Как живут бывшие зэки и бездомные (18 фото)
Территория интерната окружена забором в человеческий рост. На контрольном пункте посетителей досматривают милиционер и охранник в форме. У одного из них на поясе кобура с пистолетом. На балконах двухэтажного блочного здания сушится выцветшее бельё, за которым мелькают сутулые фигуры местных жителей.
Когда пересекаешь порог интерната, в нос бьёт резкий запах. Так пахнут казённые учреждения и безнадёжность. Постепенно к этому запаху привыкаешь и перестаёшь его замечать.
В просторном холле на первом этаже тихо, несмотря на то, что здесь одновременно находятся несколько десятков человек. Некоторые играют в карты на старом диване у окна, другие составили инвалидные коляски в каре и смотрят телевизор. Третьи бесцельно слоняются туда-сюда, шаркая тапочками. Четвёртые просто сидят, уставившись в одну точку.
«Деньги есть? И в карманах нет?» — спрашивает один из колясочников у корреспондентов. Посетители здесь бывают редко. Местные обитатели никому не нужны за воротами интерната. Половина из них — бездомные, другая половина — бывшие зэки. Некоторые провели в тюрьмах много лет за убийства, грабежи и изнасилования. У многих из них есть дети, бывшие мужья и жёны, но они редко сюда приезжают. Как говорит директор интерната, аукается отношение к близким в молодости.
Зоя Николаевна, 72 года: «В комнате живу одна. Читаю книги, цветы выращиваю. Ни с кем не общаюсь, не хочу связываться: здесь большинство зэки и инвалиды. Мужчина у меня тут был. Замуж за него из жалости вышла, потому что его в комнате били, могли и убить».
725 рублей в месяц на каждого
Сейчас в интернате живут 98 человек. Они из разных городов Минской области: Несвижа, Вилейки, Слуцка. Средний возраст — 65 лет, 90% — мужчины. Большинство из них стали инвалидами после обморожения, тромбов или ДТП (пьяным сел за руль). У некоторых нет ни рук, ни ног.
На содержание каждого обитателя интерната государство ежемесячно выделяет 725 (около 360 долларов) рублей. Их социальная зарплата 150 (около 70 долларов) рублей в месяц, разумеется, не покрывает эти расходы.
Виктор Гатило, директор интерната
«Они считают, что на зоне отработали своё и теперь государство обязано их содержать», — говорит Виктор Гатило, который уже 8-й год руководит интернатом.
Как попасть в интернат
В Беларуси десятки казённых учреждений, где могут жить никому не нужные люди. Тех, у кого проблемы с психикой, отправляют в психоневрологические интернаты. В общие интернаты попадают оставшиеся одни беспомощные старики, дети и брошенные инвалиды, а в специальные (таких в Беларуси два: Копыльский и Яковлевичский) — бывшие преступники и бродяги.
За содержание некоторых из них государство пытается востребовать деньги с родственников. Виктор Гатило вспоминает, как однажды в интернат пытались определить на платной основе одного бездомного. Двух дочерей управление по труду и занятости населения собиралось обязать платить за проживание отца. Девушки сидели в кабинете у директора интерната и плакали. Они не понимали, почему обязаны содержать человека, которого вообще не знают. К счастью для них, интернат не принял их отца из-за проблем с документами.
Не режимный объект, но охранять стоит
Несмотря на инвалидность, многие обитатели интерната ездят в город на попутках попрошайничать. Интернат — не режимный объект. Вход и выход для постояльцев свободный. Но перед тем как зайти или выйти, их досматривают сотрудники Департамента охраны. Здесь запрещены оружие, алкоголь и наркотики. Хотя, по словам сотрудников, при обходах они регулярно находят в комнатах что-нибудь запрещённое, чаще всего алкоголь и заточки, сделанные из ложек.
Александр, 51 год (на фото слева): «Мама умерла, я получил инвалидность и попал сюда. Здесь телевизор смотрим, летом за забор выходим, когда пустят. Пронести сюда что-то можно, бутылку иногда вечером, а выносить отсюда нечего, если только мышей. Был в молодости грех — девушек любил. Каюсь…»
Александр показывает свадебную фотографию своего сына. Гордится, что у него сын такой красавец. Правда, со своей семьёй — детьми, внуками, бывшей женой — видится редко. Они приезжают его навестить в больницу, куда он ложится на плановый осмотр
В 2015 году два друга-колясочника не поделили бутылку вина и отправились выяснять отношения на соседнее поле. «Два хороших друга были. У обоих — золотые руки: они корзинки плели из меди. Сейчас один в земле, а другой в тюрьме», — вспоминает директор. Несколько раз обитатели интерната кидались с ножами на милиционеров.
