Двухсотлетние приключения мумии герцога

В покачивающемся освещении свечи явилась мумия, и плывя по воздуху направилась к нему. Органист побледнел, и его потерявшее сознание тело зацепило клавиши, оно с грохотом упало на бетонный пол под гулкий звон органа.

Привел бедолагу в чувства церковный сторож, обрызгивая святой водой и лупя ладошками по щекам, органист в ответ попросил пару глотков воды, а после чего дрожащим голосом поведал приключившуюся с ним мистическую историю. Не успев рассказать все до конца по всему храму раскатился звонкий смех, а бледный музыкант увидел лежащую рядом с ним мумию.

Оказалось, что передвигалась она по святому заведению не под воздействием темных сил и не сама, а нес ее на своих руках этот самый сторож. Просто в церкви начала протекать крыша, а на улице уже который день подряд лил дождь, ну вот мумия и промокла. Простодушный охранник, которому она приносила огромную прибыль и была главной кормилицей его семьи, решил драгоценный артефакт просушить и не придумав ничего лучше понес ее поближе к церковной печке.

Сия история произошла в самом начале девятнадцатого века, а в те удаленные от нас годы, каждый, кто заходил в собор святого Николая, мог лицезреть довольно мистичный выставочный экспонат. В центральном зале стоял небольшой катафалк, а в нем находился гроб со стеклянной крышкой, где лежала наша мумия, наряженная как на хэллоуин в черный бархатный камзол с белоснежными кружевами. Ее нижние конечности кто-то просунул в белые чулки, а на голову натянули привычный для тех лет кудрявый парик.

Неудивительно, что охраняющий храм сторож получал благодаря ей вполне приличный дополнительный заработок, за пожертвованные в его личный фонд монеты он показывал сохранившееся диво всем желающим, рассказывая небылицы и фантастические истории. Причем он настолько беспокоился за ее сохранность, что когда на мумию стали охотиться церковные мыши, то для ее защиты он привел в храм кошку, ну а когда мумия промокла, то просто решил ее просушить.

И тут читатель задаст вполне адекватный вопрос: "Чья же это мумия?". Рассказываю! Существовал такой герцог Карл Евгений де Круа и уж очень он любил деньги. Хотя кто их не любит? Так вот, свою преданность он тоже продал и пошел служить в армию, успев поработать на благо Дании, Австрии и Польши, а с началом Северной войны с дипломатической миссией приехал в Россию. Не знаю как, но до Петра I дошли слухи о его подвигах, и впечатленный историями о том, как этот барин умеет рубить вражеские головы, назначил иноземца главнокомандующим русскими войсками под Нарвой.

Но наш герой оказался бесхарактерным и доверенную ему императором битву проиграл, да плюс ко всему еще и в плен угодил. Поговаривают, что бегством по болотам он спасался от наших солдат, которые в самый разгар боя решили избивать иностранных офицеров с криками "Немцы — изменники!". Стерпеть такого поведения Де Круа не смог и от злости даже шпагу поломал, выкрикнув: "Пусть сам чёрт воюет с этой сволочью!". Как вы можете догадаться, под "сволочью" он имел ввиду силой вручённую ему Петром I русскую армию. Ну и потом, сидя в шведском плену, в качестве основных причин поражения постоянно жаловался на недостаток оружия и снаряжения, плохую дисциплину, а главное на необученность и неопытность русских солдат.

Естественно, такая личность не могла безызвестно сгнить в казематах, благодаря своему длинному языку и любви к деньгам Де Круа выбрался из плена и стал жить поживать в шведском Таллине, где наработал некий кредит доверия среди городской знати да богатых купцов. Так перед ним открылись не только разнообразные перспективы, но и развязались мешочки с монетами доверчивых жителей, а жить в долг наш герцог был мастер, причем восьмидесятого уровня. Как и положено человеку подобной натуры он постоянно пил, частенько баловался игрой в кости, а общая сумма его долгов увеличивалась в геометрической прогрессии.

Теперь представьте лица всех облапошенных кредиторов, когда одним солнечным утром по всему городу прокатилась новость о том, что герцог крякнул. Огорченные печальной вестью заимодавцы собрались на внеплановое совещание. Что делать? Как быть? У него даже родственников здесь нет, и естественно спросить за долги не с кого!

Вот в этот момент кто-то из присутствующих вспомнил про Любекское право ганзейских городов, видать почитывал такую книжку перед сном. Оказывается, что по тем законам можно запретить хоронить должника, пока он не погасит все свои долги! Обрадовавшееся собрание вынесло итоговый вердикт: "Ни в коем случае не отдавать городским властям тело мертвого герцога и хранить как единственный оставшийся от него залог".

Для обрисовки более правильной картины нужно отметить, что власти также не проявили героизм и за усопшее тело не боролись, сильно опасаясь излишних трат на похороны из городского бюджета, которые как и подобает высокому титулу должны были быть максимально роскошными и пафосными. По общему соглашению и достигнутому консенсусу кредиторы уместили "залог" в гроб и на время спрятали в подвалах церкви святого Николая, пока не решат что же с этим чудом делать. А случилось сие событие в январе далекого 1702 года.

Естественно запрятанную мумию герцога нашли, правда почти через 120 лет, да и то совершенно случайно. Но такая находка вызвала дичайший интерес у современников, и все поражались идеальному состоянию усопшего. Жители, любившие выпить, ни сколько не сомневались, что тело герцога сохранилось только благодаря крепким алкогольным напиткам, которые покойничек при жизни очень ценил, но окончившие университеты умы объясняли удачную мумификацию тем, что залитый в основание фундамента раствор содержал каменную соль, а это благотворно повлияло на обмотанное тряпками тело. Находку приказали положить под стеклянный колпак и разместить в одной из капелл, где за ней уже и присматривал упомянутый в начале этой истории сторож.

Только государь Александр II сказал, что это не по-христиански так распоряжаться телом, и приказал похоронить его тихо за плинтусом, без шуму и пыли. Для исполнения царского указа понадобилось всего двадцать семь лет, и вот 15 января 1897 года тело неприкаянного герцога переложили в новый гроб и заложили в склеп этой же церкви.

Что ж ты, море, так бушуешь?
Словно шабаш ведьм ночных!
Про кого ты там колдуешь
Ночью, в чане волн седых?

Про того ли про Кащея,
Что, не принятый землёй,
Ждёт могилы, сиротея,
Не мертвец и не живой.

Дней Петровых современник,
Взяли в плен его враги,
И по смерти всё он пленник
За грехи и за долги.

Ты поведай, скоро ль сбросит
Он курчавый свой парик
И земную цепь износит,
Успокоенный старик?

«Ночь в Ревеле» (П. А. Вяземский)