Эмигранты: туда и обратно. История возвращения в Россию (2 фото)
Я жил в Москве до 15 лет, после чего вместе с мамой уехал в Америку. Маме казалось, что в 1998 году России пришел конец, поэтому она эмигрировала. При этом папа как патриот остался жить в России.
Мы переехали в город Кенсингтон недалеко от Сан-Франциско, и я стал ходить в американскую школу. Там все общались небольшими группами по национальному признаку. Индусы отдельно, китайцы отдельно, а вот русскую группу я, к сожалению, не нашел. В американской школе я стал необщительным и замкнулся в себе. Я был подобно собаке, которую бросили за борт и она пытается не утонуть. Вокруг, конечно, светит солнышко и растут кокосы, но собаке не до этого — ей надо выжить.
После школы я поступил в калифорнийский университет в Беркли, чтобы получить специальность программиста. Тогда я увлекался японской культурой, поэтому дополнительно изучал японский язык в университете. В Америке нет бесплатного образования, и, чтобы оплатить обучение, я взял студенческий заем, который нужно было отдать после выпуска. На втором курсе я разочаровался в программировании и перевелся на факультет психологии. Все-таки гораздо приятнее общаться с людьми, а не с компьютерами.
В Америке мне было стыдно рассказывать, что я из России. Я приехал в чужую хорошую страну из страны в валенках и смотрел на американцев немного снизу вверх. Поэтому, когда меня спрашивали, откуда я приехал, я отвечал: «Из Калифорнии». Но американцы-то слышали акцент и уточняли: «Нет, откуда ты на самом деле?»
В Америке во всех сферах действует сильная конкуренция. Америка — это джунгли, где никто никому не друг. Чтобы там выжить, ты должен быть танком и смело идти по головам к своей цели. К концу обучения я стал таким и неплохо освоился в американском обществе. Я знал, что получил хорошее образование, и был уверен в себе.
Я много учился и иногда подрабатывал, поэтому у меня было мало свободного времени, которое я в основном проводил на вечеринках со знакомыми или в японском клубе. Хотя на самом деле в Америке я все время был в одиночестве. Все мои знакомые, несмотря на их улыбки, всегда оставались просто знакомыми, настоящих друзей я там не нашел.
В то время я практически не вспоминал о родине. Я, конечно, общался с папой, но мама говорила, что в России все плохо и не надо возвращаться в прошлое. К тому же интернет тогда был развит слабо и я практически не получал новостей из России. А если и получал, то негативные. Не хотелось думать о чеченских войнах, убогих подъездах и так далее.
Естественно, я стал забывать русский язык и приобрел американский акцент. За пять лет, проведенных в другой стране, родные язык и культура забываются очень легко.
На третьем курсе университета я год учился в Японии по обмену. Хотя учился — это, конечно, громко сказано, в основном я бездельничал и путешествовал. Мне понравилась страна, поэтому после окончания университета я решил переехать в Японию. На ярмарке вакансий в Бостоне я нашел работу в японском банке, который обязывался помочь мне с жильем и в течение года с нуля обучить меня новой профессии. Я ничего не терял, и решение о переезде далось довольно легко.
После переезда я шесть месяцев работал ассистентом в банке, потом начал дистанционно учиться на бухгалтера по американской программе CPA. За год я стал дипломированным бухгалтером, перешел на работу в солидную консалтинговую компанию, а потом устроился в крупный американский хедж-фонд.
Я хорошо общался с местными жителями, часто ходил с ними в горные походы, но на самом деле всегда оставался для них иностранцем. В Японии сильно развита корпоративная культура, которая состоит из множества небольших ритуалов. Например, чтобы не подвести компанию и команду, ты должен перерабатывать по несколько часов каждый день. Хочешь уйти с работы вовремя — отпрашивайся у начальства. Или другой ритуал — ходить вместе с коллегами в туалет. Как в России ходят покурить, так там мужчины собираются в группы от пяти до десяти человек и встают у писсуаров в ряд.
Также там принято ходить после работы с коллегами в бар. В России, конечно, коллеги тоже выпивают вместе, но обычно это делают те, кому интересно друг с другом. А там начальник ведет весь свой отдел в бар, и это является продолжением вашей общей жизни. В баре ты обязан ухаживать за своим начальником и подливать ему алкоголь. Япония — конфуцианская страна, а значит, твой начальник — это твой папа, а вся компания — большая семья.
