«Союз-11»: без признаков жизни». Почему погибли советские космонавты?

В январе 1966 года не стало Сергея Королева, человека, который был главным мотором советской космической программы. В апреле 1967 года во время испытательного полета нового корабля «Союз» погиб космонавт Владимир Комаров. 27 марта 1968 года при выполнении тренировочного полета на самолете погиб первый космонавт Земли Юрий Гагарин. Последний проект Сергея Королева, лунная ракета Н-1, на испытаниях терпела одну неудачу за другой

Космонавты, задействованные в пилотируемой «лунной программе», писали письма в ЦК КПСС с просьбой разрешить им полет под свою ответственность, невзирая на высокую вероятность катастрофы. Однако политическое руководство страны так рисковать не захотело. Первыми на Луне высадились американцы, а советская «лунная программа» была свернута

Участники несостоявшегося покорения Луны были переведены на другой проект – полет на первую мире обитаемую орбитальную станцию. Пилотируемая лаборатория на орбите должна была позволить Сове

Примерно за четыре месяца, что первая станция могла проработать на орбите, планировалось отправить на нее три экспедиции. В состав экипажа номер один вошли Георгий Шонин, Алексей Елисеев и Николай Рукавишников, второй экипаж составили Алексей Леонов, Валерий Кубасов, Петр Колодин, экипаж номер три - Владимир Шаталов, Владислав Волков, Виктор Пацаев. Был и четвертый, резервный экипаж, в составе Георгия Добровольского, Виталия Севастьянова и Анатолия Воронова.

У командира экипажа номер четыре Георгия Добровольского, казалось, шансов попасть на первую станцию, получившую название «Салют», не было никаких. Но у судьбы на сей счет было иное мнение.

Георгий Шонин грубо нарушил режим, и главный куратор отряда советских космонавтов генерал Николай Каманин отстранил его от дальнейшей подготовки. На место Шонина перевели Владимира Шаталова, его самого сменил Георгий Добровольский, а в четвертый экипаж ввели Алексея Губарева.

19 апреля орбитальную станцию «Салют» вывели на околоземную орбиту. Через пять дней корабль «Союз-10» оправился к станции с экипажем в составе Шаталова, Елисееева и Рукавишникова. Стыковка со станцией, однако, прошла в нештатном режиме. Перейти на «Салют» экипаж не мог, отстыковаться тоже. В крайнем случае можно было отстыковаться, подорвав пиропатроны, но тогда на станцию уже не смог бы попасть ни один экипаж. С большим трудом удалось найти способ увести корабль от станции, сохранив стыковочный узел неизуродованным.

«Союз-10» благополучно вернулся на Землю, после чего инженеры стали спешно дорабатывать стыковочные агрегаты «Союза-11».

Новую попытку покорить «Салют» должен был предпринять экипаж в составе Алексея Леонова, Валерия Кубасова и Петра Колодина. Старт их экспедиции был назначен на 6 июня 1971 года.

На проводах на Байконур тарелка, которую на счастье бросил на землю Леонов, не разбилась. Неловкость замяли, но нехорошие предчувствия остались.

По традиции, на космодром летели два экипажа – основной и дублирующий. Дублерами были Георгий Добровольский, Владислав Волков и Виктор Пацаев.

Это была формальность, поскольку до того момента замен в последний момент никто не проводил.

Но за три дня до старта у Валерия Кубасова врачи нашли затемнение в легких, которое они посчитали начальной стадией туберкулеза. Вердикт был категоричным – в полет отправиться не может.

Государственная комиссия решала: что делать? Командир основного экипажа Алексей Леонов настаивал – если не может лететь Кубасов, то нужно заменить его на бортинженера дублера Владислава Волкова.

Большинство специалистов, однако, полагало: в таких условиях нужно заменять весь экипаж. Против частичной замены выступил и экипаж дублеров. Генерал Каманин в своих дневниках писал, что обстановка накалилась не на шутку. На традиционный предполетный митинг обычно отправлялись два экипажа. После того, как комиссия утвердила замену, и основным стал экипаж Добровольского, Валерий Кубасов заявил, что на митинг не поедет: « Я же не лечу, что мне там делать?» На митинге Кубасов все же появился, но напряжение витало в воздухе.

