Лети, ракета! Москва - Нахабино - Николо-Урюпино - Москва (56 фото + 1 видео)

А что же было в это время у нас, на родине теоретической космонавтики? С одной стороны, секретная ГДЛ колдовала над твердотопливными реактивными снарядами. Но с ракетами будущего космоса у них было общего примерно как у водопроводной трубы с дымовой трубой завода. А в прото-космонавтике всё было предельно печально: одно за другим возникали общества с пафосными названиями, провозглашали своё первенство в мире, и ничего не сделав, тихо рассасывались. Порой их создавали явно некомпетентные люди - так, "Первое научное общество межпланетных сообщений в СССР" в 1929 году планировало заниматься "сооружением нефтяных (до сих пор неизвестных технике) ракет, первоначально - малого пиротехнического типа…". Словом, в 1920-е годы всерьёз ракетное дело развивалось лишь в Германии (Готтард так и остался одиночкой), а Советская Россия в этой отрасли пребывала в столь привычном состоянии секретных военных проектов и бесконечной пустопорожней говорильни на виду.

В целом же, если отсеять шарлотанов, пытавшихся под такие инициативы получить бюджетных денег, то последователи Циолковского (о Колыбели Космонавтики см. отдельный пост) прератились в полноценную субкультуру. И их критическая масса в обществе вкупе с очевидным отставанием от капиталистов вынудила советскую власть что-то делать. В дополнение к ГДЛ в 1931 году была организована сеть ГИРДов - "Групп изучения реактивного движения" под патронажем такой солидной организации, как ОСОАВИАХИМ. Это значило очень многое: теперь каждый, кто мечтал когда-нибудь улететь на ракете, знал, куда ему пойти за поиском единомышлеников. ГИРДы создавались во многих городах, но в Ленинграде лучшие умы уже работали в ГДЛ, а провинция, даже такие мощные центры, как Харьков или Баку, не имели достаточного потенциала. Поэтому самым сильным сделался МосГИРД, сплотившийся вокруг рижского немца Фридриха Цандера, работавшего на московском заводе авиадвигателей. Он мечтал о Марсе, на складе с согласия начальства устроил небольшой испытательный стенд, спроектировал чудо-агрегат с кадра выше... Но не случайно лозунг "Вперёд, к Марсу!" и в наше время зажигает даже политиков и крупных бизнесменов, что уж говорить про горстку романтиков в 1920-е годы?

На кадре выше - вестибюль-"улитка" (1938) станции метро "Красные ворота" и жилой дом Наркомата иностранных дел (1929). Напротив них за Садовым кольцом в 1929-32 годах было построено Министерство путей сообщения, а в 1954 - одна из сталинских высоток (138м). Словом, со времён описываемых событий пейзаж Садовой-Спасской улицы изменился до неузнаваемости, но всё же...

...уцелел доходный дом купца Фёдора Афремова (1904) на внешней стороне Садового кольца, по соседству с ярко-красным конструктивистским шедевром здания Наркомзёма (1928-33).

Все 9 этажей - честные дореволюционные: на момент постройки доходник Афремова был самым высоким жилым зданием в Российской империи - дом Нирнзее в Москве и небоскрёб Гинзбурга в Киеве строились на 5-7 лет позже.

А у подъезда на первом этаже - мемориальная доска с парой стремящихся в небо ракет. Подробнее о предыстории и деятельности ГИРДа можно прочесть здесь или здесь. Как-то так вышло, что в отличие от всех этих Первых Галактических обществ 1920-х годов МосГИРД объединил действительно толковых людей, как например Михаил Тихонравов или Юрий Победоносцев. Или - абмициозный Сергей Королёв. Он начинал как авиаконструктор-любитель, но ни один спроектированный им самолёт не был жизнеспособен. Куда лучше молодому Королёву давались планеры, которые он испытывал на горе Клементьева под Коктебелем, ну а с планеров он понемногу пришёл к ракетам и космическим кораблям. Но если Цандер, Тихонравов и Победоносцев были в чистом виде исследователями, то Королёв ещё и обладал качествами прирождённого лидера, любил и умел командовать, обладал столь важной в технологических делах пробивной и организаторской жилкой.