Я пытался ощутить это семейное корпоративное чувство, но после жизни в Америке, где из меня сделали волка-индивидуалиста, было довольно трудно перестроиться. Я не халявил на работе и активно участвовал в социальной жизни, но все равно жил как будто в большом вакууме. Тем не менее я работал на неплохой должности, получал хорошие деньги, и это меня мирило с действительностью. Я прожил в Японии пять лет и, по сути, жертвовал своей жизнью в угоду деньгам.
В то время я стал больше узнавать о России и даже съездил несколько раз в гости к папе в Москву. Россия переживала сильный экономический скачок, и у меня было ощущение, что там в самом разгаре гигантская вечеринка, в которой я почему-то не участвую.
Я думал несколько лет и решил, что надо дать России шанс. В итоге я уволился с работы в Японии и приехал в Москву.
Конечно, жизнь за границей повлияла на меня, и первое время я чувствовал себя в России иностранцем. Меня смущала сумятица и неорганизованность. Причем это касалось всего: и благоустройства города, и заведений общепита, и людей. Я не понимал, почему люди не могут делать все нормально и качественно. Спустя несколько дней после приезда я, например, отравился шаурмой. Зачем продавать некачественную шаурму и травить своих же граждан? Но потом я понял, как здесь все устроено. Оказалось, что каждый россиянин хочет открысячить себе какой-нибудь кусок от общего пирога.
Еще в Японии я дистанционно выучился на маркетолога и рассчитывал найти работу в России именно в этой сфере. Однако в то время не было большого спроса на маркетологов, разве что требовалась реклама пельменей и водки. Мне предлагали работу на непрофильных должностях, но я отверг эти предложения, потому что считал себя слишком крутым для работы в маленьких фирмах.
Я жил в квартире отца, немного поездил по стране, но так и не нашел работу и спустя шесть месяцев уехал в Америку. В Чикаго я стал работать маркетологом, за пару лет раскрутился и устроился в большую компанию. Жизнь у меня снова наладилась: я купил квартиру, машину, мотоцикл и даже нанял уборщицу. Словом, я достиг американской мечты, и, казалось бы, здесь мой рассказ должен кончиться, но нет. Денег у меня было много, а большой цели в жизни как не было, так и не появилось. Зато появился личностный кризис, и мне захотелось каких-то перемен.
Со временем я стал проводить время в местной русскоязычной тусовке и узнавать новости из России. Однажды на Масленицу я зашел в русскую православную церковь, там продавали еду, и я набрал блинов на девять долларов, а при себе у меня было только семь.
Я хотел отложить лишний блин, но мужчина, стоявший позади меня в очереди, безвозмездно добавил два доллара. Я, конечно, сперва подумал, что он гей или ему что-нибудь от меня надо. В злом американском обществе не бывает такого, чтобы мужик просто так заплатил за тебя. Однако он сделал это чистосердечно, и тогда в моей системе координат произошел сбой.
С тех пор я стал ходить в церковь, но не на службу, а чтобы отведать русской еды. В бога я особо не верил, но церковь и ее прихожане давали поддержку, которой мне сильно не хватало.
В 2014 году в связи с ситуацией на Украине я стал крайне негативно относиться к внешней политике Америки. Я понял, что Россия проявляет себя адекватно и правильно, а Америка сеет хаос. Из-за этих мыслей мне стало некомфортно жить в США, потому что своим трудом и налогами, которые я плачу, я косвенно поддерживаю американскую агрессию и гублю свою страну — Россию. Я вдруг понял, что все эти годы я был предателем по отношении к России, и мне захотелось отдать родине долг.
Я прожил с этими мыслями год и в результате уволился с работы, продал квартиру и уехал в Россию. В третий раз я начинал свою жизнь с нуля. По моему опыту, чтобы встать на ноги на новом месте, нужно пять лет. Сейчас я живу второй год в России и ищу работу маркетолога.
Конечно, я понимал, что буду жить беднее, но я уже пожил в достатке и понял, что деньги — это не главное. Главное — это жить и работать с любовью к своей стране.
Конечно, я понимал, что буду жить беднее, но я уже пожил в достатке и понял, что деньги — это не главное. Главное — это жить и работать с любовью к своей стране. Самый крутой патриотизм — это когда ты изо дня в день выполняешь свою работу. Работа может быть грязной и неприятной, но полезной и нужной. Если хочешь жить в хорошей стране, не надо ждать, пока другой сделает что-то за тебя: надо делать самому.