Журналист Ярослав Голованов, много писавший на космическую тему, так вспоминал о том, что творилось в эти дни на Байконуре: «Леонов рвал и метал... бедный Валерий (Кубасов) вообще ничего не понимал: он чувствовал себя абсолютно здоровым... Ночью в гостиницу пришел Петя Колодин, хмельной и вовсе поникший. Он сказал мне: «Слава, пойми, я уже никогда не полечу в космос...». Колодин, кстати, не ошибся – в космос он так и не отправился.

6 июня 1971 года «Союз-11» с экипажем в составе Георгия Добровольского, Владислава Волкова и Виктора Пацаева успешно стартовал с Байконура. Корабль состыковался с «Салютом», космонавты перешли на борт станции, и экспедиция началась.

Сообщения в советской прессе были бравурными – все идет в соответствии с программой, экипаж чувствует себя хорошо. На деле все обстояло не так гладко. Уже после посадки, при изучении рабочих дневников экипажа нашли запись Добровольского: «Если это совместимость, то тоже что же такое несовместимость?»

Бортинженер Владислав Волков, имевший за плечами опыт космического полета, часто пытался брать инициативу на себя, что не слишком нравилось специалистам на Земле, да и коллегам по экипажу.

На 11-й день работы экспедиции на борту возник пожар, и стоял вопрос об экстренном покидании станции, но экипажу все-таки удалось справиться с ситуацией.

Генерал Каманин записал в своем дневнике: «В восемь утра Добровольский и Пацаев еще спали, на связь вышел Волков, который вчера, по докладу Быковского, нервничал больше всех и слишком много «якал» ( «Я решил...», «Я сделал...» и тому подобное). От имени Мишина ему было передано указание: «Все решает командир экипажа, выполняйте его распоряжения», на что Волков ответил: «Мы все решаем экипажем. Мы сами разберемся, как нам быть».

Несмотря на все трудности, на сложную обстановку, экипаж «Союза-11» полностью выполнил программу полета. 29 июня космонавты должны были расстыковаться с «Салютом» и вернуться на Землю.

После возвращения «Союза-11» на станцию должна была отправиться следующая экспедиция, чтобы закрепить достигнутые успехи и продолжить эксперименты.

Но перед расстыковкой с «Салютом» возникла новая проблема. Экипажу надо было закрыть переходный люк в спускаемом аппарате. Но транспарант "Люк открыт" на панели пульта управления продолжал светиться. Несколько попыток открыть и закрыть люк ничего не дали. Космонавты находились в сильном напряжении. Земля посоветовала подложить кусочек изоляции под концевой выключатель датчика. Так неоднократно поступали во время испытаний. Люк вновь закрыли. К радости экипажа, транспарант погас. Сбросили давление в бытовом отсеке. По показаниям приборов убедились, что воздух из спускаемого аппарата не выходит и его герметичность в норме. После этого «Союз-11» успешно отстыковался от станции.

В 0:16 30 июня на связь с экипажем вышел генерал Каманин, сообщив условия посадки, и закончив фразой: «До скорой встречи на Земле!»

«Вас понял, условия посадки отличные. На борту все в порядке, самочувствие экипажа отличное. Благодарим за заботу и добрые пожелания», - ответил с орбиты Георгий Добровольский.

Вот запись последних переговоров Земли с экипажем «Союза-11»:

«Заря» (Центр управления полетами): Как идет ориентация?

«Янтарь-2» (Владислав Волков): Мы увидели Землю, увидели!

«Заря»: Хорошо, не торопись.

«Янтарь-2»: «Заря», я «Янтарь-2». Начали ориентацию. Справа висит дождь.

«Янтарь-2»: Здорово летит, красиво!

«Янтарь-3» (Виктор Пацаев): «Заря», я — третий. У меня виден горизонт по нижнему срезу иллюминатора.

«Заря»: «Янтарь», еще раз напоминаю ориентацию — ноль — сто восемьдесят градусов.