Зная про послевоенную деятельность Королёва, по мановению руки которого строились города, невольно представляешь себе в огромном здании институт, где красивые люди в белых одеждах о чём-то жарко спорили на фоне фантастических машин, показывая пальцем на звёзды. На самом деле ГИРД не случайно имел шуточную расшифровку "группа инженеров, работающих даром" - это был по сути дела кружок ракетомодельного спорта, за которым строгие люди из ОСОАВИАХИМа приглядывали, но практически не помогали. И в распоряжении учёных был лишь подвал мрачного краснокирпичного дворового корпуса (1910) дома Афремова:

И всё, что было им нужно - они добывали сами, на свои средства, да и трудились над ракетами в свободное от работы время. Но сложно даже представить, какой во всём этом они ощущали драйв!

Цандер в начале 1933 года поехал в Кисловодск поправить здоровье, но вместо этого заболел по дороге тифом и умер. На кадре ниже - его личные вещи в музее. Королёв, возглавлявший МосГИРД с мая 1932 года, остался единственным лидером группы. Между тем, ракеты ГИРД становились всё более похожими на то, что полетит реально. Приближался момент испытаний..

Километрах в 10 на запад от МКАДа (40 минут автобусом от метро "Тушинская") стоит старинное село Николо-Урюпино, как и всё Подмосковье, тем более по Рижскому ходу, превращающееся в дачный посёлок. История его уходит корнями куда-то в 16-й век, а достоверно прослеживается с 1635 года, когда имение перешло к роду Одоевских, причём судя по документам - не в первый раз. В 1664-65 годах крепостной зодчий Павел Потехин построил господам Никольскую церковь:

Краеведы считают её одной из самых необычных в Подмосковье, по крайней мере подобных пропорций я в других местах не припомню.

Детали:

За храмом - очень старые могилы:

А за речкой - собственно усадьба Никольское-Урюпино. Не знаю почему, но её название чуть-чуть сложнее, чем название села. В 1721-74 годах имение в ходе дворцовых интриг несколько раз переходило между родом Долгоруковых и Александром Кайсаровым, пока наконец Василий Долгоруков не продал Никольское-Урюпино Николаю Голицыну, владельцу соседнего Архангельского - самой роскошной усадьбы Подмосковья. При нём и сложился Николо-Урюпинский ансамбль, а потомки владели этой усадьбой до 1918 года. От церкви за прудом речки Липа виднеется Белый домик (1780), который искусствоведы называют, ни много ни мало, Русский Трианон - по одному из дворцов Версаля:

Самая впечатляющая часть его экстерьера - барельефы. Да и резьба капителей колонн потрясающе тонкая:

Внутри даже интерьеры сохранились, в том числе один из роскошнейших в русских усадьбах Золотой зал с мозаиками, но очевидных дырок в заколоченных дверях, через которые можно было бы проникнуть во дворец, снаружи я не увидел.

Белый домик обнесён забором, и находится с 2005 года в состоянии вялотекущей реставрации. Серьёзных работ не ведётся из-за того, что земля, на которой стоит усадьба, находится под многолетней судебной тяжбой между сменявшими друг друга собственниками зданий и Министерством обороны.

Большому дому (1809-11) повезло ещё меньше - ныне это мрачная коробка стен даже без внутренних перекрытий:

Дворец сгорел в 2004 году. Последним, кто пытался привести его в порядок, был бизнесмен из 1990-х Владимир Брынцалов, владевший усадьбой в 1999-2001 годах, но так и не сумевший получить её в собственность. В 1919-29 годах дворец с благополучно пережившими и 1812-й, и 1905-й, и 1917-й годы интерьерами эпохи классицизма занимал Музей помещичьей жизни, но уже в 1921 году большая часть усадьбы отошла военно-инженерному полигону. Завледев дворцом в 1929-м, военные превратили его в общежитие, так что к моменту пожара 2004 года беречь внутри здания было нечего. Вокруг заросли пруды, развалились хозяйственные и декоративные постройки, а ставший диким лесом усадебный парк принадлежит полигону до сих пор. И как вы наверное уже догадались, именно на этот полигон 17 августа 1933 года Сергей Королёв и Михаил Тихонравов приехали испытывать ракету.