Охранник и милиционер находятся в отдельном здании у ворот специнтерната. У них есть табельное оружие. Но чаще первыми под руку агрессивным постояльцам попадаются женщины-работницы. Потом по их зову прибегают мужчины-санитары и охрана. Сотрудники интерната считают, что охрана нужна, а постояльцы настаивают на том, чтобы её вообще убрали. По их словам, достаточно и двух санитаров. «Если мне надо, я и при охране зарежу», — говорит один из них.
Виктор Гатило вспоминает, как в первое время работы бывшие криминальные авторитеты, попавшие сюда доживать, предлагали ему свою помощь. Типа «мы будем следить за порядком, а ты нам сделаешь лучшие условия». Директор от такой помощи отказался.
«Каждый из них считает себя авторитетом, а других дебилами», — говорит директор.
В беседе с корреспондентами только двое признались, что сидели. «С кем тут можно общаться? Они все сидевшие, о чём с ними можно говорить», — сказала бабушка, которая сама отсидела за кражу.
Сотрудники ездят за 9 км и работают за минималку
В специнтернате работают 64 человека: санитарки, повара, прачки, уборщицы, библиотекарь. Большинство работников — женщины. Средняя зарплата по учреждению — 360 рублей (около 180 долларов), то есть вдвое меньше, чем обходится содержание жильцов.
В холле мужчина на инвалидной коляске прижимает палец к ноздре и смачно сморкается на пол. Другой, который сидит рядом, кричит на него: «Ты что, вообще охренел? Тут люди приехали, а ты… Насри ещё посреди комнаты».
Елена Вашкова
В интернате 13 «лежаков» — людей, которые не встают с кровати. Дежурные и санитарки меняют им памперсы, моют их, бреют, одевают — «относятся как к обычным людям». «Захотят огурца — из дома принесём, — говорит Елена Вашкова, которая работает в специнтернате восемь лет. — Но эти люди никогда ничего не сделают бесплатно. Если прошу, например, принести ведро воды, требуют за это пачку сигарет».
Есть кабинет, где жители интерната занимаются трудотерапией: делают оригами, вяжут шарфики. Но чаще всего они приходят сюда из личной надобности: что-то починить или зашить
Помощь при первой жалобе
Постояльцы живут по расписанию: подъём, завтрак, обед и ужин, сон. По словам директора, у них достаточно разнообразный рацион. Кормят четыре раза в день, всегда дают мясо или рыбу.
В перерывах между приёмами пищи жители интерната играют в карты, домино, читают книги, смотрят телевизор. Некоторые в качестве заработка чинят для других постояльцев часы и ремонтируют обувь.
В комнатах живут по двое или четверо. У них есть телевизоры, в каждой комнате туалет, душ и телефон. Порядок и чистоту ежедневно наводят санитарки. Сейчас в интернате делают косметический ремонт: меняют двери, красят стены.
«При первой жалобе на здоровье их везут к врачу. У них там везде „зелёный свет“, потому что находятся на гособеспечении», — высказывается Елена Вашкова.
Периодически к ним приезжают священнослужители, творческие коллективы Домов культуры, волонтёры. Гуманитарную помощь (памперсы, одежду, обувь, постельное бельё и другое) присылают благотворители из Голландии и Ирландии.
В интернате есть своя библиотека. Иногда приходится обмениваться с книгами библиотек из ближних деревень, потому что жильцы любят читать. В основном это романы, детективы и книги об истории
Возмущаются и работать не хотят
«Вообще, кормят тут не очень, — рассказывает колясочник по имени Алексей. На его голой спине двое зелёных гладиаторов скрестили мечи. — Однажды такое положили, вообще жрать невозможно. Я им ору, мол, вы чё делаете? В тюрьме зэков лучше кормят. А они мне в ответ: „Ну так и возвращайся в тюрьму“. А как я туда вернусь?»
Владимир Юрьевич, 61 год: «Живём здесь с моей женой Раисой с самого образования этого интерната. Мы никому здесь не мешаем, ничего не просим. Я ремонтирую часы, обувь. Раиса помогает огороды полоть, картошку собирать. Мне кажется, я её зацепил, потому что не обижаю и уступаю ей».
«Нашим не угодишь: то им новые вещи подавай, то обвинят, что мы всё лучшее воруем, — возмущается Елена Вашкова.— Сами ничего не хотят: ни работать, ни помогать. Им это не надо. Им надо, чтобы их обслуживали и всё делали за них. Просим помочь с благоустройством кладбища. Ведь их самих там похоронят. Отказываются. Все немощные. Но как за вином или водкой десять рейдов сделать — сбегают как ни в чём не бывало».