанницу Наталью Галькович — теперь у «Пусть говорят» сразу два продюсера, которые поделили бригады и ведут своеобразное «соцсоревнование».

— Самое трудное для них — уговорить вторую сторону, — рассказывает Евгения. — Допустим, в программу обратилась женщина, у которой пятеро детей, а муж от нее ушел и не платит алименты. Она-то придет в студию с радостью. А как этого мужика уговорить?! В каждом редакторе живет страх, что он облажается.

Без второй стороны программа не состоится. Фирменное малаховское «а сейчас в этой студии появится…» — это основа драматургии. Иначе смотреть ток-шоу не будут. И если один и тот же редактор провалил три программы, ему придется уйти.

— Его даже увольнять не будут — сам уйдет. Его будут избегать, он почувствует, что стал лишним, — продолжает Евгения. — Поэтому они сделают все, чтобы эту самую вторую сторону уговорить.

И тут начинается самое интересное.Платные откровения

То, что героям ток-шоу платят деньги, это секрет Полишинеля.

Обычному гражданину могут предложить для начала тысяч пятнадцать (это помимо оплаченного проезда и проживания). Рублей, конечно. Если не соглашается, ставки будут расти. Не сказать, чтобы редакторы сорили деньгами. 50 тысяч — это если история совсем «шикардос». Большинство потенциальных героев, если они из провинции, клюет на саму возможность увидеть Москву, попасть на телевидение — бесплатная экскурсия получается.

Более солидные суммы перепадают настоящим звездам. Актрису Линдси Лохан, у которой был скандал с русским бойфрендом, по сообщениям прессы, в Москву заманили гонораром в 600 000 рублей. Причем до студии Линдси так и не доехала, и сам Малахов терпеливо ждал у двери ее номера, пока звезда протрезвеет, чтобы взять интервью хотя бы в отеле. Столько же, со слов Никиты Джигурды, получили он и его жена Марина Анисина за развернутое интервью.

Семья Дианы Шурыгиной, по данным журнала «Телепрограмма», за пять программ получила около 200 000 рублей. Звездам средней руки за откровения о личной жизни платят в районе 100 000 рублей. У Прохора Шаляпина, у которого было подряд два скандальных романа, одно время получился своего рода бизнес: то он женится, то разводится, то новую завел. Рейтинги хорошие, все довольны.

С учетом стоимости рекламного времени в популярных ток-шоу на центральных каналах эти траты, конечно, программы не разорят.

Шурыгины жалеют о съемках
С героями всех ток-шоу заключают договоры, подразумевающие неучастие в других телепроектах. После того как история Дианы Шурыгиной прогремела на всю страну, продюсеры ток-шоу «Прямой эфир» нашли еще одну девочку — жертву изнасилования и сняли о ней передачу. В ней ведущий Борис Корчевников, не стесняясь, повторял, что у него в студии «вторая Шурыгина». Но затея не выгорела: зритель наживку не проглотил, обещанный второй выпуск так и не вышел.

Судя по постам в соцсетях, семья Дианы очень жалеет об участии в «Пусть говорят». Деньги, которые получила за съемки семья, ушли на аренду квартиры в Москве и уже кончились. Шурыгиных постоянно узнают, отца недавно избили, а у самой Дианы в подъезде отобрали мобильный телефон.«Это волчья работа. Жернова!»

— Но деньги — это не главное, — уверяет Евгения. — Редакторы «Пусть говорят» — неплохие психологи. Моментально схватывают, где у человека болевые точки: куда нажать, где надавить. Сажают его на крючок. Ими движет азарт, это как спорт! Это люди определенного психотипа. Те, кто не готов так работать, уходят. Надолго остаются те, кто готов в постоянном стрессняке находиться.

— А где они врут-то?

— Чтобы достать нужный телефон, они прикинутся кем угодно. Сама не раз была свидетелем, как редактор, затягиваясь сигаретой, на голубом глазу пел кому-то в трубку, что он из «Жди меня». Этой благородной программе автоматически доверяют и расскажут все — раньше даже полиция, как загипнотизированная, сливала паспортные данные, адреса и т. п. А не раз бывало, что люди ехали в Москву, полагая, что примут участие не в скандальном ток-шоу, а в другой программе. Приехав в «Останкино», они уже никуда не денутся. Они даже уйти не могут самостоятельно, нужен сопровождающий. Немного психологической обработки — и человек идет под камеры, даже если совсем не хочет этого. Редакторы знают про своего героя все — они же делают предынтервью, которое ляжет в основу сценария. Потом этот сценарий озвучивает ведущий — выглядит это так, как будто это он о человеке все-все узнал.

Люди в провинции доверчивые. Ты им говоришь: «Мы вам поможем! Позовем в студию депутатов…» А по факту все не так. Вот реальный случай: была в программе героиня — суррогатная мать, клиент которой отказался забирать ребенка. Он внука себе хотел, использовал биоматериал умершего сына. Женщину зазвали на шоу: «Там столько юристов, вам обязательно помогут». Только ей никто не помог: «Меня обгадили с ног до головы, сказали, что я детей продаю, и все». Она до сих пор с этим дедом судится, чтобы он ей алименты платил.

— Платят-то редакторам нормально?

— При мне они получали 40 — 50 тысяч рублей. Для Москвы это немного. Но для них это своего рода наркотик. Моя подруга сбежала оттуда со словами: «Не могу больше находиться в этом круглосуточном аду!» Но до сих пор говорит, что и коллектив, и работа ей очень нравились. Просто не выдержала напряжения. Это волчья работа. Жернова! Выживет человек только с моментальной реакцией и бульдожьей хваткой. Например, приезжают они домой к герою, а там уже конкуренты из другого ток-шоу. И тут самое важное — усадить человека к себе в машину. Его буквально тянут в разные стороны. Кто усадил — тот и победил. И такое было десятки раз.

— А кого берут на работу? Студентов?

— Студентов только на стажировку. Это, кстати, удобно: через пару месяцев говоришь, что он не подходит, и все. Никаких неустоек. Но в основном это молодые журналисты лет так 20 — 30. Преимущественно девушки — парни менее гибкие. Знаю только одного мальчика, который был там успешен, и теперь у него руководящая должность на канале. Там здорово роняется самооценка. Знакомая девочка приходила в себя полгода, не меньше, — она поверила, что фиговый журналист. Шеф-редакторы бригад особо не церемонятся.


«А на стене портрет ведущего»

— Есть только один плюс: отпахавших «на каторге Малахова» возьмут в любой продакшен (то есть компанию, производящую контент для телевидения. — Авт.) — из них получаются отличные продюсеры. Я с большим уважением отношусь к Андрюше, считаю его мегапрофессионалом, но работать к нему не пошла бы ни за какие деньги.

— Он вообще на эту потогонную фабрику заходит?

— Регулярно, он доступный бог. У них же культ Малахова. Заходишь в кабинет, где сидят бригады, а там висит огромный его портрет, от пола до потолка, написанный красками.