От усадьбы мы углубились в запущенный парк и вскоре ткнулись в КПП. Молодой солдат в очках разрешил нам пройти - тут ещё не воинская часть, и видимо ворота закрываются для посторонних лишь во время каких-нибудь испытаний или учений. Викимапия пишет, что вплотную к усадьбе прилегает полигон Международного противоминного центра, но вид его столь же печальный, сколь и у самой усадьбы - лишь заброшенные здания не из красного, а из серого кирпича. И вот, пройдя по дороге за КПП пару сотен метров, в какой-то момент мы увидели торчащую из леса ракету:

Её установили военные на своей территории в 1983 году, к 50-летию первого запуска. Что это - никто из побывавших здесь толком не знает: Р-27, военная баллистическая ракета подводных лодок (стояла вооружении в 1968-2008 годах), выглядела совершенно иначе. Больше эта ракета похожа на её предшественницу Р-21, принятую на вооружение в 1963 году - она впервые в СССР могла запускаться из подводного положения, но сильно уступала по характеристикам американским морским ракетам. На стене рядом, возможно, были какие-нибудь портреты и мемориальные доски, но осталась лишь сиротливая надпись "В честь запуска первых советских жидкостных ракет".

Напротив ракеты в 1980-х годах стоял ещё и Купол Фуллера - павильон с Американской выставки 1959 года, когда в московских Сокольниках на волне Оттепели выросла самая настоящая вторая ВДНХ от капиталистов. Там состоялся знаменитый спор Хрущёва и Никсона о том, нужны ли народу потребительские излишества, без которых можно и обойтись - несложно догадаться, кто какой придерживался позиции, и кто оказался в итоге прав. Спорили они под символом выставки - Геодезическим куполом Ричарда Фуллера, американского инженера-самородка, думавшего над технологиями спасения человечества в случае глобальной катастрофы. Киберпанковские города под куполами из прозрачных мембран, за пределами которых выженная кислотными дождями радиоактивная пустыня - это как раз по мотивам его изысканий, да и космической фантастике такой образ не редкость. Купол Фуллера высотой 64 метра и даметром 30 метров, собранный из ромбовидных дюралюминиевых пластин, простоял в Сокольниках до 1982 года, потом его перевезли на полигон под музей инженерных войск, а дальше идея заглохла. Я даже не знаю, успели ли его собрать на новом месте, а если успели - то когда и как он погиб. Ну а ракета - судя по всему, единствннный экспонат несостоявшегося музея.

И - обманка для желающих увидеть отправную точку советской космонавтики. Королёв, Победоносцев и Тихонравов пускали свои ракеты с опушки леса чуть ближе к Нахабино, и от ракеты туда ведёт почти прямая дорога... но мы знали, что дальше по ней будет более солидный КПП, и для надёжности пошли в обход. Мы вновь пересекли пруд по мостику, который построили на каких-то своих учениях курсанты:

И под разговоры об атомных станциях, ведомственных музеях, базовых проблемах ракетостроения, замкнутом цикле ядерного топлива, несостоявшихся троичных компьютерах и системах автоматизации планового хозяйства пошли мимо николо-урюпинских дач.

В третий раз пересекли уже не пруд, а просто речку Липу по плотине, вернувшись на тот берег, где руины усадьбы и полигон.

Вышли на дорогу, по которой сновали Камазы с чёрными номерами, и от КПП, по указанной равнодушным солдатом тропке сквозь снег и буреломы направились к цели. Вот он, лес между Николо-Урюпином и Нахабином, откуда взмыла в небо русская Первая ракета.