«Янтарь-2»: Ноль — сто восемьдесят градусов.

«Заря»: Правильно поняли.

«Янтарь-2»: Горит транспарант «Спуск».

«Заря»: Пусть горит. Все отлично. Правильно горит. Связь заканчивается. Счастливо!»

В 1:35 по московскому времени после ориентации «Союза» была включена тормозная двигательная установка. Отработав расчетное время и потеряв скорость, корабль начал сходить с орбиты.

Во время прохождения плотных слоев атмосферы связи с экипажем нет, она должна появиться вновь после раскрытия парашюта спускаемого аппарата, за счет антенны на стропе парашюта.

В 2:05 с командного пункта ВВС поступил доклад: «Экипажи самолета Ил-14 и вертолета Ми-8 видят корабль «Союз-11», спускающийся на парашюте». В 2:17 спускаемый аппарат приземлился. Практически одновременно с ним сели четыре вертолета группы поиска.

Врач Анатолий Лебедев, входивший в поисковую группу, вспоминал, что его смутило молчание экипажа в радиоэфире. Вертолетчики вели активный радиообмен в тот момент, пока спускаемый аппарат садился, а космонавты не выходили в эфир. Но это списали на отказ антенны.

«Мы сели вслед за кораблем, метрах в пятидесяти — ста. Как бывает в таких случаях? Открываешь люк спускаемого аппарата, оттуда — голоса экипажа. А тут — хруст окалины, стук металла, стрекот вертолетов и… тишина из корабля», - вспоминал медик.

Когда экипаж достали из спускаемого аппарата, врачи не могли понять, что произошло. Казалось, что космонавты просто потеряли сознание. Но при беглом осмотре стало ясно, что все гораздо серьезнее. Шесть врачей приступили к проведению искусственного дыхания, непрямого массажа сердца.

Шли минуты, командир группы поиска генерал Горегляд требовал от врачей ответа, но те продолжали попытки вернуть экипаж к жизни. Наконец, Лебедев ответил: «Передайте, что экипаж приземлился без признаков жизни». Эта формулировка вошла во все официальные документы.

Врачи продолжали реанимационные мероприятия до появления абсолютных признаков смерти. Но их отчаянные усилия ничего не могли изменить.

В Центр управления полетами сначала доложили, что «исход космического полета самый тяжелый». А затем, отказавшись уже от какой-то конспирации, сообщили: «Весь экипаж погиб».

Это было страшное потрясение для всей страны. На прощании в Москве товарищи погибших по отряду космонавтов плакали и говорили: «Теперь мы уже хороним целыми экипажами!» Казалось, что советская космическая программа окончательно провалилась.

Специалистам, однако, даже в такой момент нужно было работать. Что произошло в те минуты, когда с космонавтами не было связи? Что погубило экипаж «Союза-11»?

Слово «разгерметизация» прозвучало практически сразу. Вспомнили о нештатной ситуации с люком и провели проверку на герметичность. Но ее результаты показали – люк надежен, он тут ни при чем.

Но дело действительно было в разгерметизации. Анализ записей автономного регистратора бортовых измерений «Мир», своеобразного «черного ящика» космического аппарата показал: с момента разделения отсеков на высоте более 150 км давление в спускаемом аппарате стало резко снижаться, и в течение 115 секунд упало до 50 миллиметров ртутного столба.

Эти показатели указывали на разрушение одного из вентиляционных клапанов, который предусмотрен на тот случай, если корабль совершит посадку на воду или приземлится люком вниз. Запас ресурсов системы жизнеобеспечения ограничен, и, чтобы космонавты не испытывали нехватки кислорода, клапан «соединял» корабль с атмосферой. Он должен был сработать при посадке в штатном режиме только на высоте 4 км, но это произошло на высоте 150 км, в вакууме.

Судебно-медицинская экспертиза показала у членов экипажа следы кровоизлияния в мозг, кровь в легких, повреждения барабанных перепонок и выделение азота из крови.