Вот и наша цель поблёскивает металлом на лесной опушке:

Место запусков ГИРДОвских ракет известно точно, потому что здесь находится и первый советский стартовый комплекс - учебный ДОТ с отверстием для танковой башни, превращённым ГИРДовцами в газоотвод.

К 1933 году ГИРД работала над двумя основными проектами - ракетой ГИРД-09 Тихонравова на гибридном топливе из сгущённого бензина и жидкого кислорода, и полноценно жидкостной ГИРД-Х (в данном случае это не "х" и не "икс", а римская "10") покойного Фридриха Цандера. Непосредственно воплощением обоих проектов руководил Сергей Королёв. "Девятку" довели до ума чуть раньше, после 23 огневых испытаний, и с весны 1933 года ГИРДовцы зачастили на Нахабинский полигон. Одну из своих ракет, из-за внезапно выпавшего снега, который был не под силу тогдашним автомобилям, они везли в трамвае до Рижского вокзала, дальше электричкой, а потом и вовсе несколько километров на плечах, и думаю, зрелище запаянной трубы с оперением, обёрнутой в мешковину, немало удивляло подмосковных работяг. Два первых лётных испытания "09" закончились неудачей.

И лишь на третий раз, 17 августа 1933 года, ракета ГИРД-09 полетела. И если творение Готтарда в 1926 году поднялось на 12 метров, а творение Винклера в 1931 на полсотни, то 19-килограммовая ГИРД-09 поднялась на 400 метров. Конечно, это был не рекорд - немцы к тому времени уже запускали крылатую Фау-1, но это было достойное начало. Для последующих испытаний была изготовлена целая партия таких ракет, и в 1934 "девятки" с этого же места удавалось запустить на высоту до 1,5 километров.

Её двигатель "09" в петербургском Музее космонавтики и ракетной техники (см. прошлую часть):

Дальше в лесу, под обильным слоем снега - другие ДОТы. Летом сюда ходить безусловно интереснее, но тогда и этот пост пришлось бы отложить до будущего года.

Общий вид мемориала. Слева, как я понимаю, крошечный самодельный обелиск 1966 года, правее памятный камень, открытый в 2016 году, а когда была поставлена сама ракета - точно не знаю, может быть тогда же. Как я понимаю, все ракеты той эпохи в музеях и памятниках - макеты: о том, что их нужно сохранить для истории, в те времена никто не думал.

А вот кадр из Мемориального музея космонавтики на ВДНХ, где становлению ракетной отрасли посвящён отдельный, ярко-красный зал. Длинная ГИРД-09 хорошо узнаётся по центру, а крайняя слева - это ГИРД-Х, также запускавшаяся с Нахабинского полигона. Это, кажется, именно её везли в травае в ноябре 1933 года, и хотя взлетела она всего на 80 метров, всё же это была первая советская ракета с жидкостным двигателем - "как у больших" ракет, которые теперь летают в космос. Правее состоящая по сути из одного оперения экспериментальная, и тоже жидкостная ГИРД-07 Тихонравова, а маленькая справа - первая советская метеоракета ракета "06" весом всего 10 килограмм: разработанная в 1934-37 годах, она поднималась уже на 5 километров. Созданная тогда же "Авиавнито" летала чуть ниже (до 3 километров), но зато в ней было 100 килограмм собственной стартовой массы и место под 10 килограмм полезного груза, и как я понимаю, она так и осталась самой мощной жидкостной ракетой довоенного СССР. А вот крылатая ракета "212" Сергея Королёва, аналог "самолёт-снарядов" Фау-1 (первые испытания в 1932 году) Вернера фон Брауна, представлена только уменьшенным макетом, однако в 1939 году успешно прошла испытания. На ней стоял ОРМ-65 - последний из серии опытных моторов 1930-х годов Валентина Глушко. И как вы наверное понимаете, такие ракеты со сложной аэродинамикой, мощными моторами, полётной автоматикой - уже явно не под силу "Группе инженеров, работающих даром".

За продолжением истории вернёмся в Москву. Заснеженными тропками мы вышли в садоводство "Зарница", а через него - на прямую асфальтовую дорогу в Нахабино, крупнейший в России ПГТ (42 тыс. жителей).

Село Нахабино известно с 1482 года, но история его прошла без сколько-нибудь ярчких исторических событий. Поэтому и вид его совсем безликий, какой-то обще-средне-подмосковный:

На центральной Институтской улице - церковь иконы Божьей Матери "Всецарица" (2011-12):

И граффити с космонавтом, который кажется только что увидел Чужого. В большой ракете я узнаю "Протон" - в начале 2010-х, когда на Россию приходилось больше половины всех запусков мира, он ещё был лучшей из действующих ракет. А приглядевшись, можно разглядеть и абстрактный ГИРД - его первопредка:

Улица упирается в треугольной Сквер Инженерных войск, разбитый в 2015 году вокруг обелиска в честь их 300-летия (2001). Под снегом на нём, среди прочих лиц, изображён между прочим Сталин:

А за ним - мемориальная стенка ГИРДа. Как ни крути, а космонавтику двигают романтики, которые может и умеют извлекать из своих проектов прибыль - но начинают их не ради неё. Известный феномен, что фантасты предрекали нам в 2000 году регулярные полёты к иным звёздам, но не предвидели мобильных телефонов. И если астрономы найдут внеземную цивилизацию, экспедицию к ней снарядит на свои бесконечные богатства какой-нибудь арабский принц, желающий распространить в иные миры учение Пророка. Тот же Илон Маск сделал больше, чем новую могучую ракету - он сумел вновь ЗАЖЕЧЬ интерес Человечества к космосу, почти угасший в прошлые десятилетия. Но как и он, люди с этого барельефа грезили полётом к Марсу.

Центр неимоверно подмосковного Нахабина - станция, открытая в 1901 году на Московско-Виндавской железной дороге. С тех пор осталась водонапорная башня. Вернее, её пенёк - верхняя часть была разрушена в войну авиабомбой:

На путях мой взгляд привлекли новенькие электрички, которых я раньше не видел. Это ЭП2Д, новинка Демиховского завода. Их производство началось в 2017 году, уже сделано 36 составов, и комплектовать ими Московский узел начали с Рижского направления.

На одной из них, в симпатичном цветастом салоне, я возвращался в Москву:

А дальше сядем на МЦК да поедем до станции Коптево, в весьма глухой район вдали от "зелёной" и "серой" веток Московского метрополитена. Напротив станции - усадьба Михалково, построенная в 1780-84 годах, когда имение от Дашковых перешло к Паниным (а Михалковы тут и вовсе не при чём). Дольше всего ей владели, впрочем, не дворяне, а фабриканты-немцы Йокиши, у которых с 1820-х годов была мануфактура по соседству. Главный дом усадьбы был деревянным, и окончательно обветшал к 1879 году, и разобрав его, Йокиши построили новый особняк не в глубине усадьбы, а с краю, поближе к мануфактуре. Уцелевшие же ложноготические постройки приписывают иногда чуть ли не Баженову.

Рядом с усадьбой - суровейший конструктивистский ДК суконной фабрики имени Петра Алексеева (1927-29), построенный одним из братьев Весниных. Долгое время он служил церковью иеговистов, которых выгнали отсюда в 2017 году, с запретом этой секты в России.

Часть усадьбы - за забором, дом Йокиша - и вовсе с другой стороны, а я набрёл за ДК лишь на очень симпатичную ротонду:

По заснеженной тропке я вышел на Онежскую улицу, к дому начальника станции Лихоборы (1908) Московской окружной железной дороги (ныне МЦК).