Из доклада медицинской службы: «Через 50 секунд после разделения у Пацаева частота дыхания 42 в минуту, что характерно для острого кислородного голодания. У Добровольского пульс быстро падает, дыхание к этому времени прекращается. Это начальный период смерти. На 110-й секунде после разделения у всех троих не фиксируется ни пульс, ни дыхание. Считаем, что смерть наступила через 120 секунд после разделения».

Дыра в клапане, через которую выходил воздух, была не более 20 мм, и, как заявили некоторые инженеры, ее можно было «просто заткнуть пальцем». Однако практически этот совет был невыполним. Сразу после разгерметизации в кабине образовался туман, звучал страшный свист выходящего воздуха. Всего через несколько секунд у космонавтов из-за острой декомпрессионной болезни начались страшные боли по всему телу, а затем они оказались в полной тишине из-за лопнувших барабанных перепонок.

Но Георгий Добровольский, Владислав Волков и Виктор Пацаев боролись до конца. В кабине «Союза-11» были выключены все передатчики и приемники. Плечевые ремни у всех троих членов экипажа были отстегнуты, а ремни Добровольского перепутаны и застегнут только верхний поясной замок. По этим признакам была восстановлена примерная картина последних секунд жизни космонавтов. Чтобы определить место, где произошла разгерметизация, Пацаев и Волков отстегнули ремни и отключили радиоаппарату. Добровольский, возможно, успел проверить люк, с которым были проблемы при расстыковке. Судя по всему, экипаж успел понять, что проблема в вентиляционном клапане. Заткнуть дыру пальцем возможности не было, но была возможность перекрыть аварийный клапан ручным приводом, при помощи вентиля. Эта система была сделана на случай посадки на воду, для предотвращения затопления спускаемого аппарата.

На Земле Алексей Леонов и Николай Рукавишников участвовали в эксперименте, пытаясь установить, сколько времени требуется на то, чтобы закрыть вентиль. Космонавтам, знавшим, откуда придет беда, готовым к этому и не находящимся в условиях реальной опасности, требовалось значительно больше времени, чем было у экипажа «Союза-11». Медики считают, что сознание в таких условиях стало гаснуть примерно через 20 секунд. Тем не менее, спасительный вентиль был частично закрыт. Кто-то из экипажа начал вращать его, но потерял сознание.

Причиной нештатного открывания клапана сочли брак при изготовлении данной системы. К делу подключилось даже КГБ, усмотрев возможную диверсию. Но никаких диверсантов не нашли, и к тому же на Земле не удалось опытным путем повторить ситуацию нештатного открывания клапана. В итоге эту версию оставили окончательной ввиду отсутствия более достоверной.

Космонавтов могли спасти скафандры, но по личному указанию Сергея Королева их использование было прекращено, начиная с «Восхода-1», когда это было сделано для экономии места в кабине. После катастрофы «Союза-11» между военными и инженерами развернулась полемика – первые настаивали на возвращении скафандров, а вторые утверждали, что данное ЧП является исключительным случаем, в то время как введение скафандров резко сократит возможности для доставки полезного груза и увеличения числа членов экипажа.

Победа в дискуссии осталась за военными, и, начиная с полета «Союза-12», отечественные космонавты летают только в скафандрах.

Прах Георгия Добровольского, Владислава Волкова и Виктора Пацаева захоронили в Кремлевской стене. Программа пилотируемых полетов на станцию «Салют-1» была свернута.

Следующий пилотируемый полет в СССР состоялся более чем через два года. Василий Лазарев и Олег Макаров на «Союзе-12» испытывали новые скафандры.

Неудачи конца 1960-х – начала 1970-х для советской космической программы все-таки не стали фатальными. К 1980-м годам программа исследования космоса при помощи орбитальных станций снова вывела Советский Союз в мировые лидеры. Во время полетов случались нештатные ситуации и серьезные аварии, но люди и техника оказывались на высоте. С 30 июня 1971 года катастроф с человеческими жертвами в отечественной космонавтике не было.

P.S. Диагноз «туберкулез», поставленный космонавту Валерию Кубасову, оказался ошибочным. Затемнение в легких было реакцией на цветение растений, и вскоре исчезло. Кубасов вместе с Алексеем Леоновым участвовал в совместном полете с