На Онежской вперемешку многоэтажки, "ободранные" сталинки и дома эпохи конструктивизма:

Московские дворы через пару дней после "снегопада века":

А на правой стороне Онежской, за забором с редкими патрулями охраны - наша цель: Исследовательский центр имени Мстислава Келдыша. Ракетную отрасль раннего СССР курировал столь мрачный персонаж, как маршал Михаил Тухачевский. Видя успехи ленинградской Газодинамической лаборатории в твердотопливных снарядах и жидкостных двигателей и успехи московской ГИРД в запусках ракет, в сентябре 1933 года он инициировал объединение их в Реактивный научно-исследовательский институт. На одном из корпусе, впрочем, аббревиаутура ВИСХОМ - института сельскохозяйственного машиностроения. Может быть, свежепостроенное здание передали РНИИ как более важному для обороноспособности страны, а может быть он со временем разросся, заняв эту площадку.

Из Ленинграда сюда прибыли Георгий Лангемак, полным ходом работавший над твердотоплинвыми снарядами реактивных миномётов (впоследствии "Катюша"), Валентин Глушко с его жидкостными двигателями, Иван Клеймёнов, вставший во главе РНИИ, и многие другие. Из Москвы - уже знакомые нам герои ГИРДа. Были и новые лица - например, Андрей Костиков из Военно-воздушной академии. Двум лидерам в коллективе, конечно же, было не ужиться, и более опытный и влятельный Клеймёнов быстро низвёл Королёва с руководящих должностей. Чем спас ему жизнь: в 1937 году, следом за казнью Тухачёвского, репрессивная машина принялась за его детище. Первым понял, куда ветер думает, Костиков, и быстро накатал доносы на старших коллег - уж не знаю, был это чистый карьеризм или же стремление "возглавить необратимое", но после череды арестов он выбился в главные инженеры и на много лет получил славу изобретателя "Катюши". Элиту РНИИ, в том числе Клеймёнова и Лангемака, по эти доносам расстреляли, а вот опальный Королёв отделался лагерями страшного Дальстроя, где даже не успел приступить к каторжному труду - дело отправили на пересмотр. Жизнь конструктора вновь спасла неудача: он опоздал на последнюю баржу из Магадана в Ванино, а баржа погибла в шторме. По возвращении на материк Сергей Павлович был направлен в казанскую "шарашку" к Туполеву и уже не вернулся в РНИИ.

Сам же РНИИ продолжил работу, к концу войны был реорганизован, и под руководством Мстислава Келдыша вновь сделался одним из ведущих центров уже космической программы СССР. Как дела тут обстоят ныне - я не знаю, но облик институтских построек, особенно по контрасту с другими виденными мной космическими институтами России, печален.

Главной разработкой РНИИ 1930-х годов стала "Катюша". В этом направлении советские ракетчики как были первыми (с 1928 года), так и остались лучшими - свои РСЗО были и у немцев, и у союзников, но по эффективности не могли даже близко сравниться с "Катюшей", ставшей наряду с Т-34 одним из символов Победы. Первые в мире реактивные снаряды РС-82 я показывал в прошлой части, а вот снаряд "Катюши" М-13 и его двигатель в том же самом петербургском Музее космонавтики и ракетной техники.

Создать жидкостную баллистическую ракету, способную подниматься на десятки километров, как немецкая "Фау-2", у РНИИ так и не получилось - не в последнюю очередь, может быть, из-за репрессий. Самой крупной реактивной машиной довоенного СССР стали "ракетные самолёты", в первую очередь БИ-1 Александра Березняка и Алексея Исаева. Идея была красивой: перехватчик на реактивной тяге молниесно (за 10-30 секунд) взлетал, атаковал немецкие бомбардировщики, благодаря огромной скорости почти неуязвимый для истребителей, и за несколько минут спалив горючее, возвращался на землю как планер. На трёх опытных самолётах было совершено 7 полётов продолжительностью от 30 до 90 секунд, высотой до 4 километров и скоростью до 670 километров в час. Один из полётов закончился гибелью лётчика-испытателя Георгия Бахчиванджи, а разработки турбореактивного двигателя всё больше показывали, что это тупиковая ветвь: реактивные самолёты - отдельно, а ракеты - отдельно. Партию из 9 планеров БИ-1 успели сделать до конца войны в Нижнем Тагиле, поэтому реплика одного из них стоит теперь в Екатеринбурге, на площади перед аэропортом Кольцово.